«Случится это не скоро».

— Это случится скоро.

Я отдал мысленную команду другим участникам сети управления боем, а затем в дело вступила часть Вудстока, обитающая в моей душе.

Я так и не понял, что произошло. Изолированная зона, в которой я находился, не перестала быть изолированной, но я вдруг оказался на планете Сорэ в большой комнате, заставленной одинаковыми топчанами, я сидел на одном из них, а рядом была женщина — эрп, которую звали Дашей. Я не видел, что происходит на Нисле, но я знал, что в том месте, где я только что был, земля сотрясается от многочисленных взрывов, огненные валы проносятся по коридорам офиса, а бесформенная тварь по имени Рваямм сотрясается от деструкторного излучения, источником которого вдруг стал яхр по имени Солсвиве. Каким-то образом Вудсток сумел внести изменения в ту часть души Солсвиве, которая была вытеснена моей душой, и Солсвиве больше не существует как личность, сейчас он просто живой деструктор, убивающий все вокруг себя. Минуты через две разрушение затронет несущий каркас внутренней полости, и тогда Солсвиве тоже погибнет. Мне его совсем не жалко, ведь за те минуты, что я провел в его теле, я успел понять, что это он отдал команду на пуск тех ракет с американской подводной лодки. Он получил то, что заслужил, и достаточно о нем.

— Все, — сказал я. — Кажется, мы победили. Пошли обратно.

Небо над Москвой выглядело сюрреалистически. Гигантская стратосферная буря в основном улеглась, небо расцвечивали жалкие остатки той энергии, что бушевала в нем час назад. Но зрелище все равно впечатляло. Мерцающие полосы были похожи на радуги, но обычно в небе не бывает так много радуг одновременно и они не мельтешат так хаотично. Мелькнула безумная мысль: если бы эта атака произошла ночью — было бы еще красивее.

На проспекте Вернадского была пробка в сторону МКАД. Она появляется каждый вечер, но сейчас это была совсем другая пробка. Джипы сплошным потоком перлись по тротуару, между ними попадались и обычные машины. Основная часть автомобилей гудела и нервничала, водители выходили из машин, отчаянно всматривались вдаль, размахивали руками и ругались. На перекрестке кто-то в кого-то въехал, там творилось настоящее безобразие. На светофор никто внимания не обращал, а регулировщика на перекрестке не было. Надо полагать, менты покинули Москву в числе первых.

— Сколько сейчас рентген в час? — спросил я у человека, который вывел меня из подвала, — коротко стриженного пожилого мужика с фигурой бывшего спортсмена.

— Пустяки, — ответил он. — Превышение естественного фона раз в двадцать, не больше. В Гималаях это постоянный фон и местные жители не жалуются.

— Страшно было? — спросил я. Мужик пожал плечами.

— Не успели испугаться по-настоящему, — ответил он. — Тревога, сразу же вспышки, салют за окном, а потом отбой. Я даже в лифт погрузиться не успел. Эти вот, — он указал пальцем в окно, — только задним числом все поняли. Дня два еще будут беситься.

— Что теперь будет? — спросил я. Мужик снова пожал плечами.

— Да ничего, — сказал он. — Придумают какую — нибудь правдоподобную легенду, да и замнут дело, как с «Курском».

— А с «Курском» что было? — удивился я.

Мужик скорчил такое лицо, как будто собрался откусить себе язык.

— Пропуск давай, время проставлю, — сказал он, выдержав паузу.

Я уже и забыл про этот клочок бумажки.

Время было проставлено, мужик проводил меня до выхода, я вышел из секретного здания на улицу и понял, что домой буду добираться долго и мучительно. Наземный общественный транспорт, можно считать, сегодня не существует, а если еще и метро не работает…

Метро работало. Я был дома менее чем через час, Даша ждала меня. Она даже приготовила поесть. Я уже забыл, когда в последний раз нормально ужинал с мясом и гарниром, обычно предпочитаю не связываться с готовкой и обхожусь полуфабрикатами.

— Когда ты успела? — спросил я. — Неужели магазины работают?

— Не знаю, — сказала Даша, — может, и работают. Я заранее на рынок сходила, сразу, как ты ушел.

— А как же отчет?

— Подумала, что лишний час роли не сыграет. Должна же я заботиться о…

Она хотела сказать «о муже», но вовремя остановилась.

Умная девочка.

— Ты еще слишком маленькая, чтобы на тебе жениться, — сказал я. — Это какая-то педофилия получается.

— По уважительной причине жениться можно в любом возрасте, — заявила Даша. — А дела о растлении малолетних без заявления родственников пострадавшей не возбуждают. Но я тебя заставлять не буду, не хочешь — не женись, печать в паспорте все равно ни на что не влияет. Если ты меня Обидишь, я тебя из-под земли достану и Вудсток твой тебе не поможет. Кстати, я послезавтра туда собираюсь, если ничего не случится.

Мое сердце екнуло.

— И чему ты хочешь учиться, если не секрет? — спросил я.

— Не секрет, — сказала Даша. — Сетевым атакам. Когда я выучусь, мы с тобой образуем отличную команду. Чего ты испугался?

Странно, мне показалось, что я умело скрыл свои эмоции.

— Ты видишь мою ауру? — спросил я.

Даша расхохоталась.

— Глупенький ты мой, я тебя насквозь вижу. Дай попробую разобраться…

— Лучше не надо, — сказал я, — а то вдруг угадаешь и попробуешь рискнуть. Я этого не выдержу.

— Второй раз, — неожиданно сказала Даша. — Правильно? Вижу, что правильно. Не бойся, диплом гейши я на Вудстоке получать не собираюсь. Не хочу узнать, что с. научной точки зрения ты полнейший отстой и что мы с тобой несовместимы. Лучше я буду с отстоем жить, — она очаровательно улыбнулась.

Сказать, что я был потрясен, — ничего не сказать.

— Откуда ты знаешь? — спросил я. — Этого не было ни в каких отчетах, я никому не говорил…

— Я умная девочка, — сказала Даша. — Моя мама всегда говорила, что это пугает мужчин. Я тебя не пугаю?

— Чуть — чуть. Но это даже… — я замялся, потому что не мог подобрать подходящее слово.

— Есть повод гордиться, — подсказала мне девушка.

Потом мы ужинали. Оказалось, что Даша не только хорошо готовит, но и не забыла купить бутылку хорошего вина. Потом настало время любви, а потом оно прошло, Даша лежала, привалившись к моему плечу, рассеянно смотрела в потолок и вдруг спросила:

— Что теперь будет?

Я не стал уточнять, что она имеет в виду, и так было понятно.

— Ничего, — сказал я. — В смысле, ничего особенного не будет. Жизнь продолжится, многое изменится, но в основном все останется таким же, как было. Могу твердо сказать одно — бардак никуда не исчезнет.

— Какой бардак? — спросила Даша.

— Вселенский, — ответил я, и мы засмеялись. Хотя ничего смешного в моих словах не было.

Остаток вчерашнего дня прошел у нас с Дашей в радостном настроении, можно даже сказать, в эйфории. Ничего удивительного в этом не было — нам было чему радоваться. Конец света не состоялся, Москва не сгорела в ядерном пламени, а всего лишь получила немного острых ощущений плюс большой бесплатный фейерверк на полнеба. Моя отчаянная и почти что самоубийственная вылазка на Нисле увенчалась полным и безоговорочным успехом. Я не только продемонстрировал чужим, что к земным спецслужбам не следует относиться как к варварам, но и сумел ликвидировать одного из главных организаторов неудачного нападения на Землю. А заодно получил немного полезной информации из сознания чужого спецагента, в теле которого провел несколько минут. Габов теперь заставит отчет писать… А я ведь и не запомнил почти ничего, я тогда о другом думал…

Впрочем, написание отчета — не самая большая проблема из тех, что надо срочно решать. Я попытался окинуть одним мысленным взглядом все первоочередные задачи, но сразу понял, что это бессмысленно. Слишком уж много этих задач. Придется список составлять…