– Ты свободен, Якадзуно, – сказал он.

Якадзуно встал, церемонно поклонился и направился к двери. Его душу грело осознание того, что он сделал хорошее и важное дело. Настолько важное, что даже отец не считает возможным поделиться с родным сыном тем, что сын откопал. Ради таких мгновений и стоит жить, в этом и есть смысл службы внутренней безопасности.

Джон Рамирес был недоволен, и это еще было мягко сказано. Рамирес пребывал в гневе, он был готов порвать любого, кто попадется ему под руку, но, к счастью, в квартире никого, кроме него, не было, а код, открывающий дверь, знали только три человека. Даже Миюки, гейша-малолетка, что жила у Рамиреса почти полгода, куда-то улетучилась, учуяв перемену в настроении господина. И правильно сделала.

У Рамиреса был повод для гнева. Жучок, незаметно прикрепленный к рукаву Анатолия Ратникова, не только выдал полную схему перемещений объекта по гостиничному номеру, но и сумел подключиться к гостиничной информационной консоли. Анатолий весь вечер активно работал с сетью, и когда Рамирес повторил его виртуальный путь, обнаружилось то, что Рамирес меньше всего ожидал.

Цверги не занимаются скульптурой. Это со всей очевидностью следует из информации, лежащей в открытом доступе, надо было только потратить два-три часа на ее поиск. Когда Рамирес придумывал легенду, он поленился перелопатить глобальную сеть, так как не рассчитывал, что легенда будет подвергаться серьезному анализу. Тогда Рамирес думал, что сойдет и так, но сейчас понимал, что был неправ.

Цверги не занимаются скульптурой, у них нет религии, это все придумали продюсеры телевизионных боевиков. Золотые статуи, скрытые в далеких отвалах, могут существовать только в фильмах, но не в реальной жизни. Интересно, что подумал бы цверг, увидев сериал “Червь-разрушитель”?

Но это все ерунда. Сейчас важно то, что будет делать Анатолий Ратников. Рамирес точно знал, как бы он поступил на месте Ратникова – он доставил бы объект на Деметру, а там стуканул бы местной полиции. После этого статую вскроют… нет, этого никак нельзя допустить! Анатолий наверняка думает, что внутри наркотик, так подумал бы любой, не знающий правды, но когда правда станет известна… нет, нет и еще раз нет!

Может ли Анатолий обратиться в полицию, не дожидаясь конца путешествия? Вряд ли. Все знают, что полиция Гефеста поделена между корпорациями. Только совсем безнадежный

оптимист рискнет довериться незнакомому офицеру – кто знает, может, он работает на ту же компанию, что и преступник? Поэтому Анатолий сначала доберется до Деметры, а здесь будет себя вести тише воды и ниже травы.

Получается, что на Деметру должен отправиться кто-то из наших людей, думал Рамирес. Напроситься самому? Сингх спросит, в чем причина, придется ему рассказать об этой глупой ошибке, а в таком случае можно не только не попасть на Деметру, но и не вернуться из очередной геологической экспедиции. Нехорошо. А если ничего не сказать Сингху, получится, что груз с большой вероятностью не дойдет до получателя. Еще хуже. Нет, как бы ни хотелось сохранить в тайне допущенную оплошность, с Сингхом поговорить придется.

Запищала мобила. Рамирес нажал кнопку приема и узнал, что во втором ртутном карьере обнаружился полуметровый пласт чистого каменного угля. Он задал несколько вопросов, и ответы на них подтвердили самые худшие предположения– эти идиоты забрались на плантацию цвергов. Теперь надо хватать ксенологов и бежать на карьер, пока цверги не превратили дорогостоящий проходческий комбайн в самую большую на планете кучу навоза.

В этот момент Рамирес совсем забыл о золотой статуе, и это была его ошибка.

Ху Цзяо чувствовала себя настолько хорошо, насколько хорошо может себя чувствовать пожилая женщина, только что перенесшая тяжелейшую интоксикацию. Ее уже выписали из больницы, сейчас она временно обитала в университетском лазарете, дожидаясь момента, когда будет в состоянии навести порядок в своей новой квартире. Она поприветствовала Анатолия радостно, но с некоторым удивлением – для нее было полной неожиданностью увидеть случайного попутчика, который к тому же не смог скрыть разочарование, когда обнаружилось, что его спутница на двадцать лет старше, чем он ожидал.

– Как ваше самочувствие? – вежливо поинтересовался Анатолий.

Ху Цзяо хотела было спросить его, где цветы, но вовремя сообразила, что на этой планете не бывает живых цветов. Ей стало грустно.

Анатолий сел рядом и осторожно взял женщину за руку.

– Вы хорошо держитесь, – сказал он, не дожидаясь ответа на свой вопрос. – Многие не выдерживают, начинают биться в истерике, требовать, чтобы их отвезли обратно…

Ху Цзяо вспомнила, как пыталась воткнуть иголку от капельницы в глаз пожилой медсестры, и саркастически улыбнулась.

– Вы даже улыбаетесь, – продолжал Анатолий, – мало кто, оказавшись в вашем положении, ведет себя столь достойно. Не волнуйтесь, самое плохое уже позади, ваш организм перестроился, теперь осталось только набраться сил и вернуться к активной жизни.

В этот момент до Ху Цзяо дошло.

– Вы пришли по делу, – сказала она. – Не просто проведать меня, а по делу. Анатолий смутился.

– Ну… у меня есть к вам несколько вопросов, но я не настаиваю, чтобы вы на них отвечали. Я просто подумал, что вы сможете проконсультировать… если захотите, конечно…

– Здесь все равно нечего делать, – заметила Ху Цзяо. – Задавайте ваши вопросы.

– Правда, что ксенологам вживляют специальные имплантаты?

От неожиданности Ху Цзяо расхохоталась. При этом зачесались следы уколов на ягодицах. Она сморщилась.

– Это и есть ваш вопрос?

Анатолий понял, что сморозил глупость, и натужно улыбнулся.

– Это еще не вопрос, это как бы преамбула, я просто подумал…

– У меня инфракрасный нейрошунт, совместимый со всеми стандартными протоколами. Сколько информации хотите залить?

– Двенадцать мегабайт.

– Давайте.

– Сейчас. Информация пошла?

– Пошла. Это изображение?

– Да, обычный джипег. Будут две картинки.

– А это, вообще, что?

– Об этом я и хотел вас спросить.

– Откуда оно у вас?

– Если можно, я бы хотел вначале выслушать ваши соображения.

– Чтобы дополнительная информация не затуманивала мозги?

– Вы догадливы.

– Еще бы, у меня все-таки IQ 139 плюс усиленная эмпатия. Сейчас картинка прогрузится, я все сразу и выскажу.

– Я подожду.

– Хи-хи-хи!

– Что такое?

– Вы не поймете, это смешно только для ксенолога. Я, пожалуй, сохраню эту картинку, покажу коллегам.

– Лучше не стоит.

– Почему?

– Я потом скажу.

– Очень хороший коллаж, остроумный. Хотя… это что, снимок реального объекта?

– С чего вы взяли?

– На спине у цверга сварной шов, как на дешевых игрушках.

– Не ожидал, что вы разглядите.

– Нас и этому учат. В общении с чужими самый незначительный нюанс может оказаться важным.

– Вам приходилось работать с чужими?

– Да, у меня была стажировка по ящерам. Хотите узнать, почему я переключилась на цвергов?

– Ну…

– Ладно, поняла, не буду загружать.

– Вы читаете мои мысли?

– Только чувства. То же самое, кстати, умеют военные дознаватели. Вы ведь военный?

Анатолий чуть не упал со стула.

– Как вы поняли?

Ху Цзяо улыбнулась, эту улыбку можно было бы назвать сексуальной, будь Ху Цзяо в два раза моложе.

– Когда постоянно чувствуешь чужие эмоции, умение читать мысли приходит само собой, – сказала она. – Вы все еще хотите узнать, что я думаю насчет картинки, или мы обсудим наши личные особенности?

– Давайте лучше о деле.

– Давайте. Тут узор… ха-ха-ха!

Ху Цзяо смеялась так долго и заразительно, что Анатолий уже начал искать глазами кнопку вызова медсестры. К счастью, посторонняя помощь не понадобилась.

– Нельзя же так людей смешить, – сказала Ху Цзяо, от-смеявшись, – Линия Жизни упирается в крест… ха-ха-ха… нет, это решительно невозможно… так смешить людей просто преступно… Нет, Анатолий, эту статую делали не цверги, даже в цвергской психушке не найдется особь, способная начертать такие знаки. Эту штуку сделали люди. Вам, наверное, сказали, что ей миллион лет?