А когда показалось нужное нам село, я с удовлетворением обнаружил небольшую пристань для судов поболее нашего. На вбитые в воду сваи брошены деревянные плахи. На берегу вытащены несколько деревянных лодок, а вдоль берега суетятся обычные чумазые пацаны и кричат нам, махая руками.

Мы причалили в сторонке, лодку вытащили насколько смогли на песок. Отсюда видны несколько десятков домов и даже одноглавая церквушка вполне знакомых очертаний. Моё настроение стремительно пошло вверх. Нет, это явно не раннее средневековье и однозначно родные места. Мы опёрлись на копья и ждём торопящихся к нам людей.

Подошли пять человек, приблизившись на десять метров, тормознули присматриваясь к нам. Вооружены рогатинами и прочим длинностволом, у каждого нож на поясе. Росточку не великого, чуть повыше моего напарника. Одеты в простые холщовые рубахи и штаны, все явно обычные пахари. Один из них выделялся только возрастом и роскошной белоснежной бородой. Похоже он в этой ватажке главный. Выдвинувшийся вперёд произнёс непонятную фразу, кроме "здрав" остальное мне не зашло. Ну смысл, наверное, приблизительно такой, "привет чужеземцы, кто такие?"

Поэтому ответил встречную белиберду, - Здрав буде. Мы гости, хотим торговать.

Мужики пошептались, - А что есть на продажу?

Фраза прозвучала несколько иначе, но вполне понятно.

- Да, в основном к вашему ковалю пожаловали. У нас есть уклад для него.

После попыток объясниться понял, что зря начал говорить то, в чём ни хрена не понимаю. Оказывается «коваль» — это узкоспециализированный кузнец, занимающийся подковкой лошадей. А в селе всего насколько лошадок в наличии и такого спеца не имеется. А вот кузнец как-раз проживает.

За ним послали и через минут пятнадцать на горизонте появился человек, который внешне совсем не напоминает могучего кузнеца с фартуком, траченным каплями металла. Этот дядя довольно высок, возвышается над односельчанами, как дерево среди кустарника. Но при этом он сухощав, правда руки увиты сухожилиями, и мужчина не производит ощущение слабосилка.

Подошёл к нам степенно, показывая всем видом, что мы отрываем его от важных дел. Но получив в руки кусок закрученной винтом конструкции он оживился. Достав простенький ножик попробовал поцарапать образец. Ну да, с таким же успехом можно деревяшкой попытаться поцарапать обшивку самолёта.

Ух, как оживился. Жестом стал приглашать меня следовать за ним.

Оставив рядом с лодкой Шуду, я посмотрел, как народ постепенно рассосался и решился последовать за кузнецом.

По дороге мы пробовали поговорить, и, к моему удивлению, это удалось. Кузнеца звали Семёном и он в этом селе пришлый. Бежал от каких-то неприятностей из города и осел здесь. Люди хорошо приняли его с домочадцами, так что он доволен.

Говорить с ним непривычно, часть слов мне понятна, часть только угадывается. Но союзы и предлоги каки-то абсолютно немыслимые и делают предложение трудноусваиваемым. Но Семён говорит медленно и, если я не понял, пробует объяснить иначе. В итоге мы нашли консенсус.

Мою железку, завёрнутую в тряпку, он ощупал со всех сторон. Пошоркал напильником и обстучал молотком. Качеством явно остался доволен.

- А сколько ты можешь уклада мне продать?

Ну, не думаю, что у него хватит бабла на всё, поэтому показал руками на стопку. Мысленно перевёл 300 кг в пуды, получилось 19 пудов доброй стали. Тот задумался, - у меня нет столько денег.

Попутно я узнал, какие деньгу тут в ходу.

Бляха-муха, у как тут разобраться. Здесь распространены деньги Московские, Новгородские, Псковские и Ярославские. А ещё популярна так называемая «деньга» ордынцев, ну и ещё десяток иностранных до кучи, включая и западные, и с востока.

Сохранились даже серебряные гривны Новгорода, но вот какая пакость. У обычного сельского кузнеца мало денег. Он может предложить пять серебряных ордынских монет, и ещё пять полушек их же чеканки.

И это всё, зато кузнец может кинуть клич, и селяне соберут пушной товар - рухлядь. Можно в виде одежды, но в основном в бочонках.

Но на это требуется время, на предложение погостить, я, подумав согласился. Уж больно интересно поглядеть на жизнь наших предков. У меня не осталось сомнения, что я попал в прошлое.

Семён был единственным и важным источником информации, поэтому я долго не думал, решил остаться на пару дней. Нашу лодку перегнали к самому дому кузнеца. Её разгрузили и перетащили к большой избе.

Ну, и естественно я напросился в баню. Это был сруб с небольшим единственным помещением. Топится по-чёрному без дымохода, то есть вся копоть внутри. Только прикоснулся и весь в саже.

Баньку топили несколько часов, потом проветрили по-быстрому и вперёд, запустили нас. Манюсенькое слюдяное оконце под потолком давало мало света. Видны только очертания фигур. Я с кузнецом и его старшим сыном уже час в парилке. Поначалу было странновато, а потом даже понравилось, особенно запах трав и дерева, ну и копоти, конечно.

Зато за ужином нас накормили досыта. А главное хлебушек, я с огромным удовольствием вгрызся в горбушку серого хлеба и ложкой черпанул густое варево, которое хозяйка ухватом выудила из печи и бухнула на стол.

Кузнец оказался зажиточным человеком, на второе нам подали куски отварного мяса. Ну, как по мне, так я бы лучше повторил наваристого горохового супа. Но голодным не остался, а вот мой спутник наоборот и супчик немного похлебал своей длинной ложкой, но потом накинулся на мясо.

Вместо пары дней мы загостились здесь неделю. Дело в том, что когда определяли стоимость металла решили ориентироваться на ордынские монеты. Я внимательно рассмотрел одну из них. Серебрушка весит чуть больше грамма, украшена монетка вязью арабских букв. Когда Семён предложил мне 10 монет, я скривился, как от уксуса.

Понятия не имею, много это или мало, но сразу соглашаться глупо. Лохов любят, но не уважают. Лучше прослыть жадобой.

В результате торговли, где я представления не имею о стоимости предмета торга, мы ударили по рукам на цифре семнадцать. Семь с полтиной я уже получил, и даже передал кузнецу товар. Тот на следующий же день начал переплавлять лом в нужные ему по размеру слитки.

А вот на остаток суммы мы выбираем нужное для хозяйства. Кузнец сам рассчитается попозже с односельчанами. В первую очередь это изделия из глины. Их нам нужно чем больше, тем лучше.

Одежда нужна позарез, включая зимнюю. Ну и в дом там всякого. Вот с солью не очень ладно получилось. Купцы давненько не заплывали и соль в дефиците.

Только один куркуль где-то торганул "поморку". Эту сероватую соль с горьким привкусом вываривали новгородцы из морской воды. Так вот один сельчанин согласился продать аж пуд соли. Но мне пришлось наступить на горло собственной песне. Я светанул пустую бутылку из-под виски. Прижимистый мужичонка поначалу кочевряжился. Но моя красавица -бутылка квадратной формы с пробкой, конечно, поразила местную богему. Одна из тёток, жинка этого гада, увидевшая сиё чудо, рванула домой за супружником. И буквально выкрутила тому мозги. В результате я торжественно передал красивую бутылку с плотной пробкой и красочной этикеткой новому владельцу. А сам отнёс в чулан грязный мешок с каменистым невзрачным содержимым. Странный торг, на родине я бы даже не нагнулся за таким сокровищем. Впрочем, из бутылки тоже не стал бы делать фетиш.

В результате торга я стал обладателем зимнего прикида из шкуры волка. Теплый полушубок, мехом внутрь. К нему малахай от того же зверя. Такой же достался напарнику. Тёплые простёганные зимние штаны купили у другого мастера. А вот с обувью облом. Чеботарь (сапожник) представился намедни, и сейчас за обувкой надо ехать в город.

У местного гончара сторговали всякую посуду на все случаи жизни. По просьбе Шуды взяли всяких ингредиентов для обработки шкур. Он подобрал какой-то мусор в виде скребков и сборов трав. Уверяет, что с этим он сможет не хуже скорняка выделывать шкуры. Ну-ну, лично я бы не связывался со шкурами. Это дикая вонь при замачивании, много время уходит на обработку. А потом шкура растягивается на рамке и сохнет. По мне, так проще утилизировать. Но тут срабатывает инстинкт современного человека, в духе «Пол литра, вдребезги? Да я тебя...»