— Если Сестринский жив, — утверждал он, — мы сталкиваемся с очень сложной проблемой. Я даже скажу: гениальной проблемой, не побоюсь этого слова.

Ворон молчал. Ему точно не хотелось не только ворошить свое прошлое, но и прикасаться к нему или просто смотреть в его сторону. Ни Сестринский, ни один из его «птенцов», ни собственный отец (если он тоже как-то выжил) Ворона не трогали, и тот собирался тоже оказать такую любезность.

Жизнь понемногу входила в обычное русло. Денис пропадал то в институте, то с Романом, который внезапно загорелся идеей экстремального вождения. Ворон же наслаждался бездельем, глядя, как Алла что-то набирает в телефоне.

Аппарат издал два коротких гудка, принимая очередное сообщение.

— Фух…

— Вызывают?

Алла покачала головой, взглянула на него и передислоцировалась на диван, прижавшись боком. Ворон приобнял ее за плечи и бросил взгляд на экран, почти сразу рассмеявшись.

«Я сегодня разговаривал с тремя женщинами, — писал Дмитриев. — Самую истеричную звали Самюэль Эммануил Бауэр-Гарсия. Да, это все — один человек, причем мужик. Приезжай, уставая, я тренирую своего секретаря „B“ своим чувством юмора… а у него уже слюна заканчивается».

«Слюна, которой надо брызгать?» — спрашивала Алла и ставила хохочущий смайлик.

«Ага. — Дмитриев печатал и отвечал быстро. Как будто не набирал литеры, а наговаривал сообщение на телефон. Впрочем, возможно, у него стояла соответствующая опция. — Я ушел спать. Скажите… м… мужу. Завтра есть самолет в Питер из Стокгольма».

— Дорогой, завтра есть самолет Стокгольм — Питер, — прочитала Алла. — Я слетаю, мне надо с начальством биты в байты переводить.

— Разумеется. — Ворон приобнял ее сильнее, и только потом до него дошел смысл. — А с каких пор муж-то?!

— С давних. Муж — для отпуска по первому требованию. За границей, знаешь ли, на печати в паспортах не смотрят.

Ворон был уверен, что дело вовсе не в традициях «заграницы», а в личном отношении Дмитриева, однако предпочел не затрагивать данную тему.

Вылет был запланирован в том же печально памятном чеховском аэропорту. Провожали всем миром. Алла познакомилась с Духом, поприветствовала Романа, обнялась с Денисом.

— Люблю, скучаю, надеюсь, что приедешь, — сказала она Ворону на прощание. — Хотела было добавить, что ты настоящий мужик, но решила — перебор.

— Но ведь правда, — рассмеялся Ворон и удостоился поцелуя.

Потом он долго сидел в кафе, окруженный самыми настоящими друзьями, и старался наслаждаться моментом. В конце концов, скоро события обещали захватить их всех в очередной водоворот.

Серия «Сталкер» основана в 2012 году

© С. Кузнецова, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».

Братья Стругацкие – уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.

– При!.. – остаток слова-приказа Денис дослушивал, уже лежа на асфальте и прикрывая голову руками, – …гнись…

Можно хоть на руках стоять, распинаясь на тему недопустимости длинных слов в Периметре, хоть на макушке джигу отплясывать, но в экстренных ситуациях все знания испарялись из голов научных работников, которым, к слову, положено воспринимать любую информацию с легкостью и ошибок не допускать. И пусть большая часть из них ходила в Москву не в первый раз, дела это не меняло. С абсолютными новичками Денису даже проще работалось: те не считали себя крутыми сталкерами и слушались беспрекословно.

Над ним пронеслось нечто увесистое, шмякнулось о жестяной мусорный бак и заскрежетало по асфальту. Денис скосил взгляд в ту сторону и обнаружил штангу – самую настоящую, какие тягают в спортзалах – новенькую, блестящую, и не скажешь, что в Зоне пробыла долгое время.

– Эй, проводник, ты там случаем не замерз? – Замечание принадлежало не научному сотруднику, а одному из вольных сталкеров, в разборку которых с семейством сердяков Денис влез.

Заключение с эмиониками своеобразного пакта о ненападении привело к огромному научному прогрессу в плане изучения московских аномалий, но при этом влило второе дыхание в сталкеров всех мастей. Разные кланы-группы-одиночки вылупились, как комары на болоте. Такого наплыва людей Зона не знала и в первые дни своего существования: когда в ней орудовали мародерские банды, а правительство объявляло, что безобразие ненадолго и чрезвычайные службы все уладят в кратчайшие сроки.

Власти продолжали курс на затягивание гаек и пытались ограничить приток ненаучного народа в Периметр, да только без толку: любой заинтересованный знал, как обойти бюрократические препоны. А кроме того, на большую часть лезущего в Москву народа правоохранительные органы не могли воздействовать ничем серьезнее штрафа: если раньше из Зоны тащили артефакты, еще как-то подходившие под незаконный промысел, то теперь лезли на мутантов посмотреть и себя испытать.

«Идиотизм! – ругался Шувалов. – Этак они скоро зоновым туризмом займутся».

И оказался недалек от истины.

Когда при выводе из Москвы научной группы Денис увидел трех человек в ярко-салатовых комбинезонах, то сначала решил, будто не заметил и вляпался в «иллюз» (случалось у него промаргивать эту аномалию, отслеживая много более неприятные и опасные), а теперь наблюдал крайне безумную галлюцинацию. Однако разве бывают одинаковые видения у всех присутствующих?

«Вольные, – сказал тогда Илья Тополев, младший научник, ходящий с Денисом, наверное, уже десятый раз. – Нежильцы».

«Минут через двадцать задавят и подъедят, а пока развлекаются», – фыркнул Максим Верин (тоже из «старичков»), щурясь и разглядывая диспозицию.

Остальные предпочли промолчать. Никто про помощь даже не заикнулся: Зона дисциплинировала и очень быстро отшибала у нормального человека гуманизм вкупе с любовью к геройству. Ненормальные же либо гибли в числе первых, либо становились притчей во языцех: как Ворон или сам Денис. Впрочем, он тоже пока ничего не говорил, предпочитая вначале осмотреться. Вольные находились в весьма затруднительном положении, умудрившись что-то не поделить с сердяками – чем-то напоминающими огромных кабанов тварями, агрессивными и мстительными (пусть биологи и выступали против очеловечивания животных инстинктов и тем паче зоновых мутантов, но лучше всего подходило именно это слово).

«Не повезло ребятам, – все же посочувствовал им Тополев, – налетели бы на черных быкунов или гиен, ушли бы, а с этими… все. Кирдык».

«В углу заплачет мать-старушка, смахнет слезу старик-отец, и молодая не узнает, каков у парня был конец, – промурлыкал, жутко переврав мотив, Верин и усмехнулся: – Кстати, господа, а вы не замечали пошлый подтекст данной строчки? Или только у меня мозги в одну сторону повернуты?»

«Только у тебя», – буркнул Коробов, специалист по сбору данных, человек спокойный и обычно не склонный болтать попусту.

«Значит, я настоящий мужик!» – хохотнул Верин.

Денис не прерывал разговоров, считая бессмысленную болтовню неплохим антистрессовым действом. Что же касалось мутантов, то по слуху они не ориентировались, да и не интересовала сердяков научная группа, пока стояла в отдалении, наблюдая и не вмешиваясь.