Похоже, нелюбовь подгорного племени к поверхности и всему, что с нее исходит, куда глубже, чем казалось, если пересилила даже соображения стоимости и трудоемкости. Или дереву и камню в их работе уже не хватает прочности? По всему видно, что тяжестью и силой маготехники гномы никак не стеснены. В отличие от точности и сложности управления — крановщик наверху так же напрямую орудовал рычагами ног и вертушкой лебедки, как и возницы составов.

Ответ на все мои сомнения и домыслы ждал меня примерно в паре миль, на следующей станции. Здесь тоннель расширялся вчетверо, если не больше, да и ввысь уходил более чем вдвое по сравнению с «Почапово». Но не это было главным — налево проход из станционного грота открывался в колоссальную пещеру, озаренную всеми оттенками красного и оранжевого света.

Под землей у гномов оказались не кузницы и даже не сталелитейный завод, а целая долина, на сотни и тысячи ярдов застроенная домнами, конвертерами и искровыми печами. Потоки расплавленного металла связывали все эти башни огненной паутиной, то стелясь понизу, то возносясь на огнеупорных акведуках. Дже здесь ощущался жар от этих потоков и от бесчисленных зевов печей с выхлестывавшими языками прозрачно-белого пламени. Каждое из сооружений венчали вентиляционные короба, способные пропустить сквозь себя стадо слонов, уходя в свод и дальше, до самой поверхности.

Стало понятно, почему железо, чугун и сталь — самые распространенные стройматериалы в Подгорье. На одном этом заводском поле производилось больше металла, чем во всех городах Анарисса, а ведь Ярая Горка, как я понял, была еще не самым крупным промышленным центром Безнебесных Стран. Помнится, кроме нее, кронфройляйн упоминала Курье Потравье, Колосниково Поле и наибольший из всех город-завод — Железную Прорву. С такими масштабами развития металлургии Любимые дети Матери способны все свои горы одеть сверху донизу в броню или построить осадного кадавра выше самой крутой вершины Альт!

Вот только управлять им придется напрямую, каждым движением в отдельности, как у грузовых составов и мостового крана — что на предыдущей станции, что здесь. Как оказалось при тщательном рассмотрении, тонкая маготехника у гномов была совершенно неразвита. Там, где в Анариссе к делу был приставлен самый простенький автомат, каждый раз орудовал рычагами и маховиками суровый житель Подгорья.

Под литой тридцатифутовой вывеской «Ярмет» рельс через систему поворотных кругов уже ветвился на шесть разных путей, но принцип погрузки оставался тот же. Только самоходные лебедки на фермах сновали туда-сюда, как челноки, вшестеро чаще, суматошно перебирая голенастыми ногами, да ежесекундно слышались окрики возниц длинных составов в пять и шесть секций. Впрочем, их почти заглушал гул, накативший из заводской пещеры, когда я поравнялся с ее горловиной.

По счастью, большая часть идущих сворачивала здесь либо туда, перебираясь через пути по многочисленным мосткам, либо, напротив, в немногим меньший проход направо. Со станции мы с безгласной гномью уходили едва ли не в одиночку, толпа сгинула без следа.

Не скажу, что следующие мили сделались от этого чрезмерно скучными — Подгорье быстро приучает к монотонности долгих переходов, а гномь с каждой сотней ярдов словно прибавляла в весе пару фунтов. Но следующую станцию, «Ярая-Сортировочная», я встретил с изрядным облегчением не только из-за возможности присесть на одну из многочисленных скамей вдоль стен. Здесь жара не было, зато шума, гвалта и лязга оказалось едва ли не вчетверо больше, а уже два рельсовых пути от «Ярмета» разделялись на целых восемь.

Как пробраться между ними под раскачивающимися крюками самоходных лебедок и штангами весов, я не представлял в принципе. Лестницу вверх на мостки не сразу удалось заметить в переплетении ферм и колонн, а заметив — одолеть. Недолгий отдых перед этим как нельзя более пошел на пользу.

Дальше дело пошло привычным образом, да и народу от этой станции опять прибавилось, хотя и не так, как перед заводской. Впрочем, после шума и суматохи, усиливающихся раз за разом, я уже был готов к встрече с большим городом.

Как оказалось, до него осталось не так уж и много. Собственно, Ярая Горка уже началась вокруг, стоило лишь приглядеться повнимательнее в поисках примет обустроенного житья. Все устья пещер, выходящие в гостоннель, здесь были облицованы тесаным камнем, а кое-где даже изразцами. Те из них, что не были прикрыты коваными решетками, наглухо замыкали железные двери в рядах заклепок. Там же, где внутренность обустроенных гротов оставалась видна, полосы светящихся мхов на стенах оказались застеклены а то и вовсе заменены на гнилушки, нечастые по причине экономии.

Публика вокруг тоже стала почище, что гномская, что человеческая. Обилие работяг сменилось служащими или приказчиками, спешащими по своим делам, которые если и были нагружены, то портфелями, полными бумаг, или тубусами для чертежей. Из простых в толпе встречались только торговцы вразнос да лоточники с разнообразными пирожками и цизальтинским рубленым жаревом, завернутым в тонкие лепешки.

Рука сама тянулась к рядам разложенных заедок, но тут же бессильно падала: в кармане не нашлось ни единой монетки! Вот когда я пожалел, что не присвоил наличность стража зала Миллиона Бликов, убитого Тнирг! Ну да что толку сейчас в тех сожалениях…

Продать или поменять тоже было нечего, а отработать… Когда мне последний раз приходилось трудиться за деньги? Уж и не припомню — годы прошли с тех пор, как мне надо было зарабатывать на жизнь. Тем более простым поденщиком, подай-принеси-загрузи-разгрузи.

Мою же истинную специальность здесь светить не стоило — сразу сделаюсь слишком заметен. Контрабандист-наладчик кадавров, которых тут вообще не видать? Крикунам на смех! Нет уж, приметность мне сейчас нужна меньше всего, что в связи с делами инсургентки, что безотносительно таковых. Подгорье не особо ласково обойдется с анариссцем, пробравшимся в самую его сердцевину, ну а что ждет эльфийского Властителя, внезапно обнаружившегося в глубинной гномской цитадели, лучше вовсе не задумываться.

По этой же причине, даже заваляйся у меня в кармане пара-другая золотых, светить ими у здешних менял было нельзя, чтобы не вызвать вопросов, на кого работает тот, кто расплачивается новенькими монетами злейшего врага. Хоть Тайрисс и недалеко отсюда, но те же вожди Союза Племен предпочитают носить золотые анарисской выделки не в кошельках, а на шее, на манер медалей. У фольксдранговца же не может водиться подобной монеты, если он не старшина куреня или не иной чин, имеющий доступ к куренному общаку. Вот уж на кого я не тяну даже в своем нынешнем облике!

И все равно, сделавшись Властителем, я как-то утратил привычку таскать при себе деньги и документы. Огненная печать рода Стийорров всегда наготове, скрытая в моей ладони с момента вступления в наследство, а подтвердить ее в любой момент могут благоприобретенные магические способности Инорожденного. В карманах же я предпочитаю иметь однозначно полезные вещи — универсальный инструмент с плоскогубцами и разводным ключом вдобавок к обычному набору лезвий и шлицев, мяч-тестер да колбочку с жуком-фонарником. Еще пара полезных амулетов, вроде гипнотического с самовертящейся спиралью, и вовсе не в счет…

Однако на обмен ничего из перечисленного не годилось, обладая ценностью лишь для меня самого. Пришлось следовать дальше голодным, с надеждой, что меня накормят хотя бы в конце пути. Соблазны же вокруг множились с каждым шагом, ведущим вдоль торговых рядов рыночной площади в раздавшейся вширь и ввысь пещере. Выручало лишь то, что в мясных и зеленных рядах, где повара и служанки закупались необходимым для господского обеда, готовой еды не было.

Уже на выходе с рынка впереди замаячил здоровенный фольксдранговец, спутать которого с кем-либо другим мне не удалось бы при всем желании — Дитер Троммельледер по кличке «Плюс-Минус», крепко памятный по Анариссу… Не самого приятного характера человек, но свой, хотя бы знакомый во всей чуждой круговерти Подгорья. Вот только интересно, что он здесь делает? Неужто, успешно отстаивая в моем городе интересы соотечественников, заслужил местечко поближе к котлу, где варятся дела посерьезней?