Треск, чем-то похожий на тот, какой стоит от сварочного аппарата во время работы, заставил Никиту подскочить на месте, а затем и отшатнуться. Он задел плечом жестяной бак, тот — другой и так далее по цепочке. Раздался грохот, едва не оглушивший его и наверняка привлекший внимание каждого существа, находящегося поблизости.

— Вот славно! — воскликнул в сердцах Никита. — Теперь всем известно, что я здесь! Спасибо. Ты мяукнуть не мог?..

Он нес ахинею и не мог остановиться. Привлеченные сюда твари могли бы передраться за добычу, но Никита на подобный исход не слишком рассчитывал. Скорее, его просто прикончат, а уже потом будут делить.

«Коту Шредингера» явно понравились гремящие «игрушки», и он попытался напугать Никиту снова, но тот не поддался. Хмырь тем временем приближался. В этот момент откуда-то со стороны Вильнюсской улицы донесся лязг и шум. Кто-то открыл стрельбу.

«Наверное, какой-то несчастный тоже встретился с мутантами», — подумал Никита и тотчас обругал сам себя. Нормальные сталкеры поодиночке не ходили, это ему взбрело в голову строить из себя живую легенду. Даже Ворон и Дэн предпочитали держаться вместе, чтобы в случае чего прикрыть спину друг другу.

Следовало хотя бы покричать, чтобы привлечь к себе внимание, хотя вряд ли неизвестные спасли бы его от хмыря. К тому же за вмешательство они потребуют оплату, а Никите нечего им предложить. Даже как член группы он бесполезен.

Когда пули чиркнули по бакам, Никита расхотел звать на помощь. Он съежился, инстинктивно избрав позу, в которой занимал как можно меньше места, а услышав совсем рядом леденящий кровь вой, уткнулся носом в колени и прикрыл глаза.

— Эй, там! Живой? — спросил очень знакомый голос. — Не дрейфь, наши русские мусорные баки пули останавливают только так — проверено неоднократно на собственном примере.

— А если брак?.. — Когда Никита подал голос, тот дрожал и казался каким-то блеянием, в котором читались и страх, и облегчение, и радость от встречи.

— На моей памяти не случался ни разу. Это тебе не автоваз, а металлургия. Давай вставай, Ник, с другим твоим другом я вряд ли что сделаю.

— Стоило брать тот прибор, который нам в ИИЗ предлагали, — заметил Никита.

— Да-да, непременно в следующий раз ты его и потащишь.

Никита хотел спросить, а будет ли этот следующий, учитывая учиненный им побег, но вовремя прикусил язык. С Ворона сталось бы съязвить по поводу нерасторопности и недальновидности. В конце концов, жизнь сейчас висела на волоске.

Никита поднялся.

— А ты, случаем, не собираешься ли пристрелить меня за все хорошее? — спросил он и обернулся.

— Максимум — дать по морде. И то вряд ли.

Ворон убрал оружие и теперь смотрел на него пристально, скрестив на груди руки и чуть склонив голову набок. В метре от высокого решетчатого заборчика, огораживающего баки, валялись три мутанта. Получается, они не добрались до Никиты совсем чуть. Хотя им в любом случае пришлось бы искать вход.

— А у меня не получалось…

— Стреляешь паршиво, — ответил Ворон и поинтересовался: — Чего ждешь, герой? Выбирайся оттуда.

Никита сглотнул и развел руками:

— Не могу. Хмарь у входа.

— А ты лезь.

Ограда представляла собой периметр с одной-единственной калиткой шириной ровно по размеру узкой части бака. До высоты, примерно соответствующей половине груди, шли доски, потом — решетка-сетка, возвышавшаяся метра на три-четыре.

— Кому только понадобилось подобное сооружение? — пробормотал Никита, пытаясь безрезультатно подтянуться на руках.

— ЖКХ, кому же еще? — хмыкнул Ворон. — Чтобы не воровали дорогие баки, которые можно сдать в металлолом или найти им множество способов применения в быту, эта контора целенаправленно уродовала облик любимого города, на котором наживалась. Впрочем, она не единственная. Так… подпрыгни повыше, уцепись руками, упрись ногами и лезь, а то твой хмырь не дремлет.

— Можно подумать, это так легко, — прошипел Никита.

Он попробовал сделать, как сказано, но у него ничего не вышло. Позади что-то хлопнуло, Никита оглянулся и чуть не заорал. Хмырь входил в калитку медленно, но не настолько, чтобы успеть от него убежать. И обогнуть его тоже не получилось бы.

— Отставить панику, а ну давай! — приказал Ворон.

В этот момент к хмырю ринулся котовий хвост и принялся описывать круги, противоположные направлению вращения мелких искорок в воронке. Сам «кот Шредингера» висел возле Никиты и довольно потрескивал.

— Хмырь сейчас замедлится, лезь, Айболит! — прикрикнул на него Ворон. — Прежде чем я в следующий раз возьму тебя с собой в Москву, четыре раза пройдешь полосу препятствий, и только попробуй сдохнуть на середине!

Как можно произнести имя персонажа детской сказки, лечившего животных, с такой интонацией, Никита не знал. Еще меньше он понял, от чего к лицу хлынул жар, а в груди разлилась ненависть, словно его до глубины души оскорбили. Он подпрыгнул, уцепился и наконец подтянулся, повис на сетке, а затем взобрался наверх, как по лесенке, хотя карабкаться было неудобно и нога в «клетку» влезала только чуть, самым-самым мысом армейского ботинка.

— Давай-давай, — подбадривал Ворон. — Сорвешься — поймаю.

Он смеялся, но понял это Никита только когда оказался на свободе, спустился и подошел к сталкеру.

— А где Дэн?

— Дела у него, — ответил Ворон. — Ну, пошли?

Никита кивнул и почему-то поверил сразу в то, что Дэн именно ушел по каким-то своим делам, а не сгинул в аномалии, доставая для напарника дорогостоящий артефакт. Никита, честно говоря, уже сомневался, будто такой человек, как Дэн, вообще способен сгинуть, если сам не захочет этого.

Когда Ворон собрался уже продолжить путь, Никита придержал его за локоть и сказал:

— Мне нужно вам рассказать. Это важно.

Ворон кивнул и все время, что Никита говорил, не перебил его ни разу, лишь в конце поинтересовался, как бы он объяснял на КПП, почему вернулся один.

— Я через «дыру» вышел бы.

Ворон вскинул бровь.

— Не думал, будто в Зону остались не перекрытые проходы, — признался он. — Вроде как все забетонировали еще с год назад.

Никита пожал плечами.

— Ну, да-да, — хмыкнул сталкер. — Как выразился бы наш Василий Семенович Шувалов: средства из бюджета выбили, попилили, о мероприятии отчитались…

Никита открыл было рот, чтобы возразить, и промолчал, но намерение, видимо, слишком явно отразилось на его лице.

— Ты, что ли, веришь в благие цели чиновников? — рассмеялся Ворон. — Может, еще и в мою девственность?

Никита вздохнул и снова промолчал.

— Отведешь меня к этой «дыре»? — Ворон вроде бы и произнес фразу с вопросительной интонацией, но на самом деле она являлась приказом, не предусматривающим отказа. Вернее, Никита мог бы попробовать ответить отрицательно, сталкер не наставил бы на него пистолет, скорее всего даже ничего не сказал бы, просто закрыл тему, но больше рассчитывать на его помощь не вышло бы никогда. Никита же именно сейчас понял окончательно: он рассчитывает, принял этого неприятного человека за своего и точно уходить не хочет — в небытие так особенно.

Он кивнул и ответил:

— Идти до нее много ближе. Сначала вперед по Вильнюсской улице, миновать Голубинскую и продолжать движение мимо школ, пока дорога не упрется в гаражи.

— Вот и отлично, — кивнул сталкер.

Далее они шли спокойно, сопровождаемые одним лишь «котом Шредингера», который благополучно вернул себе хвост и теперь практически постоянно держался возле Ворона. Странно, но Никита больше не испытывал к этому необыкновенному существу прежней неприязни.

Им пришлось только однажды открыть огонь, скорее, на всякий случай, нежели действительно из-за угрозы нападения. На ветвях деревьев, с обеих сторон обступивших дорогу, сидели странные существа. Издали они казались огромными чернильными кляксами, висящими в воздухе. Овальные поначалу, когда Никита с Вороном приблизились, они отрастили треугольные головы на длинных лебединых шеях и, изогнув их в виде латинской литеры «S», принялись покачиваться из стороны в сторону.