Над головой прогремела автоматная очередь, и Денис машинально пригнулся. Кокодрилло повернулся в сторону стрелявшего, изучая того ничего не выражающими зелеными глазами с вертикальными зрачками. Открыл пасть и издал звук, более всего похожий на шипение разъяренной кошки.

Этот представитель мутировавшего крокодильего племени был заметно меньше того, что подстерег Дениса и группу клана «Доверие» в Москве на станции метро «Пражская», но в сравнении с обычными незоновыми обитателями тоже был довольно крупным. Не с вагон поезда величиной, конечно, но с автомобиль – вполне. А вдобавок – ярко-оранжевого цвета. Ворон, когда его в первый раз увидел, так смеялся, что едва в пасть не угодил. Ну или мастерски сделал вид, будто по неосторожности подошел слишком близко: с начала задания сталкер вел какую-то свою игру, в которую Дениса явно забыл посвятить.

Им удалось выманить кокодрилло на поверхность, благо вестибюль станции метро «Юго-Западная», где тварь устроила лежбище, оказался достаточно широким. Оранжевое чудовище лишь однажды застряло в подземном переходе, но благополучно протиснулось, обрушив потолок. Теперь оно лежало поперек проспекта Вернадского, щурилось на солнце, скрытое завесой облаков, и беспорядочно открывало-закрывало пасть. Грозный хищник подземки, выманенный на поверхность, вызывал у Дениса едва ли не жалость.

– Отвратительно. – Ворон подошел сзади, как обычно, совершенно бесшумно. – Чем мы с тобой только занимаемся?

– Кокодрилло ловим, – не уловив шутки, ответил Денис.

– Вот именно, – фыркнул тот. Кто-то из помощников по поимке твари внимательно посмотрел в их сторону, и Ворон будто встрепенулся. На губах заиграла улыбка, поза стала какой-то несерьезной и крайне неуместной, а голос нарочито громким, словно сталкер вещал со сцены для специально пришедших посмотреть на него зрителей. – Огромного оранжевого крокодила. В Зоне! Кому рассказать, ведь не поверят, а то ведь и в дурку упекут: решат, белая горячка началась, – и звонко рассмеялся.

– Ничего, Шувалов тебя в два счета вытащит, а Роман вылечит, – заметил Денис, которому эта игра на публику нравилась все меньше.

В последнее время Ворон начинал вести себя подобным образом, когда за ним следили – явно пристально и пытаясь сделать какие-то выводы, – причем со всеми, вне зависимости от того, присматривался к нему незнакомец или знакомый по работе. Дениса эти изменения в поведении не касались, как и пары-тройки близких друзей. А вот Шувалова однажды Ворон довел до бешенства, начав изображать недалекого урку-сталкера перед представителем какой-то комиссии, прибывшего из Центра Аномальных Явлений, одним из подразделений которого была Академия, переименованная в прошлом году в Институт Исследования Зоны.

– Давай-ка обойдемся без имен, – ухмыльнулся Ворон и провел подушечкой большого пальца по верхней губе, словно стирая несуществующие бисеринки пота. – Сегодня несколько жарковато, не находишь?

Денис вздохнул и кивнул. Даже если среди нанятых ими в помощь сталкеров находился шпион или недруг, подобного поведения он не одобрял. Он вообще не одобрял этой операции. Идти в Периметр с людьми, не вызывающими доверия, не просто неприятно, а практически фатально.

В Зоне нельзя расслабляться. Даже если ты абсолютно уверен, что вокруг не притаилась какая-нибудь пакость, если все приборы мира твердят тебе, что все чисто, и молчит чувство опасности – это еще ничего не значит. Скорее всего ты чего-то не учел, приборы вышли из строя, а рядом расположилась аномалия, которая умеет влиять на человеческие органы чувств.

Да взять хотя бы «иллюз». Даже Денис, обладая, казалось бы, гораздо большей чувствительностью, чем обычный человек, пару раз вляпывался в него, совершенно не замечая. Конечно, когда с одной стороны обосновался «соловей», с другой – «тень Морфея», а с третьей – относительно безопасный «иллюз», выберешь именно его, но лечить нервы потом все равно придется.

– Не раскисай. – Ворон сжал его плечо и нахмурился. Краем глаза Денис заметил, что пялящийся на них сталкер отвернулся. – У меня все под контролем. Что-то заметил?

Денис покачал головой и прошептал:

– И это тоже мне совершенно не нравится.

– Аналогично, но придется потерпеть, – сказал Ворон серьезно, – а вот им, – он кивнул на группу нанятых ими «загонщиков крокодила», – этого знать не обязательно.

Денис кивнул, пообещав самому себе все узнать позже.

– Эй, Данди! – окликнул Ворона невысокий крепыш лет тридцати, которого сталкеры наняли первым. При знакомстве он представился Тором, но Денис мысленно все равно продолжал звать его крепышом. Уж больно не вязалась внешность сталкера с созданным телевидением образом скандинавского бога. – Дальше что? Вряд ли эта рептилия до стены доковыляет.

– Эта рептилия, – голос у Ворона снова стал беззаботным, – развивает на открытой местности скорость сорок пять километров в час. Видели когда-нибудь галоп крокодила? Зрелище завораживающее. Хотите побегать с ним наперегонки?

– Так, значит, все же до стены премся? – слегка спав с лица, спросил крепыш.

– До эстакады, – сжалился над ним Ворон. – Там нас встретят.

Загонщики принялись накидывать на кокодрилло сеть, изготовленную специально для такого случая из титана. Они старались не подходить к твари очень уж близко и сбоку. Перед операцией кадры охоты обычных крокодилов пересмотрели все и не по одному разу – никому не хотелось быть задней ногой антилопы гну.

Сеть не столько не позволяла кокодрилло вырваться, сколько влияла на его мозговые центры, дезориентируя и подавляя. В сущности, тварь никак не могла сосредоточиться и осознать, что ей делать. Добычу она прекрасно чувствовала, но не могла не только разработать тактику нападения, но и додуматься до самой возможности этого.

Странную особенность технического титана влиять на порождения Зоны вывел еще профессор Заблоцкий. Незабвенный Николай Борисович, к счастью, не придал особого значения этому открытию, иначе Денису пришлось бы много хуже во время своего заточения. Собственно, поэтому он и не приближался ни к кокодрилло, ни к сети, следя за обстановкой и аномальной активностью, отстав от группы на десяток шагов.

Пока все казалось тихо. Если бы аномалиям требовался сон, то Денис решил бы, что сейчас для них наступил тихий час. Либо же сталкерам кто-то ненавязчиво помогает. Денис знал по меньшей мере одну разумную силу в Периметре, он сам ею некогда чуть не стал или даже был – к счастью, недолго, – и очень не хотел бы снова обращать на себя ее внимание.

Эмионики, или «дети Зоны» – те, кого забыли, потеряли, бросили в погибающей, захваченной Зоной Москве. Они мутировали и научились не только выживать, но и подчинять себе измененные (как гиены или голуби) и новообразовавшиеся (как те же матрицы и кикиморы) относительно живые организмы и людей. Ученые до сих пор спорили, представляет ли так называемый эмо-удар или «бомбардировка счастьем» гипноз или направленное психическое излучение, влияющее не на органы чувств, а напрямую на мозг.

Внешне эмионики остановились в своем развитии годах так от пяти до тринадцати, что же они представляли собой внутренне, не мог сказать никто. Даже Денис, который сам превратился бы в подобное существо, если бы Ворон его не вытащил из Москвы, вряд ли мог ответить на этот вопрос. Тесно соприкоснувшись с «детьми Зоны» четыре года назад, он смог понять только одно: их разум чем-то напоминает Интернет. То, что доступно одному, ясно и всем, но в то же время каждый эмионик сохранил индивидуальность и даже эмоции.

И эмоции эти были, похоже, направлены на одно: мировое господство. Эмионики считали себя новым витком эволюции, сверхлюдьми, если не живыми богами. В Зоне они действительно были невообразимо сильны и, к счастью, пока не нашли способа выйти за Периметр.

Ворон уже ушел далеко вперед. Денис поспешил догнать его и в то же время держался от сети на почтительном расстоянии. Четверо сталкеров, которых они наняли себе в помощь, бесстрашно шли рядом с ползущим по проспекту кокодрилло. По крайней мере пока тварь двигалась в нужном направлении.