— Ты же видишь, он многое умалчивает. — Нечаев снял очки и принялся тереть веки.

— В вашу задачу, дражащий мой Владлен Станиславович, как раз и входит отделить зерна правдивой информации от плевел лжи, — елейным голосом заметил Ворон, наплевав на приличия, и уселся на столешницу, болтая ногами.

Нечаев вздохнул.

— Если бы все было настолько просто… — сказал он. — Ты же видел этого Никиту.

— Потому и утверждаю: он трус. А кроме этого, подобные ему люди глубоко антипатичны мне как личности. — Ворон скорчил кислую мину и покачал головой. — Может быть, в обывательской среде и ценятся приспособленцы. Например, они составляют процентов девяносто офисного планктона. Однако их и на километр к Периметру подпускать нельзя.

— Скольких ты водил, кого нельзя? — усмехнулся Шувалов.

В этом разговоре глава института придирался чуть ли не к каждому слову и даже умудрялся язвить. Ворон пока не знал, как на подобное реагировать.

— Зона таких десятками жрет и не давится, — произнес он как можно спокойнее. — Он же ни одной аномалии не пропустит. В книжечках, которыми это молодое дарование зачитывается, опять же каждый второй — типичный маленький человек в футляре собственного мозгое…

— Игорь! — осадил его Шувалов. Он сидел в глубоком кресле в углу между глухой стеной и окном, а не во главе стола, как обычно, читал какие-то документы, водрузив на нос очки в массивной черной оправе, но за разговором следил внимательно.

— Мозговыеживания, — поправился Ворон и, прямо посмотрев на Шувалова, заверил совершенно иным кристально искренним тоном: — Простите, Василий Семенович, больше никакого мата.

— Да при чем здесь великий и могучий? — всплеснул руками тот. — Не лепи ярлыков, ты видел парня впервые в жизни!

— И мне хватило! — сказал Ворон и повторил его жест. — Хорошо, — произнес он после порядком затянувшейся паузы. — Если вас не удовлетворяет мое профессиональное чутье, а обычно вы к нему прислушивались, давайте опираться на факты. У этого парня на днях убили напарника, к слову, самого близкого человека, с которым он делил не только рабочее пространство, а жил в одном доме! Дэн, не дергайся!

— Я вовсе не… — начал Денис, но договорить не успел.

— Никаких аналогий!

— Я молчу и ни о чем не думаю.

— Хорошо, — одобрил Ворон. — Итак, дом был куплен этим Граниным на остатки средств от продажи московской квартиры. К слову, Владлен Станиславович, надо бы выяснить, с чего такая прозорливость? Почти за месяц до эвакуации, когда Москва еще жила вполне благополучно, Гранин продал свою отдельную, замечу, расположенную в неплохом районе, квартиру за сущие гроши и буквально сбежал из города. От кого он скрывался?

— Я попробую выяснить, Ворон, но не жди от меня подвига, — ответил Нечаев.

У него хватало разумения и такта использовать сталкерскую кличку, а вдобавок он решил не осложнять себе жизнь «выканьем» и в одностороннем порядке перешел на «ты». Ворон не поправлял и вопросов по поводу несостоявшегося брудершафта не задавал, значит, его все устраивало.

— Мне еще и Дымов покоя не дает, но здесь рассчитывать особенно не на что, — продолжил Ворон. — Гранин соврет, будто познакомился с ним на рынке, и проверить эту информацию у нас не получится.

— Это еще почему? — удивился Нечаев. — Опросим старушек, торгующих на этом рынке, и все выясним.

— Вы, извините, где живете? — поинтересовался Ворон.

— В «Университи».

— Комплексе, который недавно построили?

Нечаев кивнул.

— А, пардон, на рынке давно бывали?

Нечаев пожал плечами:

— Не помню.

— Значит, давно, — подытожил Ворон.

— Да какая разница? У меня «Пятерочка» через дом.

— А в том, — улыбнулся Ворон. — Даже наши с Дэном знакомые пенсионного возраста подтвердят что угодно, даже если такого не было, лишь бы нас выгородить. Это в городе старушки готовы глотки перегрызть соседям и все про них выложить, да еще от себя добавить — по причине скуки и озлобленности. В деревне же или приусадебном хозяйстве, как у нас, да и у Гранина, старушки делом заняты. Всегда! А если ты еще и не «козел городской», а нормальный мужик, который способен помочь канистры с водой поднести, калитку починить или водопроводчика за шкирку привести, а вдобавок кило огурцов купить, то почти родственник. Родственников же не сдают никому и никогда, даже если совершили нечто незаконное. Особенно если совершили!

Шувалов усмехнулся.

— Набрался житейской мудрости?

— Расту над собой, — фыркнул Ворон, — впрочем, речь даже не об этом. Сколько у вас сидел Гранин?.. Не нужно ответа, вопрос риторический. Долго он у вас сидел! Любой нормальный человек, попав в заключение, начинает звать адвоката-главного-консула-прокурора, жаловаться-выяснять-угрожать-требовать хоть как-то. В крайнем случае бросаться на стены и измерять шагами комнату. Гранина устраивало все.

— Возможно, он просто умнее, чем ты думаешь? — предположил Шувалов.

— Допустим, он догадался о видеонаблюдении, — Ворон пожал плечами, — только все равно не сходится.

— Ну почему же? Нам попался по-настоящему умный и расчетливый игрок, который просчитывает наше поведение и собственные ходы на десяток вперед, — возразил Шувалов.

Нечаев покачал головой, но от комментариев воздержался.

— Тем более не пойду с таким в Зону, — сказал Ворон серьезно. — На кой мне сдался ведомый, преследующий свои личные интересы? Я терпеть не могу оставлять в Периметре людей, но еще больше не по нраву, если кто-то попытается скормить Зоне меня самого.

У Нечаева зазвонил телефон, и он, извинившись, вышел, прикрыв за собой дверь.

— Он важен, — сказал Денис, в присутствии Нечаева предпочитавший отмалчиваться. Не то чтобы тот вызывал у него чувство недоверия, но был человеком новым, а с такими он всегда держался настороже.

— Я придерживаюсь того же мнения, — заявил Шувалов.

— Очередной сон? — В голосе Ворона мелькнуло раздражение.

— И предчувствие, — подтвердил Денис.

— Игорь, пойми. Парень сейчас на перепутье, у него убили не просто напарника, а считай, старшего родича. Он сейчас либо замкнется, либо обопрется на кого-нибудь еще, — заявил Шувалов.

— Только я не мать Тереза или кто там трясся над заблудшими овками!..

— Ты хотел сказать овцами?

— Волками, но так получилось даже лучше, — вздохнул Ворон и обернулся к Денису. — Хорошо, но охранять его будешь сам.

— Ты повторяешься. Примерно это я слышал в отношении Николая Дмитриева, — сказал тот.

Ворон фыркнул, взял со стола ручку и повертел ее между пальцами.

— Ошибаешься. Под словом «охранять» на этот раз я имею в виду вовсе не обеспечение его безопасности. Наоборот: нашей от него.

— Без проблем, я присмотрю, — пообещал Денис.

— Игорь, у парня определенно имеется потенциал, — покивал Шувалов. — Он способен принести пользу.

— Способен… принести… потенциал, — передразнил Ворон и в раздражении саданул ногой по ножке стола. — Да что ж вы меня не слушаете-то сегодня?!

Отворилась дверь. Нечаев вошел в комнату и сел в пустующее кресло рядом с Денисом.

— Я пропустил что-нибудь важное?

— Нет!

Нечаев пожал плечами и начал рассказывать:

— Наши спецы разобрали по винтику запирающий механизм в бункере. Как думаешь, если здесь Дим установил сканер, считывающий отпечаток пальца и кодовый замок, на какие ухищрения он пошел в Зоне?

— Пока что я не видел двери, которая устояла бы перед гранатометом, — абсолютно спокойно заявил Ворон и рассмеялся. — Хорошо, придется тащить его с собой.

В этот момент в коридоре раздался вопль, мало сходный с человеческим.

— Ну вот, ничего страшного, — говорил пожилой врач в синем халате, ощупывая его руку. Никита смотрел на него без энтузиазма и хмурился, обычно именно после таких слов он ждал неприятностей.

Он лежал на кровати, доктор сидел на табуретке и рылся в небольшом чемоданчике. Никита абсолютно не удивился бы, если б в его содержимом нашлись скальпель, щипцы, иголки и прочие инструменты для пыток, однако пока доктор вытащил лишь шприц.