Знакомая фигура запросто продвигалась по торговым рядам тяжелым шагом в сопровождении всего лишь пары глуздырей. То ли вправду под горой бергфебелю было некого бояться, то ли он старательно хотел это показать. А может, просто большая свита не по чину ему здесь, в царстве гномов, которые показывают свою круть через число подчиненных на подхвате.

Изумление помаленьку прошло, открыв дорогу лихорадочно скачущим мыслям, заставившим сбиться с шага и встать столбом, чуть не своротив ближайший прилавок мешком с Тнирг. Это же тот самый шанс, которого я ждал все время с того момента, как сошел с флайбота, прибитого ураганом к Альтийским горам! Впервые возвращение в Анарисс из умозрительного построения сделалось реальной возможностью, не зависящей от доброжелательности гномов и их будущей властительницы. Всего один шаг — и я окажусь на пути домой…

А подгорная принцесса останется одна-одинешенька против ополчившихся на нее недругов и обстоятельств.

Всего один шаг… Только делать его я не должен. Потому что мне есть куда возвращаться, а ей нет. Гномь уже у себя дома, под горой. И теперь только от меня зависит, чтобы она оказалась еще и на своем месте. Истинном и законном, трудном и славном, повинном во всеобщих бедах и ответственном за любое благо.

Сделав над собой немалое усилие, я сошел с ярко освещенной середины ряда в полутьму промежутка между прилавками, давая дорогу бергфебелю со свитой. Тот прошагал мимо, даже не глянув в мою сторону, и вскоре пропал из виду за выступающими в проход лотками и грудами ящиков.

С тяжелым вздохом я совсем было развернулся в противоположную сторону, когда внезапно сообразил — самому отправляться домой не обязательно, а вот передать весточку женам очень не помешает! Демонясь вполголоса, я кинулся вслед Дитеру…

Но опоздал. С того края рыночной площади, на который он проследовал, донеслись шум и крики.

— Убили! Человека убили!!! — заполошно орала попавшаяся навстречу торговка в пестром цизальтинском пончо и не менее яркой юбке.

— Человека? Не гнома? — ответ на этот вопрос содержал в себе всю надежду на скорую связь с домом.

— Трансальтинца солидного, при деньгах! — выпалила баба, оказавшись словоохотливой. — Не иначе фебеля ихнего!!!

Сердце упало в нехорошем предчувствии, но чтобы знать наверняка, я все же пробился сквозь народ, столпившийся на дальнем конце рынка. Точно, Плюс-Минус. Рыжие борода и брови жутко выделялись на белом, без кровинки лице, зато под телом растеклась лужа крови, неестественно-черная в неживом подземном освещении. Глуздыри упустили убийцу, мелькнувшего между прилавками одним броском, и теперь растерянно топтались возле покойного начальника.

Ждать здесь патруля Гебирсвахе однозначно не стоило, так что, потоптавшись приличное для зеваки время, я принялся выбираться из толпы. Однако на этом пути меня поджидал сюрприз, от которого имелся нехилый шанс улечься рядом с Троммельледером. Прямо мне навстречу, расталкивая народ, пер тесайрский болотный стрелок не просто в полной форме, а в том ее варианте, который у них принято изукрашивать перед окончанием срока службы — с плетеными из простых ниток аксельбантами больше любых генеральских и обшитыми таким же кантом обшлагами, карманами и полами потрепанной камуфляжной куртки. Лампасы того же рода на заношенных до дыр штанах смотрелись ужасающе, зато не раз чиненые сандалии идеально подходили к облику.

Хорошо хоть у него не было кокарды и знаков различия на петлицах, не говоря уже об оружии и амуниции. А то по старой памяти я так и залег бы, как в Мекане, в ожидании обстрела выставив перед собой мешок с Тнирг. К счастью, Судьба уберегла от этакого позора, ввергнув в полный ступор на несколько секунд, за которые тесайрец прошел мимо, всего лишь невежливо пихнув меня в бок. За это его можно было только поблагодарить, потому что отмереть самостоятельно я смог бы еще нескоро, а так сойти с места получилось уже через дюжину секунд.

Смерть Троммельледера и странная встреча с извечным врагом вместо того, чтобы заставить меня задуматься, лишь вынудили быстрее передвигать ноги. К счастью, до цели сегодняшнего перехода оставалось совсем немного, и за оставшуюся четверть часа загнать себя вконец я не успел. На пути от одной внутригородской станции к другой пещера начала ветвиться, разбегаясь ручейками отнорков, иногда не менее просторных, чем основной ход. От него они отличались только отсутствием рельса посередине и несколько более бедным освещением.

Повинуясь полученной инструкции, я свернул во второй по счету коридор справа, отмеченный лишь номерной табличой. Если многие другие пещеры вполне годились для гордого именования улицами, то этот и за переулок сошел бы с трудом. Судя по всему, единственным его назначением был вывоз мусора из стальных коробов, занимающих ниши у задних (то есть восточных) выходов из жилищ, выходящих парадными воротами в коридоры попросторнее. Тратить железо там, где у нас в лучшем случае пошел бы в дело ивовый прут, оказалось совершенно в духе гномов.

Разумеется, калитки, точнее, двери, которые в Анариссе сделали бы честь любому сейфу, были из того же самого материала. Пятая из них, с могучими заклепками, крепко сидящая в прочной раме, намертво вделанной в камень, оказалась той, что нужно. С родом занятий Великого Шамана вход в его жилище решительно не вязался — ни тебе бисерных амулетов, ни ловушек для снов, украшенных пучками перьев, ни прочей белиберды. Как-то уж слишком практично, словно у лавочника средней руки.

Дернув за бронзовое кольцо на конце стального штыря, уходящего в отверстие рамы, я не услышал никакого звука. Однако через пару минут над ним мелькнул искрой света в крохотном хрустальном шарике приоткрывшийся магический глазок. Спустя еще минуту с жутким скрежетом распахнулась и дверь, открывая дорогу в небольшой тамбур. Пропустив меня, вход с тем же звуком закрылся, приводимый в действие системой могучих рычагов, зато отворилась внутренняя дверь. Преодолев этот шлюз, я наконец-то увидел вышедшую нас встречать гостеприимную хозяйку дома.

Если бы расы могли смешиваться, то так, наверное, могло бы выглядеть потомство человека и огра. Немолодая дама, по цизальтинской племенной моде одетая в желтое замшевое платье, расшитое иглами дивнобраза и бисером, возвышалась надо мной минимум на три головы, обгоняя даже светлоэльфийский рост. Но в отличие от эльфей, словно отлитых в набор разнокалиберных форм идеальной женской фигуры, она отличалась чрезвычайной плотностью сложения и мягкой, увесистой полнотой.

— Буонджорно, синьор, — исполненное достоинства приветствие подтвердило цизальтийское происхождение хозяйки надежнее полуседых кос с вплетенными перьями и столь же нарядных, как платье, мокасин. Прохрипев в ответ что-то не менее дружелюбное, я наконец-то не слишком нежно опустил на пол мешок с кронфройляйн и из последних сил принялся отвязывать лопасть.

На вылезающую из сумы кукольника пыльную и растрепанную Тнирг дородная скво отреагировала исключительно равнодушно. Как будто на нее каждый день в изобилии сыпались фигляры, охальники и просто психи всех возможных рас во всех мыслимых сочетаниях друг с другом.

— Идите следом, бамбини ступиди, — обратилась она уже к нам обоим, хотя расчихавшаяся на свободе гномь вряд ли могла ее услышать. Оно и к лучшему, что не могла — уважительности в этом обращении изрядно поубавилось.

Впрочем, неуважение было каким-то добродушным, будто мы с подгорной принцессой на пару разыграли перед солидной дамой весьма смешную, но не слишком приличную шутку. Похоже, профессия кукловода в Подгорье ни с какой стороны не относится к почетным. Уж не говоря о том, что оказаться у него в мешке, похоже, немалый позор для любой особы женского пола, кукла она или нет.

Гномь же по-прежнему была озабочена более простыми последствиями пребывания в этом самом мешке. Видимо, в дороге она изо всех сил сдерживалась, чтобы не чихнуть, а теперь наверстывала упущенное. Можно было лишь позавидовать терпению царственной инсургентки, сумевшей проделать долгий путь в полузадохнувшемся состоянии, но не выдать себя ни единым звуком.