Человек и колобок покинули комнатку и столкнулись с мальчонкой-посыльным. Русоволосый паренек обрадовался, затараторил:

– Вашество, тут что было, что было, ужасть, кто бы мог провидеть, чистое непотребство, и в самую спальню княжны, вашество, зато он ка-а-ак даст, и в труху, девки воют, переполох, все кричать: «Зови сыскаря!», но я не пущал, мне вашество не велели, до сих пор там посередь торчит, служанки ходить боятся…

– Тпру! – скомандовал Федорин. – Что стряслось?

– Так я и говорю. – Малец захлопал голубыми глазищами. – Ночью ожил и попер, но и наш-то не лыком шит, даром что не каменный, а он его через весь колидор – хрясть! Дверь долой! А он на ноги и со всей мочи – бах! Башка в клочья.

– Это у м-меня башка в клочья от тебя! – Радогаст махнул в сердцах, дескать, все вздор. – Кто ожил? Какую дверь долой?

Посыльный набрал в грудь побольше воздуха, чтобы обрушить на начальника новый шквал слов, но тут вклинился колобок:

– Дозволь, я.

– Давай.

– Сперва успокойся и поверь: опасность миновала. А теперь пойдем, куда шли.

На крыльце Федорин попросту обалдел:

– Что за с-страна? Каменного льва с шаром и тех сперли!

– Кабы сперли, – промолвил каравай. – Представь себе, лев ожил и отправился к Василисе. А Егорий его остановил. Тут тебе малец не соврал: витязь-то наш просто герой. Разбил каменную голову кулаком. Полночи дворец о том только и говорит, один ты проспал все новости.

– Ч-что княжна?

– Да хорошо! Переселилась в другие покои, и дело с концом. К похоронам отца готовится.

– Срочно проверю. Самолично, – пробормотал сыскарь, намереваясь идти к Василисе. – И больше никаких приказов «не будить». А то и вправду все просплю.

– Да погоди ты, – произнес колобок.

Федорин остановился.

– Я ж тебя звал не только на пустую тумбу пялиться, – проворчал каравай. – Пооколачивался я тут и там, послушал людей. Думаю, есть что тебе передать. Вот, к примеру, все знают о вражде главного ценатора и верховного волхва. Мол, даже видеть друг друга не могут. А они встречались.

– Есть такое подозрение. Якобы неделю назад…

– Вчера, – прервал дерзкий хлебец. – Вчера, в этих самых стенах. Гордей, Рогволд и угадай кто.

– А что гадать-то? – усмехнулся сыскарь, берясь за дверную ручку. – Воевода Ярий. О похоронах говорили. Тоже мне, тайна.

– Гляжу я на тебя, Радогаст, и умиляюсь, – по-старчески заявил колобок. – Вроде умный, а дурак. Подивитесь, как же так?.. Хе-хе. Нешто тебе не известно, что в делах властвования истинные причины встреч остаются не названными? И готов ли ты поверить, что ценатор дружелюбно принял речи волхва, а тот внимал ценатору? Воевода же, на дух не переносящий обоих, проявил высшую степень терпимости.

– Ты ч-что же, п-подглядывал? – нетерпеливо спросил Федорин.

– И подслушивал, – криво улыбнулся каравай.

– И помнишь, о чем говорили?

Хлебец гордо вскинул бровки:

– Слава моим создателям, я совершенно ничего не забываю. Поэтому прошу внимания…

Воевода поиграл желваками, рассматривая по очереди волхва и ценатора, потом расцепил пальцы рук, покоившихся на столе, и начал совещание:

– Прежде чем мы приступим к обсуждению похорон, полагаю, нам необходимо прояснить будущее княжества.

– Не томи, дружина, – пренебрежительно сказал ценатор.

– Будь терпимее, боярин Гордей, – тихо проговорил Рогволд. – Ярию не легко в эти смутные дни.

– А кому легко, – буркнул глава цената и замолк.

– Да, держать на своих плечах Легендоград и врагу не пожелаешь, – сказал воевода. – Тем сильнее мое беспокойство за молодую княжну. Сдюжит ли?

– Разумеется, нет, – спокойно заявил верховный волхв.

Гордей кивнул.

Ярий продолжил:

– Я знаю ваше мнение на сей счет. Ваши устремления мне тоже известны. Но я призываю вас не забываться и не сеять в горожанах раздора. Есть Правда. Правда, кою мы получили от пращуров, велит предложить народу на голосование прямую наследницу великого князя.

– Не занудничай, – поморщился боярин. – Никто закона нарушать не собирается. Девчонке двадцать лет. Она еще не способна править самостоятельно. Посему важные решения станет принимать ценат. Когда на площади соберется люд, я поставлю этот вопрос на голосование. Разъясню народу цену вопроса, назначим девчонке испытания. И она их обязательно провалит.

– Не говори «Гоп!», пока не перепрыгнешь, – сурово окоротил воевода. – Василиса для всех нас не девчонка, а княжна. Я тоже не уверен в ее силах, но подпускать к власти кучку стяжателей, просиживающих штаны на ценатских сборищах, не намерен. Защитники Легендограда готовы помочь будущей княгине управлять нашим государством.

Рогволд и Гордей отлично понимали, что дружина, всегда стоявшая на стороне Ярия, запросто окоротит и ценат, и волховный собор.

– Не начни братоубийства, воевода, – остерег волхв.

– А я и не собираюсь. Уговори своего дружка, чтобы ценат не лез наверх, и все останется по-прежнему.

– Лукавишь. – Жрец покачал головой. – Ты помешан на сильном княжестве. Возглавь его Василиса – и вороги, в особенности латунцы, захотят испить шеломами воды из наших каналов.

– Захлебнутся, – прорычал Ярий. – А княжне действительно нужна помощь.

– Думается, мудрый совет, укрепленный богами, поспособствует ей вернее, нежели ратная удаль военачальника, – с небесным смирением произнес Рогволд.

– Дудки! – усмехнулся в усы воевода.

– Довольно! – резко вступил боярин Гордей. – Увы, девчонка в огромной опасности, и мы не знаем, доживет ли она до всенародного веча. Я отчего-то сильно сомневаюсь, что смерть Велемудра была последней.

– Ах, вот ты как заговорил! – Ярий встал над столом, наставляя перст на ценатора. – Я чуял, что ты причастен к убийству великого князя. Но чтобы так прямо…

– Но-но, дружина, – поднял руки Гордей. – Я всего лишь поделился с вами подозрениями. А коль ты имеешь неопровержимые доказательства, то изволь их предъявить!

– Спокойнее, уважаемые, – тихо вклинился в перепалку жрец. – Вчера боги дали мне знак. Воистину их мудрость безгранична и непостижима… Сядь, доблестный Ярий. Видел я чудный сон, в коем сошла на землю мудрая Мокошь и говорила со мной, как мать с заблудшим сыном. «Есть среди нас глава, – сказала мне великая богиня доброго жребия, – но и прочие помогают ему всеми силами. Случается поспорить, только разумные спорщики всегда найдут благое решение». Так будем ли мы с вами грызться, аки блудливые псы из-за дохлого сизаря, или станем помогать нашей будущей княгине с трех сторон, по-братски не забывая о чаяньях друг друга?

– Без обмана? – спросил воевода.

– Без.

Ценатор дотронулся до носа, подумал и сказал:

– Вполне здравое решение. Я обсужу его с боярами.

– Наша беседа отнюдь не закончена. Пока я жив, тебе, Рогволд, Легендограда не видать… Но пока отложим склоки, – хмуро резюмировал Ярий. – Есть дело святое и скорбное. Перейдем к нему.

И тройка самых влиятельных людей Легендограда стала обсуждать подготовку похорон князя Велемудра.

Явившийся на смену брату Иван еще в пути почувствовал, что произошло нечто особенное. Слишком уж изводился паренек-провожатый. Он явно хотел выплеснуть какие-то новости, но сдерживался.

Потом выяснилось, что мальчонка тащит Старшого совсем не туда, где была почивальня Василисы. Дембель пожал плечами, но внутренне собрался: мало ли что местные начальники отчебучат? Вдруг с какого-то перепугу повторится ситуация с Драндулецким? Не хотелось снова загреметь в застенки, тем более здешние обязательно будут сырыми и холодными – камень все-таки.

Иван увидел Егора и облегченно вздохнул. Правда, правая рука младшего брата была замотана белой тряпицей, и на ней отчетливо виднелись красные пятна.

– Дрался? – с тревогой спросил Старшой.

– Дал одному в дыню, – расплылся в довольной улыбке ефрейтор.

– Потому и переехали?