«А ты и знаешь безумно мало», – тотчас прошелестело в голове.

«Вон!» – как можно «громче» подумал Денис.

«Ты ведь уже приказывал этим слугам».

Одному. Валентину. А сейчас на территории ледового дворца находились не меньше полусотни «белых сталкеров».

«Один или тысяча – значения не имеет».

Возможно, для эмиоников было именно так. Их эмо-удары с одинаковой силой били и по одному человеку, и по целой людской группе. Вот только у эмиоников разум был коллективным, а Денис рисковал изжарить себе мозги – причем тоже в прямом, а не фигуральном смысле.

«Убирайся», – сформулировал он снова и попытался успокоиться.

Вначале он видел лишь тьму. Боль в глазах стала сильнее, но Денис прикрыл их ладонями, и стало немного легче. Потом в темном мареве, напоминающем ночное небо, закрытое темно-серыми ошметками облаков, будто звезды начали вспыхивать искорки. Живые – красные – соответствовали бойцам, холодно-голубоватые, словно отталкивающие, обозначали «белых сталкеров». О каждую такую «звезду» можно было «порезаться», но Денис не собирался дотрагиваться до них. Он просто постарался рассмотреть их все и крикнул, вкладывая в голос всю подвластную ему силу:

– Остановитесь!

Ворон насторожился, когда стрельба внезапно оборвалась, но сделал все возможное, чтобы сидящий рядом боец не заподозрил ничего.

– Кажись, закончили, – заметил Пух.

– Или залегли на время. – Ворон повел плечом. – Не важно. Мы ведь не станем изображать из себя героев из старого голливудского фильма, отправляющихся в логово чудовищ, чтобы на собственной шкуре проверить их наличие?

– Уместнее был бы анекдот про узбеков, чистящих канализацию.

– Ну, расскажи.

– Да он простенький. Пять узбеков стоят у люка, смотрят вниз и молчат. Подходит начальник, тоже узбек, смотрит вниз, там рабочий валяется. Спрашивает: «Че не работаем?» Ему указывают на лежащего. Начальник: «Иди, проверь, вдруг там утечка газа?» Узбек и полез. За ним – еще один и еще один.

– И где смеяться? – поинтересовался Ворон.

– А нигде. Кто их, разнорабочих, считает-то?

Ворон почесал висок и усмехнулся:

– Да уж, кто их считает…

Либо у Пуха действительно все было хорошо с чувством юмора, либо он, как говорится, попал пальцем в небо. Бойцов, направленных на это задание, действительно никто не считал. Хоть бы они все полегли в Зоне, главной задачей являлось уничтожить артефакты.

– Вообще-то авторам этого анекдота присудили премию Дарвина, – заметил Ворон. – Один семнадцатилетний египтянин попытался спасти упавшую в колодец курицу и свалился в воду сам. Его сестра и два брата попытались ему помочь и тоже упали. Им на помощь подоспели двое пожилых людей, но и их постигла та же участь. Позже бездыханные тела всех шестерых подняли на поверхность. Курицу тоже достали. Она выжила.

– А еще что-нибудь этакое знаешь? – рассмеялся Пух.

«Как же мало для радости нужно обычному человеку в критической ситуации», – подумал Ворон и продолжил рассказывать:

– Один из лауреатов той же премии вошел в магазин в Луизиане, подошел к кассе, выложил на прилавок двадцать долларов и попросил разменять. Когда кассирша открыла кассовый аппарат, он вынул пистолет и потребовал отдать ему все деньги, что кассирша немедленно и сделала. Затем грабитель убежал, оставив свои 20 долларов на прилавке. Общая сумма украденного составила пятнадцать долларов мелочью. – Ворон прищурился, что-то двигалось со стороны Голубинской, но рассмотреть пока не выходило. – После снежной бури в Чикаго один мужчина потратил целый час, чтобы расчистить от снега место для своего автомобиля. Когда через несколько минут он подъехал, чтобы припарковаться, то увидел, что его место заняла какая-то женщина. Он тут же застрелил ее без всяких разговоров.

– Я тоже так поступил бы! – заявил Пух. – За наглость надо получать.

– О да, бесспорно. – Ворон наконец понял, что именно увидел, но от этого происходящее не показалось ему более реальным. – Кажется, в последнее время анекдоты меня преследуют, – прошептал он вымученно.

– Или вот еще один анекдот, – с энтузиазмом начал Пух. – Женился как-то узбек на хохлушке. Привел домой и говорит: «Ты, слушай, я – узбек. Мы, узбеки, народ простой. Вот как приду вечером, тюбетейка на правом боку, не трогай меня, я злой – бить буду. Если приду, тюбетейка на левом, – еще больше злой, не трогай меня – бить буду. А если приду, тюбетейка сзади, добрый – подходи, любить буду». А та ему и отвечает: «А я – хохлушка и тоже простая, вот ежели ты придешь вечером, а я стою со скалкой и руки у пояса, то мне пофиг, где у тебя тюбетейка!»

Пух загоготал, ничуть не беспокоясь привлечь чье-нибудь внимание, так что Ворону пришлось на него шикнуть. Сам он распластался на земле и смотрел за медленно катящимся по направлению к «Созвездию» знакомым транспортным средством. Правда, пребывало оно в не слишком хорошем состоянии.

Двери отсутствовали. Лобовое стекло, как ни странно, наличествовало, но было покрыто трещинами так, что издали казалось облитым молочно-белой краской. Шины сдулись, несмотря на заверения того, кто их обрабатывал специальным средством, и перемещался «Хантер» на одних лишь дисках, от чего жутко скрипел, привлекая к себе внимание.

– Ничего себе!.. – воскликнул, благо шепотом, Пух.

Джип толкали два черных быкуна. Куда они дели третьего, лишь Зоне известно. Но главное Ворон видел и так: на крыше «Хантера» по-прежнему располагался пулемет, и, возможно, даже в рабочем состоянии.

– Вот оттуда же у «белых сталкеров» и миномет, – сказал Ворон.

– Мутанты притащили?

– Точно.

Мутанты толкали тяжелый джип. Делали они это поочередно. При этом разбегались, ударялись о кузов и смотрели, на сколько автомобиль откатится. Затем все повторялось по новой. Само собой, «Хантер» от этого выглядел еще более помятым. За сотню метров до «Созвездия» от него отвалился чудом держащийся все это время бампер.

– Вот бы нам их… – Пух не договорил.

Ворон протянул руку за запасным автоматом.

– Твой правый, мой левый, – приказал он. – Чует мое сердце, огневая поддержка ребятам понадобится.

Обрез он положил так, чтобы всегда суметь до него дотянуться. Выстрелы зазвучали в унисон. Даже с раненой рукой Пух не испытывал сильных проблем. Обезболивающее действовало отлично, а мышцы хоть и казались деревянными, жать на спусковой крючок не мешали.

В первый миг Ворону показалось, что пули не пробивают толстую шкуру, а отскакивают. Быкуны застыли на месте, правый даже успел толкнуть «Хантер» в последний раз. Дорога здесь спускалась с горки, и автомобиль прокатился много дальше обычного, остановившись почти напротив входа в «Созвездие». Потом мутанты оставили джип в покое и, развернувшись в сторону выстрелов, бросились в атаку.

– Твою ж мать! – заорал Пух. Патроны у него закончились, а мутант так и не упал, хотя казался изрешеченным. На черной шкуре блестела темная кровь. Капли разлетались в стороны после каждого попадания, заливали асфальт. Однако мутанты рвались вперед. – А!.. – Он вытащил ПМ. Выстрелы потонули в шуме автомата Ворона.

Впрочем, не прошло и полминуты, как боезапас кончился и у него. Гулко загрохотал обрез, и именно он подвел итог этому бою.

Пуля выбила одному быкуну глаз, а второго клюнула в лоб и по носу. Туши словно натолкнулись на невидимую стену и грузно повалились на асфальт.

Ворон не стал ждать, не обнаружат ли мутанты признаков жизни, выпрыгнул из укрытия, обогнул туши и добежал до джипа. Прежде чем лезть в него, сверился с детектором, но автомобиль оказался абсолютно чист.

– Как там? – спросил Пух.

Ворон показал большой палец. Пулемет оказался исправен.

К тому моменту, когда Денис встал и медленно направился к выходу на арену, выстрелы полностью стихли. Шел он легко, но резь в глазах не прекращалась, временами их заливало красным и липким, тогда он приостанавливался, смаргивал кровь и шел дальше.