- А ничё, будут батрачить на нового хозяина. Куда они денутся, родичи погибли, дальней родне их судьба не важна. Кому они порченные нужны, вот и достанутся нам новые холопки.

- А те, басурманки?

- Те? Ну, старух порубим, а помоложе прихватим с собой. Кто посимпатичнее, будет согревать постель новому хозяину, правда они больно вонючие, мажутся бараньим жиром. Остальных работать в полях отправим. А то и купцам скинем, больно из них работницы никудышные.

- А зачем старух резать?

- А куда их деть? Можно тут бросить, всё одно дикие звери задерут. Один чёрт.

Да, домов престарелых и интернатов здесь ещё не придумали. Не можешь работать – цена тебе гнутый грошик.

Часа три ушло на делёж добычи. Мои товарищи забрали почти всё оружие и бронь, а также большую часть полона. Скот делили по справедливости, по числу воинов.

Я успел разобрать две юрты и закинуть в собранную телегу, прежде чем воины начали поджигать избы и юрты. Когда мы уходили, небольшой отряд погнал на север к реке невольников и скот. А мы, оставив после себя пожарища и трупы выдвинулись дальше.

Нам нужно взять ещё одно селище, до него пару часов ходу. Вот только застать врасплох уже не получится. В нескольких верстах от него остановились на ночлег. Бессмысленно нападать вечером, те уже изготовились. Наши разведчики доложили, что эта деревенька поболее будет. Она тупиковая, дальше дороги нет, здесь болота вокруг. Поэтому мы особо не переживаем, что убегут. Люди лесными тропами может и проберутся, но только налегке.

К утру нас разбудили дозорные, враг зашевелился.

- Гады, решили сами ударить, да наши ребята не спали, сторожились, — это Григорий порадовал необходимостью выдвигаться навстречу.

Мы спали одетые, только вздели брони.

Разведчики доложили, что основная группа неприятеля сконцентрировалась у главных ворот. Дети, бабы и скот отогнаны в лес и спрятались на заболоченном острове. Пережидают события.

Я слушаю своих старших товарищей и офигеваю. Нас в разы меньше, противник укрепился в своём стойбище. У врага немало лучников и если мы высунемся, нас нафаршируют стрелами. Мне казалось раньше, что степняки чистые кавалеристы и лучники. Но перед нами собрался плотный отряд тяжеловооруженных мечников.

Уже начинает рассветать, а мы продолжаем стоят напротив противника. Каждая сторона понимает, что неудачное начало приведёт к окончанию стычки с негативным исходом. Противник в этом случае потеряет жизни и своих близких. А мы, соответственно, свои животы и имущество. Этакий шахматный цугцванг, когда и стоять бесконечно нельзя и нападать под градом стрел невозможно. У них стрелков в несколько раз больше. Не удивлюсь, если дети и бабы тоже застыли позади с луками в руках.

Толкового ограждения здесь не имеется, вместо него татары связали цепями телеги и арбы. Сами прячутся за ними.

- Гриша, мне нужно десяток тяжеловооруженных дружинников, в качестве передового отряда, - и я объяснил свою идею Григорию.

- Ну, с богом, - я оглянул дюжину ребят в хорошей броне. Действительно элита, все как на подбор – крепкие и рослые. Им отдали лучшее оружие и бронь. У каждого ростовой щит и тяжелое оружие типа секир, палиц или двуручных мечей.

- Ну, пошли, славяне, - я оглянувшись на ребят сделал первый шаг навстречу врагу. До него немало, метров сто тридцать. В условиях скоротечного боя большая дистанция. Прикрыв щитом верхнюю часть тела ускоряюсь, стараясь не думать, что могу подбежать к вагенбургу в одиночестве.

Застучали стрелы по щиту, что-то скользнуло по шлему, заставив меня сбиться с шага. Но я только добавил прыти. Вижу приближающиеся укрепления, набрав скорость сильно оттолкнулся и запрыгнув на борт телеги, шаг и я обрушиваюсь на врага. Визг, проклятия и боевые кличи заглушают звон железа. В отличии от первого боя я не впал в ступор. Наоборот, тело горит от бешенной энергии. Благо, что рядом своих нет, только враги. Сильный удар ногой в щит противника, и рубящий удар топора. Дикий вой переходящий в агонизирующий стон. Удал локтем вбок, разворот, удар – следующий. Отмечаю касательные удары в спину и по ногам, но боли не ощущаю. Краем глаза зацепил метущиеся тени моих соратников, сразу стало теплее на душе – не один среди врагов.

Когда вывалился на простор, развернулся и обессиленно замер. Впереди никого, позади рубка. Но похоже, что наша берёт. Вижу равномерно опускающиеся мечи и сабли. Татарва поддалась и колыхнулась назад. Но наши перелазят через вагенбург и вступают в схватку.

После битвы я опустился на землю. Всё тело болит, сплошной синяк. На ноге сочится кровь, щит истыкан стрелами. Лицевая бронь порублена врагами. Шуда возник как из воздуха, поддержал меня и забрал щит и секиру, которые я продолжаю судорожно держать в руках.

А когда он сунул мне сосуд с водой и я напился, сразу вернулось реальное отображение мира. Вернулись звуки, где-то кричали люди, стонали раненные. Но на меня напало умиротворение. Подбежавшие парни помогли избавиться от доспехов. Оказавшись в одном поддоспешнике я вздохнул полной грудью.

К сожалению у нас потери, Василия истыкали стрелами, когда он перебирался через вагенбург. А Трифон получил порез руки. Я наконец смог рассмотреть свою рану. Левая бедро пересекала глубокая резанная рана.

В целом мы потеряли десяток воинов и у большинства были ранения различной сложности.

Мои други подходили и хлопали меня по плечу, Гришка сказал, что если бы не моё соло, закончилось бы плохо. Остались бы здесь все.

Когда боевой угар схлынул, мне стало немного не по себе. Ныла рана, пока народ занимался мародёркой, а в этом поселение было чем поживиться – я решил заняться собой. Тяпнув для профилактики сто граммов самогонки, начал шить рану. Перед этим растолок таблетку с антисептиком, стал ругаясь на весь свет шить на живую. Ну не хочу я подохнуть от «Антонова огня». Закончив, смыл горючей жидкостью кровь и забинтовал чистой тряпкой. Закинув таблетку антибиотика встал, опираясь на Шуду.

Выкопав могилы для павших, закопали тела и после молитвы заторопились обратно.

Ночевать решили на месте пожарища первой деревеньки. Впереди гнали скот и полон, позади разгорался огонь, пожирающий бывшее село.

Ночь проспал отрубившись сразу. Утром устроили делёжку, я уже определился в своих хотелках, поэтому сделал вид, что шибко стеснительный. Мои побратимы отобрали лучшее оружие и брони. Я на такое даже смотреть не хочу, только забрал несколько подходящих луков и большое количество стрел.

Следующим лотом шли люди. Симпатичных полонянок сразу забрали мои старшие товарищи. А я решил взять несколько подростков. Лет двенадцати. Более старшие полегли на поле брани. Или, если остались в живых – то не поддадутся перевоспитанию. Взрословатые уже. А мои ещё имеют гибкую психику. Женский пол меня сейчас совсем не интересует, у меня деревня на 70% женская. Мне мужики нужны. Забрал несколько взрослых мужиков. Эти оказались простыми пастухами. Их сразу повязали на лугу и они не трепыхались.

К сожалению денег и драгоценностей совсем мало, зато много рухляди. Меха, ковры и предметы обиходы. Дорогая посуда, инструмент и прочее. Особо меня порадовали круги соли, складированные в одном сарае. Явно купчину с грузом соли перехватили басурмане.

И тут все вспомнили, что у меня имеется пара волов и диковинная телега. Пришлось объяснять товарищам о смысле фразы – «лошка хороша к обеду».

Я категорически отказался уступать место для хабара в своей телеге. Разрешил только положить несколько раненных. Телегу загрузил доверху, благо грузоподъёмность позволяет. Остальные увязывали награбленное на заводных лошадей.

Сложнее всего со скотом. Баранов несколько сотен и лошадей десятков пять. Этих погонят берегом, делить будем по приходу домой.

Блин, нога ныла пару ночей, я уже думал вскрывать рану и чистить. Но таблетки с антибиотиком помогли. Воспаление спало. Но пару недель я хромал как утка, опираясь на палку, а больше отлёживался.

Мы простояли ещё два дня, дожидаясь основной группы. Идти им на помощь не могли. У нас хватает раненных и погибших. Часть уцелевших ушли перегонять скот. Оставшиеся стерегут полон и флот. Не хватало ещё остаться без флотилии.