За первой пулей последовала вторая, а затем и третья. Парень стоял напротив меня и раз за разом нажимал на курок, и каждая пуля заставляла меня корчиться, нет, не от боли, но от чего-то еще более неприятного. Окно за моей спиной разлетелось вдребезги, на лице парня застыло мертвенно-непонимающее выражение, но он упрямо продолжал стрелять, уже осознавая, что в этом нет никакого смысла, что операция провалена и ему осталось жить считанные секунды. Но он все равно стрелял, потому что твердо знал, что когда человеку стреляют в голову, он должен умереть.

Магазин опустел, стрельба прекратилась и из моей нематериальной головы ушло ощущение, что ее вот-вот разорвут на части. Я запустил руку под куртку, вытащил пистолет, снял с предохранителя и направил на парня.

— Садись, — сказал я и указал на стул напротив.

Явно не понимая, что делает, парень сел. Я пододвинул к нему бутылку, в которой еще оставалось немного пива, парень вылакал его одним глотком.

— Хозяин! — крикнул я. — Принеси еще пива!

Никто не откликнулся на мою просьбу. Посетители потихоньку вылезали из-под столов и медленно, бочком пробирались к двери, опасливо поглядывая в нашу сторону. Один молодой грузин сунул было рукой за пазуху, но я строго посмотрел на него, покачал головой и указал глазами на дверь. Он кивнул и быстро вышел. Мы остались вдвоем.

— Ну что, Леча? — спросил я. — Ты доволен?

— Какой еще Леча? — промолчал мой собеседник.

— Не знаешь, кто такой Леча?

— Понятия не имею.

— Кто приказал меня убить?

— Бригадир. А что мне будет, если скажу?

— Останешься жив. На кого работаешь?

— Солнцевские. Что значит, на кого?

— Ты на машине приехал?

— Да.

— Поехали.

— Куда?

— Хочу перетереть с твоим боссом.

— Меня же убьют!

— Не убьют. Увидят меня живьем — не убьют.

— Почему это?

— Вот почему, — я продемонстрировал клыки. — Когда твой бригадир поймет, с кем ты связался, он не будет ругаться, что ты обосрался. Знаешь, почему? Потому что сам обосрется. Поехали!

Юный бандит встал, покачиваясь, и направился к выходу неуверенной сомнамбулической походкой. Я пошел следом. Проходя мимо прилавка, я подумал, не оставить ли денег в качестве компенсации за ущерб, но, подумав, решил не оставлять. Во-первых, компенсировать ущерб должен не я, а вот этот обормот, а во-вторых, тысяча деревянных все равно ничего не компенсируют.

— Тебя как зовут? — спросил я.

— Боров.

— А по-христиански?

— Костян.

— А меня Сергей. Будем знакомы.

Я и так знаю, подумал Костян Боров.

Боров приехал на дело на пятерке БМВ цвета "коричневый металлик", изготовленной, судя по внешнему виду, не меньше пятнадцати лет назад и наверняка проехавшей не менее четырехсот тысяч — трудно поверить, что тачку можно убить до такого состояния за меньшее время.

Мы погрузились в машину, Боров завел двигатель, который взревел так, что сразу стало ясно, что глушитель следовало заменить еще в прошлом году. Тем не менее, машина рванула с места довольно резво, и это неудивительно, ведь даже если она потеряла половину тех лошадиных сил, что были под капотом первоначально, это все равно больше, чем на большинстве легковушек российского производства. А подвеска разболтанная, пора перебирать. И на резине мог бы не жмотничать.

Боров совершил сложный маневр по бестолковой развязке, какие на проспекте Вернадского имеются почти на каждом перекрестке, и встал перед светофором. Его нога судорожно подергивалась на педали газа, похоже, ему хочется рвануть на красный, но пересекать таким манером проспект Вернадского — верное самоубийство.

— Не дергайся, — сказал я, — езжай осторожно. В таком состоянии влепиться в кого-нибудь — плевое дело.

Боров не удостоил меня ответом, но ехали мы осторожно.

Бригадир Борова имел погоняло Камаз и выглядел соответственно. Увидев нас с Боровом в собственной прихожей, он прямо-таки остолбенел от непонимания происходящего.

— Привет, Камаз! — поздоровался я.

Боров вздрогнул. Он не знает, сколько разнообразной информации я успел вытащить из его памяти, и что погоняло его шефа — не самый интересный ее фрагмент.

— Ты кого привел, Боров?! — возмутился Камаз, понемногу распаляясь.

— Остынь, — сказал я и продемонстрировал клыки.

Вампирские клыки совершенно не впечатлили Камаза и мне пришлось переключиться в ускоренный режим. Вначале я просто перемещался по прихожей, не мешая Камазу считать углы, а иногда еще и подправляя его траекторию так, чтобы углы он считал преимущественно головой. Потом Камаз стал проявлять чрезмерную резвость и даже в ускоренном режиме стало трудно уворачиваться от его стадесятикилограммовой туши. Пришлось ударить.

Получив согнутым пальцем в глаз, Камаз уселся на полу и принялся тереть глаз и всхлипывать. Я присел на корточки рядом с ним.

— Кто заказчик? — проникновенно спросил я.

Камаз взревел и попытался придавить меня своей тушей. Это ему почти удалось, мне пришлось обрести нематериальность, и только когда его руки свободно прошли сквозь мое тело, Камаз начал нормально разговаривать.

— Ты кто? — спросил он.

— Вампир, — честно ответил я.

Где-то я слышал высказывание одного известного человека, который говорил, что он — алкоголик, который не пьет. Так вот, я — вампир, который не пьет. Но это не мешает мне быть вампиром.

— Сквозь него пули проходят, — подал голос Боров.

— Тебя не спрашивают! — рявкнул Камаз и посмотрел на меня снизу вверх, уже не пытаясь встать и продолжить драку. В его квадратной голове роились самые разнообразные мысли, главным образом, матерные.

— Кто заказчик? — повторил я.

Камаз вздохнул и начал колоться.

— Леча Ильясов, — сообщил он. — Телефон у него… сейчас…

— 8-916-123-45-67?

— Он самый. А больше я про него ничего и не знаю почти.

— Почти — это что?

— Он из чеченов. То ли бригадир, то просто крутой боец. В Москве появляется временами, чаще пропадает на юге. У нас были с ним контакты, он оружием приторговывает, иногда оставляет заказы.

— Когда он меня заказал?

— Часа три назад. Говорил, заказ очень срочный, обещал заплатить вчетверо.

— Что он про меня говорил?

— Что ты его кинул и что знаешь что-то очень ценное. Надо тебя кокнуть, пока ты не разболтал.

— Понятно. Как найти Лечу?

— Никак. Я же не знаю, где он живет.

— Как он собирался передать деньги за заказ?

— Как обычно, с посыльным.

— Лично ты с ним встретиться можешь?

— Обычно он ни с кем лично не встречается. Я его живьем видел только два раза, да и то давно, когда он только в Москве появился.

— Позвони ему, скажешь, что есть непонятки, все произошло, типа, как в голливудском фильме. Типа, мистический триллер. Когда Боров в меня выстрелил, я исчез, растворился в воздухе и все, будто никогда и не было. Осталась от меня только сумка, Боров ее прихватил, ничего интересного в ней не нашлось, даже мобилы не было, зато обнаружилась тетрадочка, вся исписанная от руки по-арабски. Давай, звони!

— Так что, Леча знал, что ты вампир?

— Подозревал.

— Моими руками решил… вот сука!

— Давай, звони, законник.

Последнее слово я прочитал в памяти Камаза.

Камаз позвонил и у них с Лечей состоялся странный разговор. К большому удивлению Камаза, Леча воспринял его слова как должное. Он спросил, не нашли ли в сумке еще что-нибудь неожиданное или нелепое и получил отрицательный ответ. Тогда он сказал, что будет считать заказ выполненным, если ему передадут тетрадку, и предложил забить стрелку в одной бильярдной в центре города. Камаз спросил, будет ли Леча лично присутствовать на стрелке, на что Леча спросил, не рухнул ли Камаз с дуба, и напомнил уважаемому, что уважаемым людям незачем отвлекаться от важных дел из-за такой мелочи. Шестерки встретятся, обменяются барсетками и дело с концом. Камаз согласился с таким подходом и Леча повесил трубку.