Потом выяснилось, что руководство университета имеет свои планы на молодого ученого. Едва Рамиреса выписали из госпиталя, его пригласил к себе сам ректор, почтенный профессор Гарневич, и заявил, что если Рамирес хочет получить от своих исследований какие-то осязаемые бонусы, то ему придется делиться. И когда Рамирес понял, в каких масштабах ему предлагают делиться, в его мозгу отчетливо всплыло слово, которое характеризовало ситуацию лучше всего, – “рабство”.

Контракт, который Рамирес подписал на Земле, был составлен очень грамотно. В случае конфликта работника с работодателем права работника фактически сводились к одному – выплатить все неустойки и вернуться на Землю. Но на практике поступить так не мог никто и никогда, потому что для этого нужна пятизначная сумма в кармане, а у тех ученых, кто отправляется на Гефест, таких денег никогда не бывает.

Рамирес отказался делиться, он зашифровал все свои труды и заявил, что не сообщит ключ до тех пор, пока не подпишет новое соглашение, достойное его таланта. Позже Сингх сказал, что тогда Рамиресу повезло, Гарневич подумал, что молодой ученый просто набивает себе цену, а реально не представляет собой ничего достойного. Гарневич не стал применять жестких мер, и Рамирес отделался тем, что его направили в третьестепенную лабораторию на бумажную работу, не имеющую никакого отношения к его научным трудам. Там он провел почти год и к концу этого года впал в глубокую депрессию. И это было вполне естественно. Если человека заставлять восемь часов в день перекладывать бумажки с места на место, а культурная программа на вечер ограничивается выбором между телевизором, баром и борделем, личность не может не деградировать.

Все изменилось, когда в одном баре к Джону Рамиресу подсел маленький немолодой индус с необычно длинными черными усами. Сначала Рамирес подумал, что это гомосексуалист, и был готов грубо отослать случайного знакомого, но что-то удержало Рамиреса от такого шага. Нет, он не думал, что это была рука божья, так думать кощунственно, но эта мысль не покидала голову Рамиреса.

Абубакар Сингх не был гомосексуалистом. Он был хорошим собеседником и очень умным и обаятельным человеком. Он сразу произвел на Рамиреса хорошее впечатление, в первую очередь из-за того, что не воспринимал свое бытие в вонючей помойке Гефеста как черную полосу в жизни, которую нужно побыстрее пересечь. Сингх говорил, что в жизни всегда можно найти что-то хорошее, и истинно мудрый человек, в какой бы дыре он ни оказался, всегда найдет в жизни счастье. Сингх всегда сохранял доброжелательное спокойствие, казалось, его не волновали никакие проблемы. Это все суета, говорил он, оно пройдет, оно уже проходит, главное всегда остается внутри, и это главное всегда в твоей власти, самое важное, чтобы ты понял, что оно в твоей власти.

Сингх рассказал Рамиресу про Джона Леннона. Рамирес и раньше знал, что давным-давно на Земле жил гениальный поэт и философ, который в возрасте сорока лет принял мученическую смерть за свои убеждения. Но Рамирес не знал, что философия годится не только для того, чтобы скрасить однообразный досуг умной беседой, но и для того, чтобы изменить восприятие мира, превратить гадкую помойку в место не то чтобы совсем хорошее, но хотя бы приемлемое для обитания в нем культурного человека. Через пару месяцев Джон Рамирес вступил в братство.

С этого момента его жизнь круто переменилась. Сингх предложил Рамиресу перейти на работу в “Уйгурский палладий”. Рамирес сказал, что это невозможно, что университет ни за что не отпустит сотрудника до окончания срока действия контракта, да и потом вряд ли отпустит. Но Сингх заверил, что все будет устроено, что член братства должен жить в условиях, достойных полноценной развитой личности. И все получилось, Рамирес стал сотрудником научно-исследовательской лаборатории “Уйгурского палладия”. Поначалу он занимался не теми вещами, которыми хотел заниматься, прибыв на Гефест, но это все же была нормальная работа. И, что самое главное, здесь Рамиреса окружали нормальные люди, а не тупые рабы и безнравственные рабовладельцы, как в университете.

Прошло совсем немного времени, и Рамирес расшифровал свои файлы и показал их Сингху. Хотя Сингх не был ни геологом, ни тем более физиком, он сразу по достоинству оценил эти труды. Рамирес был немедленно назначен начальником новой лаборатории НИЛ-3, и его мечта сбылась – он стал заниматься любимым делом в окружении замечательных людей, большинство из которых входили в братство. Уже через полгода Рамирес торжественно продемонстрировал Сингху кусок тяжелого камня, который, согласно всей физической науке, не мог существовать в природе.

Рамирес никогда не питал иллюзий в отношении существующего общественного порядка. Он твердо знал, что миром правит зло, и так же твердо он знал, что это неисправимо. Многие пробовали создать на земле божье царство, но всегда и везде это приводило только к тому, что зло многократно умножалось. Сингху стоило больших усилий убедить Рамиреса в том, что на этот раз все может быть по-другому.

И вот теперь поезд везет Рамиреса на Деметру, и, когда он достигнет точки назначения, придет момент истины. Мир станет един, и кого волнует, сколько крови нужно пролить для того, чтобы мир стал един? Великая цель оправдывает любые средства, это абсолютная истина, и любая ирония здесь неуместна. Если вдуматься, глупо обижаться на Сингха за то, что он принял неверное решение и пятеро его ближайших сподвижников едва не погибли. Великая цель оправдывает любые средства.

– После этого я решил отправиться к вам и все рассказать, – закончил свою речь Сяо Ван.

Хируки Мусусимару задумчиво пошевелил губами и выдвинул ящик стола. Сердце Сяо Вана екнуло – в руке у Хируки оказалось отрезанное человеческое ухо.

– Это то самое ухо? – спросил он.

– Наверное. А где вы его нашли?

– Его нашел не я, а дежурный охранник. В урне, в двадцати метрах от вашего кабинета. Это пластмассовое ухо, такие предметы продаются в ларьках для шутников.

– Но на том ухе была запекшаяся кровь!

– На этом тоже. Я распорядился провести лабораторный анализ, кровь человеческая, первой группы. В крови обнаружены частицы слизи.

– Какой слизи?

– Вероятнее всего, из носа. Видите ли, это ухо не отрезали от человеческого тела, это обычная дурацкая игрушка. Скорее всего, у Сингха потекла кровь из носа, и он решил добавить к этому предмету последний штрих. Для правдоподобия.

– Значит, он никого не убивал?

– Он убивал. Самое интересное, что Сингх сказал вам чистую правду, он действительно крестный отец. Вы не обращались в планетарную полицию?

– Что я, идиот? Я же понимаю, что на этой планете нельзя без мафии.

– Вы правильно понимаете. У вас есть какие-нибудь соображения, почему на Деметру отправилась именно такая компания?

Сяо Ван недоуменно пожал плечами:

– Ну, Рамирес явно из той же мафии, он переправлял на Деметру цвергскую статую. А остальные… начальник цеха, бухгалтер, врач, простой рабочий… ничего не могу понять. Может, они тоже все члены мафии? Какие-нибудь междоусобные разборки, им пришлось срочно уехать…

– Непохоже, – покачал головой Хируки. – Мафиозные разборки сопровождаются большой стрельбой только в фильмах. Я здесь не первый год, и на моей памяти никаких кровавых разборок еще не было. Здесь все не так просто. Насчет Дзимбээ Дуо кое-какие мысли у меня есть, а вот остальные… Вы не знаете, какая у Рамиреса сексуальная ориентация?

– Не знаю. Честно говоря, и знать не хочу. Не мое это дело, кто кого трахает.

– Ваши сотрудники не делятся с вами сплетнями?

– Как это не делятся? Я не такой плохой руководитель, как вам кажется!

– Вам никогда не рассказывали про сексуальные приключения других людей?

– Конечно, рассказывали! На работе только об этом и треплются… кажется, я понял, к чему вы клоните – если бы Рамирес был геем, слухи бы распространились. Нет, я не думаю, что он гей.