Послышался лязг, и ворота медленно отворились. Денис завел мотор и покатил по направлению к ним. Время на разговоры закончилось, впереди лежала Москва.

Катить по широкому пустынному шоссе было странно. Еще удивительнее казались аккуратные газончики, покрытые ярко-зеленой травой, и чахлые деревца – сплошь зеленые, без единого желтого листика. Дома, потянувшиеся после улицы Генерала Тюленева, внушали некоторые опасения, но они были сравнительно далеко.

Денис как мог сосредоточивался на дороге, но ничто не привлекало его внимания и не беспокоило. Москва затаилась так же, как и в прошлый раз, и не спешила нападать на безумцев, осквернивших ее транспортом. А возможно, просто удивлялась такой наглости. В любом случае бдительности он не терял и готовился резко выжать педаль тормоза, как только на дороге появится какое-нибудь нечто.

Наверное, любой другой на его месте задался бы вопросом, а не утерял ли он своего чутья? Однако Денис о подобном даже не задумывался. Чувство Зоны присутствовало у него, как и обычно. Только в Москве он мог дышать полной грудью и ощущать то, что люди называют эйфорией. Столица для него являлась личной нирваной, наркотиком и преисподней, постоянно заставляя одергивать себя и брать в руки.

Последнее удавалось – и это было главнее всего остального. Просто удавалось, и все, – без выплесков эмоций и без метаний в ту или иную сторону. Денис более не искал для себя нравственных ловушек: то ли смирился с данностью, то ли повзрослел, то ли просто принял образ жизни и мыслей Ворона. Того не интересовали общественное мнение, традиции, мораль или религиозные культы – все, что большинство предусматривало как обязательные жизненные устои, – но при этом имелись очень четкие границы дозволенного. И он точно не ограничивал себя, идя на поводу фанаберий – чужих или собственных.

Частью души и тела Денис являлся зонной тварью, но его это больше не волновало, а окружающие могли завидовать молча и столько, сколько им угодно.

Москва навсегда останется местом, где хорошо, комфортно и спокойно, несмотря на многочисленные опасности, от которых он не застрахован так же, как и люди. Но она не будет больше восприниматься домом, и Денис не желал, чтобы становилось иначе.

Дом – это особняк в подмосковном Пущино в поселке «Полянка», непосредственно примыкающем к городу, их крепость. Дом – это немногочисленные друзья, которым приятно тебя видеть больше, чем тебе их. Дом – когда рядом есть кто-то, с кем можно поговорить о чем угодно, а не только «надо купить продуктов» или «кто будет мыть посуду». Дом, в конце концов, это место, где собраны все загадки мира в виде библиотеки, и царит своя ни с чем не сравнимая атмосфера и…

– Дэн, стой!

Педаль тормоза он утопил раньше, чем до него дошел смысл слов, и сделал это настолько резко, что едва не разбил голову о руль.

– В чем дело? – Он точно не отвлекался, и ничто на него не влияло. Дорога была пустынна, и никаких аномалий не чувствовалось, а те, что словно диковинные цветы росли по обеим сторонам от асфальта, спали. Да, именно спали, а не зачахли. Денис чувствовал «радужную бороду», растущую в подземном переходе, который они миновали, но не ощущал ее активности. Та даже половину щупалец свернула. То же касалось и «роя», облюбовавшего фонарный столб справа.

– Смотри. – Ворон указал на синеватое облачко над многоэтажным домом с огромными покосившимися литерами «Теплый Стан». Правда, выглядела надпись так, словно с ней поиграл какой-нибудь великанский ребенок, который поставил «Й» на ребро, а от «Т» вообще откусил кусок.

Визуально Денис, конечно, мог оценить зрелище по достоинству: облако казалось совершенно необычным. Однако он по-прежнему не чувствовал ничего сверхъестественного. Его внутреннее чутье говорило о том, что никакой аномалии там нет.

– Что по приборам? – спросил он.

– Не улавливают, – с досадой в голосе ответил Ворон.

Денис кивнул.

– Я тоже не улавливаю, – признался он. – И…

Договорить он не успел. Прямо из-за облака возникла темная точка, очень похожая на старинный, начала двадцатого века, самолет. Дэн глазам не поверил: вряд ли кому-то пришло в голову лететь на таком в Зону. Зачем? На спор?! В следующую секунду вокруг него образовалось три ярких светящихся шара, описали круги вокруг фюзеляжа и опустились на крышу дома. Один шар завис над буквой «Л» и «отгрыз» от нее верхнюю палку. Самолет, покрутившись на месте, снова исчез в облаке, а затем и оно развеялось, словно его и не существовало. Шары же медленно приподнялись и поплыли на север.

– Я по-прежнему без понятия, что это было, – сказал Денис.

– Ты о Бермудском треугольнике слышал? – Голос Ворона прозвучал неожиданно хрипло.

– Кто ж не слышал?

– Периодически пилоты встречали в небе неопознанные светящиеся шары, которые то ли преследовали, то ли изучали их самолеты. Во времена холодной войны мы винили американцев, а те – нас. Все думали: у потенциального врага есть какое-то секретное оружие.

– Думаешь, все эти аномалии – результат деятельности нашей столицы?

– Кто ж знает, не происходит ли какого-нибудь пространственно-временного прорыва? Что это за шары такие, висящие над пиками высоток, так и не выяснили. Да и аномалия «мокрый асфальт», в которой исчезает все, что в нее ни кинь, сама по себе является исключением известных физически законов. – Ворон все еще смотрел на то место, над которым висело странное облако. – Ты никогда не размышлял по поводу того, что Зона существовала всегда? Пустыня Гоби, Алтай, долина Хессдален – лишь малые локации. Есть и более крупные. До недавнего времени их было всего пять – Бермудский треугольник, море Дьявола, Гибралтарский клин, Афганская аномальная зона и Гавайская аномалия. Они равноудалены друг от друга на семьдесят два градуса и расположены на тридцатом градусе Северного полушария Земли. Каждый район имеет форму овала или ромба с одинаковым для всех наклоном на восток.

– Москва, конечно, огромный овал, но восток сюда не вписывается, – заметил Денис. – Скорее уж север-юг.

– Если не предполагать, что Зоны нынче делятся на природные и антропогенные, то да, Москва под систему подходит не очень хорошо. Допустим, то, что произошло в Чернобыле и здесь, лишь отчасти носит характер рукотворных катастроф. Просто условия совпали. – Ворон качнул головой, словно намереваясь избавиться от кошмара, и потер переносицу. – Все. Потом. Пусть Шувалов ломает над этим голову и подключает яйцеголовых спецов из ЦАЯ, как и шлет кого-нибудь в пояс Дьявола или саму преисподнюю. Нам предстоит встреча с другим демоном.

Он словно накликал. Стоило Денису завести мотор, как на шоссе возникло небольшое сиреневое искрящееся образование. Повисев немного в воздухе, оно приобрело овальные очертания, уплотнилось и отрастило небольшую округлую голову – самую настоящую, как на детских рисунках, с зелеными раскосыми глазами, розовым носом и улыбающейся пастью. Торчком стоящие уши и усы намекали на принадлежность существа к семейству кошачьих. Шеи видно не было. Голова просто висела в воздухе, что совершенно не мешало ей шевелить ушами, щуриться, принюхиваться и скалиться. Когда же облако отрастило еще и длинный, тонкий у основания и расширяющийся к концу хвост каплеобразной формы, любые сомнения испарились сами собой.

– А вот и «кот Шредингера», – проговорил Ворон и поудобнее положил автомат.

– Он не нападет! – воскликнул Денис, сам не понимая, почему реагирует так бурно.

Существо не выглядело опасным и не чувствовалось таковым. Наоборот, вызывало полный восторг. Если бы Ворон не придумал имя первым, Денис предложил бы назвать его Чеширским котом.

– Это хорошо, если не нападет. – Ворон оставался спокоен. – И не волнуйся ты так. Я помню, что стрелять в него бесполезно, тем паче злить кошку – себе дороже. Ты чувствуешь это существо?

Денис кивнул:

– Правда, улавливаю одну-единственную эмоцию – любопытство.