— Нет, — отчего-то было невозможно не улыбнуться этому вопросу из преждней жизни. — Я только был свидетелем твоих шагов. Всех. И раз за разом вставал ступенью тебе под ноги… кроме последнего. Этот шаг ты сделала в одиночку, потому что в нем тебе не могло быть помощи.

Величественная гномь на древнем, как сами горы, престоле задумалась. Финальную фразу о том, что убирать свидетелей как-то не по-королевски, я вовремя проглотил. Потому что это как раз очень даже по-королевски. И без того со своим пафосом я уже наболтал на пару смертей, которым не бывать, миновать бы теперь одну-единственную!

Впрочем, у свежевоцарившейся конунгин-унд-фарерин Безнебесных стран еще не успела выветриться благодарность или добрая память о недавно проведенных вместе днях, таких недолгих и стремительно отдаляющихся. Выпрямившись во весь свой невеликий рост, которому даже трон с постаментом не слишком добавили значительности, она торжественно возгласила:

— Сказанное услышано и неоспоримо!

— Неоспоримо!!! — нестройным хором отозвался весь зал, словно каменная осыпь сошла со склона где-то наверху, вне бесконечного лабиринта необъятных пещер Подгорья. На этом ритуал, который мне удалось соблюсти непонятным для себя самого образом, мог бы и закончиться, однако королева гномов продолжила тронную речь.

— По службе тебе и награда, гость! Ты унесешь с собой самое ценное, Джек Пойнтер по прозванию Собачий Глаз, Властитель ау Стийорр, ау Хройх, уарс Фусс на шести реликвиях, Огр-Протектор и Султан Хисаха, мир с вами обоими, — кронфрау Подгорья с лету перечислила все мои титулы, по гномской привычке даже не запыхавшись. — Ты унесешь свое тело, разум и душу в полной сохранности! Ты, один из Тринадцати, правящих городами Изгнанных!!!

Зал ахнул уже бессловесно, признавая трофей своей повелительницы в моем лице наивысшим со времен Войны Сил и последующего бегства эльфов из Нагорья. А я, мимолетно порадовавшись обещанию сохранности, все же усомнился в ее полноте. Нет, подданные сдержат слово своей властительницы, так что за тело и разум беспокоиться незачем. А вот душа… Можно было бы ручаться за ее безопасность, если б не знания о том, что обычно угрожает дущевному здоровью эльфийского властителя. Пусть я рожден повторно лишь в Мече, от некоторых из этих бедствий лучше не зарекаться, будучи и вот таким не вполне пойми кем…

Слишком многое произошло с тех пор, как мой флайбот прибило ветром к склонам Альтийских гор. Слишком многое из происходящего с каждым шагом целиком и полностью переворачивало устоявшееся было представление о мире. Сегодняшняя перемена обстоятельств рисковала стать не последней в череде перевертышей, угрожая окончательно разрушить хрупкую грань душевного здоровья.

Под эти мои размышления кронфрау успела усесться обратно на свой частично механизированный трон, едва успев скользнуть под закрывающиеся стальные сектора тента. Шестеро охраннииков споро уволокли свою ношу туда же, откуда принесли, прочие гости степенно потекли к выходу на другом конце зала. А я так и стоял столбом у тронного возвышения под присмотром Грухпамра, пока гномскому генералу не надоело переминаться с ноги на ногу при замершем словно истукан кронконсорте своей повелительницы.

— Ярая Горка тоже твоих рук дело? — глухо спросил он.

— Моих, — с трудом выйдя из остолбенения, я почти с благодарностью глянул на подгорного вояку.

Тот только крякнул и со всей силы врезал кулаком одной руки по ладони другой, не имея права не то что воздать мне по заслугам, а даже высказать свое мнение о них. Может, мне почудилось, но вдалеке, за коваными створками парадного входа в зал, от этого жеста десяток магически связанных с перчатками охранников подпрыгнули на местах и кучей повалились друг на друга. Однако иных последствий краткий срыв генерала не имел — по пути к месту моего почетного заключения он молчал так же внешне безучастно, как и до того.

После вчерашнего отхода ко сну я не верил в возможность еще более стремительного, но по завершении сегодняшних мытарств, похоже, заснул, даже не успев сесть на койку «генеральской» гауптвахты, прямо под звон ключей, запирающих стальную дверь.

С момента воцарения Тнирг явно стало новой подгорной традицией будить меня в самый неподходящий момент. Однако по сравнению с прошлой генеральской побудкой сегодняшняя отличалась каким-то редкостно беспорядочным шумом. Кто-то, бесцеремонно вломившись в место моего почетного заключения, нарезал круги по помещению, натыкаясь на все выступающие углы, и жизнерадостно орал:

— Эй, назема, проснись! Сестра приказала тебя домой отправить. Так я лично, цени!

— Ценю, ценю… — пробурчал я, кое-как проирая глаза.

Спрашивать, какая такая сестра, не требовалось — утренний гость изрядно походил обликом на Тнирг, какой она была до коронации. Да и вел себя именно так, как полагается парню симвотипа Молот, который у них был один на двоих, как случается у разнополых близнецов. То есть громогласно и безостановочно болтал, не обращая внимания на то, слушает ли его собеседник.

Именно отсутствие этого словесного поноса и насторожило меня при знакомстве с подгорной принцессой, которую я поначалу принял за мальчишку. Тогда молчаливость «инсургента» удалось списать на шок изгнания и суровость походного быта, а потом ошибка раскрылась — женщины этого симвотипа обычно куда молчаливее мужчин.

— Зовут-то тебя как? — постарался я сбить восторженный напор брата кронфрау, шнуруя ботинки.

— Миххан! — радостно представился гном, которого подгорное устройство не снабдило столь же громким титулом, как сестру. — А как тебя звать, я уже знаю.

И на том спасибо — то ли самой повелительнице Безнебесных Стран, то ли ее суровым подчиненным. После того, каким именно образом прозвучали на вчерашнем коронационном приеме мое имя и титулы, их и вспоминать-то стало противно, не то что выговорить. Без всякого стеснения я удрал от нового знакомца в отхожее место, а затем в ванную, не обращая внимания на то, что тот продолжает что-то бубнить за стальной дверцей.

Умывание меня порядком взбодрило и примирило с ранней побудкой, так что выйти наружу удалось в куда более миролюбивом настроении. Впрочем, подгорный обитатель даже не заметил перемены в отношении к себе, столь же жизнерадостно восприняв разрешение вести куда надо.

На выходе к нам нечувствительно пристроилась пара гебирсвахманов Алмазной Руки. Были ли это уже знакомые Хитц и Витц, или какие-нибудь другие Фитц и Дитц или вовсе Митц и Зитц, различить не удалось. Да и не важно было в присутствии члена королевской семьи, способного заглушить и заслонить собой все вокруг. Не дойдя до места назначения, я уже знал, что направляемся мы прямо в его личную мастерскую, куда еще вчера был доставлен мой флайбот.

Если честно, оперативность транспортировки моего отнюдь не маленького воздушного судна по глубинным трактам Подгорья потрясала не меньше, чем вид помещения, которого мы достигли за полчаса ходьбы неспешным шагом. Размерами эта мастерская могла сравниться с некоторыми залами замка Стийорр, однако ни один из них никогда не был забит таким количеством механизмов и инструментов, даже до моей «капитальной уборки».

Отсутствие пути во власть царская семья компенсировала сыну исполинской детской с заводными игрушками, которыми тот мог забавляться всю жизнь напролет. И он явно использовал эту возможность на все сто, освоив приемы подгорного мастерства от простых молота с наковальней до станков с кадавроприводом и управлением от просечной ленты. Примером столь умелой и нетривиальной работы с семью металлами и пятью стихиями теперь служило мое любимое транспортное средство.

В кормовом рундуке флайбота, пустовавшем и лишившемся крышки, обосновалась странноватого вида штуковина ярда в полтора длиной, а в высоту и ширину на фут поменьше. Более всего данный артефакт, явно относящийся к силовой магии, напоминал толстую и короткую колбасу из меди, оплетенную сетью волноводов и управляющих цепей. Сквозь безжалостно проломанное дно рундука к килю и шпангоутам уходили могучие стальные болты крепежа — не вырвешь, не разломав флайбот вдребезги.