— Рогаленко посадят?

— Думаю, да. Его передали в экономическое управление, за ним такой хвост старых дел потянулся… Раньше никак не могли за руку схватить, а тут такой подарок… Короче, Андрей, спасибо за ценные сведения, ты нам очень помог.

— Что со мной теперь будет? — спросил я. Гиви виновато развел руками.

— Мне тоже интересно, — сказал он. — На Землю тебе пока возвращаться нельзя. Здесь ты еще долго можешь сидеть?

— Пока со скуки не сдохну.

Гиви почесал голову и произнес с подчеркнуто оптимистичной интонацией:

— Мы тебя вытащим отсюда. Пока не знаю, куда и как, но Что-нибудь придумаем, — он криво усмехнулся и добавил: — Я бы не отказался наведаться вместе с тобой на Сэон, поговорить по душам с моим тезкой.

— Ты что! — воскликнул я. — Там планетарный узел…

— Ну и что? В Убежище ты неуязвим, это сама Сеть говорит, а ей верить можно. Если войти на Сэон из Убежища, то в любой момент можно отступить обратно, есть, правда, глушилки, но на них реагирует твоя защита. Нет, у нас очень хорошие шансы устроить на Сэоне большой переполох.

— А зачем?

— Зачем? — Гиви хихикнул. — Не зачем, а почему. Потому что таких козлов, как мой тезка, надо учить. Если начальство даст добро, я с удовольствием поучаствую в рейде на Сэон. Ладно, как только что-то прояснится, я тебе сообщу. А ты лучше отсюда не выходи, а то мало ли что… Короче, пойду я.

Обнадежив меня таким вот образом, Гиви растворился в воздухе.

Умом я понимал, что Гиви прав. Мою проблему будут решать высокие чины, а пока они Что-нибудь не придумают, мне надлежит сидеть тихо и не высовываться. Но что мне делать, пока будет приниматься решение? Гиви прав и в том, что возвращаться в родное тело слишком опасно — после последнего покушения стало очевидно, что на меня открыта настоящая охота. Наверняка у комитета защиты порядка есть детектор, фиксирующий посещения Земли существами из других миров. Стоит мне появиться на Земле, неважно в каком теле, меня обнаружат и примут меры. Нет, на Землю возвращаться нельзя.

А что тогда делать? Сидеть в Убежище и ждать, что будет дальше? А чем себя занимать все это время?

Для начала я позвонил Эзерлей. Теперь, когда я умею правильно обращаться к Сети, дозвониться до нее не составило труда. Я сформировал в своем сознании образ планеты Ол и сообщил Сети, что меня интересует существо, которое вошло в Сеть с этой планеты и имеет звуковое имя Эзерлей. В ответ Сеть сообщила, что абонент доступен для голосовой связи, в трубке зазвучали длинные гудки, а потом из нее донесся приятный баритон, который спросил на незнакомом языке (в голове у меня снова включились телепатические субтитры, поясняющие смысл сказанного):

— Кто это?

— Это Андрей, — сказал я. — Я хотел поговорить с Эзерлей с планеты Ол, но похоже, я ошибся…

— Нет — нет, ты не ошибся! — перебил меня собеседник. — Я действительно Эзерлей, просто я сейчас в другом теле и у меня другой голос. Это так странно…

— Как дела, Эзерлей? — спросил я. — Ты нашла то, что хотела?

— Что-то нашла, — сказала Эзерлей. — Не знаю, то ли, что хотела, или нет, но что-то я нашла.

— А что ты искала?

— Помнишь, тогда, на Оле, ты говорила, что женское счастье — не мечта, а реальность, что во вселенной есть места, где оно достижимо. Я попросила Сеть перенести меня в одно из таких мест.

— И как?

— Пока неплохо. У меня большой дом, в нем целых две комнаты, есть своя повозка, меня кормят три раза в день, а если я захочу куда — нибудь поехать, мне нужно только пожелать. Блубейк — очень хороший мир.

— Я действительно рад, что у тебя все хорошо, — сказал я. — Я думал, что найти свое счастье в Сети очень трудно, но выходит, я был неправ. Или тебе просто повезло…

— Не знаю, — сказала Эзерлей. — Честно говоря, я не вполне уверена, что нашла свое счастье. В этом мире тоже хватает проблем.

— Каких?

— Здесь очень странные жители. Представляешь, они совсем не занимаются любовью!

— Совсем — совсем?

— Только для продолжения рода. У них это инстинкт, как у диких зверей, а никакого удовольствия они не получают. Они вообще не понимают, что такое настоящая любовь.

— Хорошо тебе, — хмыкнул я, — ты понимаешь, что такое любовь. А я вот не понимаю.

— Но это же очевидно! — воскликнула Эзерлей. — Любовь — это когда ты ставишь благо любимого существа выше своего собственного.

— И тогда любимое существо помыкает тобой, как хочет, — подхватил я.

— Если твоя любимая любит тебя так же, как ты ее, она не будет помыкать тобой, — возразила Эзерлей.

— Где бы найти такую любимую…

Эзерлей глубокомысленно хмыкнула и ничего не сказала.

— Ну ладно, — сказал я. — Рад, что у тебя все хорошо. Я просто так позвонил, от скуки.

— Да, кстати! — встрепенулась Эзерлей. — Что это мы все обо мне да обо мне. Как у тебя дела? Ты вернулся в свое тело?

— Вернуться-то вернулся, но пришлось снова убегать.

— Куда на этот раз?

— На этот раз я учел свои ошибки. В Сети есть специальное место, оно называется Убежищем, Сеть говорит, я в нем неуязвим.

— А что случилось?

— Снова пытались убить, на этот раз инопланетные спецслужбы.

— Кто-кто?

— Ну, такие деятели, которые следят за порядком. Они на меня обиделись, потому что я дважды занимал чужие тела без спроса. Теперь приходится скрываться.

— Если ты вернешься в родное тело, тебя снова попытаются убить?

— Да.

— Бедный мой… — вздохнула Эзерлей. — Что делать будешь?

— Я попросил помощи, теперь жду, когда она придет, — сказал я. — Только ждать придется долго. Пока начальники договорятся между собой, пока решат, кто что будет делать…

— Да, — согласилась Эзерлей, — вожди всегда долго договариваются. А что, за тебя заступилось сразу несколько вождей?

— Не за меня. Вождям не нравится, что на их земле хозяйничают чужие… гм… воины. А то, что эти воины охотятся именно за мной, большой роли не играет.

— Понятно, — сказала Эзерлей. — Тогда все не так плохо. Твое Убежище — хороший мир?

— Это не мир. Тут нет пространства, есть только иллюзия, чтобы не сойти с ума. Только одна комната, а выходить из нее некуда, потому что ничего больше нет.

— Бедный… — протянула Эзерлей. — А если ты уйдешь не в свой родной мир, а в какой — нибудь другой, тебя выследят?

— Смотря куда. Если перейду в тот мир, где живут мои преследователи — тут же обнаружат и прибьют. А если в какой — нибудь левый мир, то вряд ли меня найдут быстро.

— Тогда приходи ко мне в гости, заодно и помиримся.

— Мы разве ругались?

— А разве нет?

— Ну… если только чуть — чуть.

— По-твоему, чуть — чуть, — сказала Эзерлей, — а я на тебя серьезно обиделась.

— За что? За то, что не остановил Нея Уфин Або?

— А за что же еще?

— Ну, понимаешь…

— Понимаю я все. Ты не хотел сражаться за нас. Может, и правильно. Знаешь… давай приходи ко мне, у нас есть о чем поговорить.

— На твоей планете есть гостевые порталы?

— Гостевых — нет. У нас все посетители автоматически получают гражданство.

— С чего это вдруг?

— У нопстеров очень низкая рождаемость.

— У кого?

— У нопстеров. Местные жители так называются.

— А откуда они гостевые тела берут? Клонируют?

— Да, а что?

— Тогда почему они своих граждан не клонируют?

— У них воспитание очень сложное. Чтобы ребенок вырос нормальным, с ним надо много заниматься. Они только тела умеют клонировать, а души не научились, души они из других миров берут.

— Оригинально… Ладно, пойду загляну, ты меня заинтересовала.

— Адрес запиши.

— Нет необходимости. Я скажу Сети, чтобы перебросила в ближайший портал к тебе.

— Сеть не поймет!

— Поймет. Я недавно одну книжку прочитал, теперь знаю, что она понимает, а что нет.

— Здорово! Расскажешь мне?

— Конечно. Жди, я скоро буду.

Гостевой портал Блубейка выглядел совсем не так, как на Сэоне. Мое новое тело лежало не в капсуле из металла и пластика, а на широкой кровати с ортопедическим матрасом. Приподняв голову и осмотревшись, я обнаружил, что нахожусь в маленькой комнатке, удивительно похожей на земной гостиничный номер стоимостью баксов пятьдесят в сутки. Журнальный столик, кресло и два стула выглядели настолько поземному, что трудно было поверить, что находишься на другой планете.