– Да уж, – согласился Ибрагим. – Ваши плантации не пострадали?

– Кого это теперь волнует? – махнул рукой Аламейн. – Весь этот бункер завален осшином снизу доверху, а следующий урожай сгниет на корню. Все равно с тех пор, как леннонцы взорвали все межзвездные терминалы, нам больше некуда продавать продукцию. Люди очень нервничают.

– Еще бы им не нервничать, – хмыкнул Ибрагим. – Вы мусульманин?

– Да, – насторожился Аламейн. – А что?

– Вы не помните, что говорил пророк про тех, кто выращивает наркотики?

Аламейн принужденно рассмеялся.

– Пророк ничего про нас не говорил, – сообщил он. – Я специально интересовался этим вопросом и точно выяснил, что пророк не возражает. Вы намекаете, что пришла расплата за наши грехи?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Ибрагим. – Расплата бывает, знаете ли, самой неожиданной. Что вы от нас хотите?

– Пока ничего. Я слышал, вам нужно убежище?

– Да, нам нужно убежище, – подтвердил Ибрагим, – но ситуация не настолько угрожающая, чтобы искать убежища у наркоторговцев. Лучше я сдамся леннонцам, чем буду делить хлеб с вами.

– У нас нет хлеба, – сказал Аламейн, – только лвухсылк и веславес, мы питаемся, так сказать, подножным кормом. Что ж, не смею задерживать. Да, кстати, чуть не забыл, вы не знаете такого человека – Дзимбээ Дуо?

– Он на Деметре? – Якадзуно не смог сдержать удивления.

– Да, он на Деметре, – подтвердил Аламейн, – он занимается вашими поисками. Все сотрудники таможни, на которой кто-то из вас проходил досмотр, уже мертвы. Вчера Дуо приказал прочесать территорию хесев Шесинхылков на вертолете, вам повезло, что погода установилась нелетная и вертолет не смог подняться в воздух. Не знаю, чем вы трое им насолили, но они вас целенаправленно ищут.

– Откуда вы знаете? – спросил Ибрагим.

Аламейн сделал загадочное лицо и указал пальцем вверх.

– Рекомендую вам ехать на юго-восток, там вас будут искать в последнюю очередь. Там надо быть особо осторожными, шешерэ гораздо опаснее, чем ухуфлайз, они совсем дикие, вначале стреляют и только потом разговаривают. Как проедете километров пятьсот, рекомендую сразу стрелять во все, что движется. Шешерэ уважают только силу.

– Что вам нужно? – повторил вопрос Ибрагим.

– Я уполномочен предоставить вам убежище и провести переговоры.

– Переговоры о чем?

– Об этом лучше говорить в более комфортном месте. Сюда приближается большая туча, минут через десять-пятнадцать пойдет сильный дождь.

Якадзуно взглянул на небо и, естественно, ничего не увидел. По сравнению с Олимпом туман здесь был почти незаметен, но разглядеть облака все равно было невозможно.

– Не дави на меня, – мягко произнес Ибрагим. – Каков предмет переговоров?

Аламейн на секунду задумался, а затем решился.

– Нам нужна информация, – сказал он. – Вы, господин Бахтияр, знаете очень много, эта информация очень нужна сопротивлению.

– Теперь это так называется? – усмехнулся Ибрагим. – Сопротивление? Честные и благородные наркоторговцы защищают справедливость? И что, интересно, вы хотите предложить мне взамен? Тонну хеппи-мила по сходной цене?

Аламейн сохранил невозмутимость, но было видно, что это дается ему с трудом.

– Вы можете возглавить сопротивление, – сказал он. – У вас большой опыт проведения скрытых операций, отличные связи в Олимпе, вы умеете руководить людьми. Кроме того, вы отличный боец, это очень важно для ящеров.

– Ящеры тоже участвуют в сопротивлении?

– А как же! Нас слишком мало, чтобы в качестве пушечного мяса использовать людей. Приходится брать на службу ящеров.

– Не боитесь давать ящерам современное оружие?

– Обычный пистолет – не такое уж страшное оружие, а для более серьезного оружия нужна метка бойца.

– И на ваших плантациях тоже, наверное, трудятся ящеры?

– Сейчас на плантациях никто не трудится. А раньше да, вы правы, только ящеры и трудились. А что делать, если людей осш одурманивает, а у ящеров просто вызывает аллергию? Знаете, сколько рабочих мы потеряли в первые годы?

– Вы расплачиваетесь с ящерами оружием?

– В том числе и оружием. Но мы заломили такие цены, что они предпочитают аккумуляторы, электромоторы, металлоизделия на заказ… ну и так далее. В хесев Шесинхылков уже забыли, как выглядит традиционный оселв, у них теперь все лодки – амфибии на гусеничном ходу, дизайн, кстати, мои инженеры разрабатывали.

– Аккумуляторы иногда взрываются, – заметил Анатолий.

– Только не те, что мы продаем ящерам, – улыбнулся Аламейн. – Мы же не идиоты.

– Хорошо, – сказал Ибрагим. – Допустим, я возглавлю ваше сопротивление. Против чего вы сопротивляетесь, понятно. А зачем? Какая у вас цель?

– Цель у нас очень простая – мы хотим занять место братства. Нехорошо, когда власть принадлежит фанатикам, из этого никогда не выходило ничего путного.

– Когда власть принадлежит уголовникам, это лучше? – ехидно поинтересовался Якадзуно.

– А почему бы и нет? – улыбнулся Аламейн. – Когда уголовники захватывают власть, они перестают быть уголовниками. И в истории есть тому примеры. Взять, скажем, Италию в двадцатом веке или Россию в двадцать первом. Помните, какие отморозки там поначалу командовали? А потом ничего, ВВП удвоился, вертикаль укрепилась, и начался золотой век. Наш большой босс, конечно, не такой крутой, как Путин или Берлускони, но, с другой стороны, у нас на Деметре не так все запущено, как у них было поначалу. Думаю, мы справимся, мы, по крайней мере, не страдаем фанатизмом. Мы, наоборот, предельно прагматичны.

– Вы правы, Рашид, – решительно сказал Ибрагим. – Об этих делах надо говорить в более комфортном месте.

– Ну вот, – победоносно улыбнулся Аламейн. Ибрагим запер машину, и четверо людей направились к бункеру.

Кто-то мудрый сказал, что человеку нужно для счастья совсем немного. Сейчас Рамирес понимал эту истину ясно, как никогда. Он был счастлив.

Заботы и тревоги первых дней революции остались в прошлом, теперь жизнь Джона Рамиреса вошла в размеренную колею. Каждое утро он выходил из дома, садился в “Капибару”, выделенную ему городским комитетом братства, и ехал в телецентр. Там он проводил три-четыре часа, за которые успевал подготовить и произнести ежевечернюю десятиминутную речь в передаче “Вторая эпоха”. Миштич Вананд говорил, что эта программа бьет рекорды популярности в своем классе и по рейтингу приближается к спортивным новостям, хотя порно-канал ей, конечно, никогда не догнать.

Закончив с телевизионными делами, Рамирес садился в “Капибару” или в вертолет и ехал общаться с народом.

Каждый человек имеет какой-то талант, в котором многократно превосходит всех окружающих. Не каждому удается распознать свой талант, но когда кому-то это удается, этот человек становится удачливым и счастливым, у него все получается, и все ему завидуют. Рамиресу повезло, ему удалось распознать свой талант. Он умел воодушевлять людей.

Когда Рамирес приезжал на стройку, метеостанцию или блокпост, люди преображались. Нет, они не бросали все дела, этого Рамирес не допускал. Но они открывали свои сердца большому черному человеку и делились с ним самым сокровенным, самым наболевшим. Они часто просили помощи, и в таких случаях Рамирес всегда давал совет. Не всегда он был уверен, но это было не важно. Не важно, что именно сказать человеку, важно, как это сказать. Если у тебя есть талант укреплять и наставлять, то нужные слова приходят сами.

Многие женщины просили Рамиреса разделить с ними постель, многие из них были очень красивы, но Рамирес почти всегда отказывал. Потому что в маленьком частном домике в дальнем углу университетского сада его ждала Полина.

Раньше Рамирес не знал, что такое любовь. Когда он читал Шекспира или Лимонова, ему всегда казалось странным и диким то, как иррациональное чувство, в которое в человеческой душе преломляется половой инстинкт, заставляет разумных и уравновешенных людей временно сходить с ума, творить невообразимые глупости, а иногда и погибать. Рамирес никогда не думал, что он способен покончить с собой из-за чьей-то смерти или изнасиловать женщину, будучи ослепленным любовью. У него было много женщин, но он относился к ним примерно так же, как к хорошей книге или интересному телесериалу. Некоторые женщины стали для него близкими друзьями, гейша Миюки, например… интересно, что она сейчас делает там, на Гефесте… но никогда Джон Рамирес не считал очередную подругу даже равной себе, не говоря уж о том, чтобы поставить ее счастье выше своего, видеть в ней смысл жизни, не замечать никого, кроме нее… ну и так далее…