Я лежал на боку на каких-то острых обломках, понимал, что это неприятно и что надо встать, но это казалось таким несущественным… все вообще казалось таким несущественным… Освещение плавно тускнело, предметы начали расплываться, я наблюдал это, спокойно и отстраненно, и ждал, что будет дальше. Но дальше ничего не было, я провалился то ли в сон, то ли в обморок.

Обычно я просыпаюсь медленно и неторопливо. Открываю один глаз, потом другой, обвожу интерьер рассеянным взглядом, переворачиваюсь на другой бок, закрываю глаза и снова засыпаю. Потом опять открываю один глаз, другой, зеваю, потягиваюсь… В общем, от открытия первого глаза до момента, когда я спускаю ноги с кровати, потягиваюсь в последний раз и просыпаюсь окончательно, обычно проходит около получаса.

Сегодня все было совсем по-другому. Я открыл глаз, тут же открыл второй глаз, обвел интерьер комнаты рассеянным взглядом и вдруг понял, что это комната мне незнакома. А потом вспомнил, что со мной произошло вчера, и сон как рукой сняло.

Я лежал на широкой двуспальной кровати, занимавшей большую часть небольшой комнаты в два окна. Из обстановки в комнате имелся одежный шкаф, трюмо с высоким зеркалом, да еще маленький прикроватный столик. На стене висела картина, изображающая двух североамериканских индейцев, мужчину и женщину, на фоне вигвамов. Кажется, картина нарисована на доске, а не на холсте.

Я спустил ноги с кровати и осторожно встал. Вроде ничего не болит. Так, а что это на мне надето такое?

Ниже пояса я был абсолютно голый, а верхняя половина туловища была облачена в свободную футболку-балахон, а под футболкой плотно обмотана бинтами. Спина не болела, но жутко чесалась, собственно, я и определил, что обвязан бинтами, когда попробовал почесаться. Голова работала нормально, никаких последствий пережитого я не ощущал. Интересно, шок действительно прошел или меня просто обкололи наркотиками, дающими иллюзию нормального самочувствия? И где я, кстати?

Нет, шок явно еще не прошел, иначе я бы задал этот вопрос гораздо раньше. Первая естественная мысль нормального человека, проснувшегося в незнакомом месте - где я? А я начал обстановку в комнате рассматривать…

За окном до самого горизонта простиралась чахлая полупустыня - каменистые осыпи с редкими пятнами каких-то лишайников и верблюжьих колючек. Метрах в ста от окна проходил символический забор из проволочной сетки, отгораживающий одну часть полупустыни от другой. Зачем он тут нужен - непонятно. Если бы внутри был огород какой-нибудь… но ведь нет никакого огорода.

Ничего заслуживающего внимания в окне не наблюдалось и я решительно направился к двери. Немного смущало, что я без трусов, но что тут поделаешь? Если хозяев это раздражает, им следовало оставить рядом с постелью смену чистого белья.

Я открыл дверь и оказался в небольшой гостиной. Рядом с дальней стеной мерцал куб трехмерного телевизора, показывали какой-то древний сериал, судя по убогому качеству картинки и звука - анимационный. Никто его не смотрел - в комнате никого не было.

Нет, я ошибся, в комнате кое-кто был. Повернув голову направо, я обнаружил на полу двух детей - мальчика лет шести и девочку лет четырех, они собирали домик из детского конструктора. Я смутился и прикрыл гениталии руками.

- Мама! - закричал мальчик. - Алекс проснулся!

Только теперь до меня дошло, что временная глухота бесследно прошла и я нормально слышу звуки. Ну, на самом деле не совсем нормально, в ушах заметно шумит, но это не мешает понимать речь.

Открылась дверь в дальнем конце комнаты, в проеме двери появилась темнокожая женщина лет сорока в скромном домашнем платье. Удивительно некрасивая женщина - широкое лицо, неровная кожа, кривые зубы… Но когда она улыбнулась, увидев меня, ее лицо мгновенно превратилось из уродливого в прекрасное и от этого я смутился еще сильнее.

- Здравствуй, Алекс! - сказала она. - Меня зовут Наташа Смит, это мои дети - Джейд и Вилла. Извини, я забыла про белье, сейчас принесу.

- Ничего страшного, - пробормотал я.

Через пару минут я надел выданные Наташей трусы и шорты и сразу почувствовал себя увереннее. Человеческие предрассудки - это, конечно, ерунда, но когда приличия нарушены, чувствуешь себя как-то глупо. Понимаешь, что все это ерунда, но ничего не можешь с собой поделать.

Я сидел за кухонным столом, передо мной стояла чашка кофе, Наташа деловито хлопотала, накрывая на стол. Создавалось ощущение, что она решила поразить меня своим гостеприимством.

- Наташа, не надо так суетиться, - сказал я. - Того, что ты достала, уже достаточно. Я не голоден.

Произнося последнюю фразу, я покривил против истины, на самом деле я был зверски голоден. Где-то я слышал, что препараты, ускоряющие заживление ран и ожогов, часто дают такой побочный эффект.

- Как себя чувствуешь, Алекс? - спросила Наташа. - Спина не болит?

- Не болит, - ответил я. - Чешется.

- Чешется - это хорошо, - улыбнулась Наташа. - Значит, заживление идет своим ходом. Еще два дня я за тобой понаблюдаю, а потом можно будет возвращаться на корабль. Скафандр твой Том нашел, он у тебя под кроватью лежит, только шлем Том с собой увез, забыл из багажника достать. Но когда он вернется, он тебе его вернет.

- Том - это кто? - осторожно спросил я.

Томом звали Наташиного мужа. Он работал оператором терраформинга, отвечал за развитие каких-то растений, которые как-то по-особому преобразовывали почву Загроса, предотвращали эрозию и делали еще что-то полезное. Обычно работа Тома сводилась к тому, чтобы раз в день потратить полчаса на просмотр журналов полевых роботов, убедиться, что все в порядке, и оставшуюся часть дня посвятить отдыху и семейным заботам. Примерно раз в месяц роботы обнаруживали какие-то мелкие несообразности, требующие незначительного изменения программ. Раз в год какому-нибудь роботу требовался ремонт, его нужно было отвезти в Лурестан, в ремонтные мастерские, а потом привезти обратно. В целом работа Тома была чистейшей синекурой, как и большинство работ в наше время.

Но после вчерашнего взрыва у Тома появилась настоящая работа, впервые за восемь лет, проведенных на Загросе. Радиоактивный след протянулся почти на тридцать километров, по первым оценкам заражение было не настолько сильным, чтобы заметно повлиять на экологию, но все равно, нужно срочно провести детальный анализ - новая биосфера Загроса еще слишком хрупка, чтобы полагаться на ее саморегуляцию. Том собирался провести в разъездах весь вчерашний день, но получилось так, что вчера он занимался спасением меня, а работу пришлось перенести на сегодня.

Дом Тома и Наташи находился почти у края зеленой зоны, в восьмидесяти километрах от Лурестана. Взрыв здесь был почти не виден и почти не слышен. Как сказала Наташа, она заставила домашний компьютер проделать расчеты и получилось, что взрыв был виден как неяркая вспышка на горизонте и слышен как легкий хлопок, пришедший непонятно откуда. Но это выяснилось только задним числом, сам взрыв никто не заметил. Единственное, что заметили - внезапно и одновременно отключились телевидение, радио и информационная сеть.

Через полчаса после взрыва Тому поступил входящий вызов от неизвестного абонента неработающей информационной сети. Том ответил на вызов и оказалось, что это звонил Генрих.

Предложение Генриха было очень простым. Если Том и Наташа меня спасут, они и их дети сразу получат по инъекции Таниной вакцины, небольшую дозу для последующих инъекций, и первый корабль, который придет в систему Загроса. И еще несколько торпед, если тот корабль позволит с ними управиться.

- Почему Генрих выбрал вас? - спросил я.

- Это же очевидно, - улыбнулась Наташа. - Мы живем на отшибе, вдали от столицы, у Тома есть личный флаер, а у меня медицинское образование. Я не являюсь практикующим врачом, я оставила практику, как только вышла замуж, но навыки у меня сохранились, да и запасы кое-какие остались.