– Едем! – сказал он, плюхаясь на место водителя. – Мы должны проследить за ними, вдруг они знают больше нашего про то, как действуют арки. Хотя…

Николай вопросительно смотрел на него, ожидая продолжения.

Остапенко хотел добавить, что по действиям чёрных не было похоже, что они знают больше, чем люди, про действие таинственных переходов между мирами, но в любом случае за противником стоило проследить.

Напарники решили, что проедут примерно половину расстояния, на которое осталось топлива, а потом вернутся к знакомой арке и дождутся её включения – она представлялась пока единственным связующим с Землёй звеном.

Остапенко осторожно повел УАЗ вслед за странным агрегатом пришельцев.

– Оружие ихнее видел? – поинтересовался Николай.

– В руках таскают что-то типа автоматов, а на «жуке» не вполне понятно – какие-то штуки торчат. Может быть, как раз это и есть энергетические пушки. Так что иллюзий питать не будем. – Валентин подъехал к склону холма, за которым исчезли чёрные, и остановился. Затем он вылез из машины и, пригибаясь, выбежал вперед.

Борозды, оставленные инопланетным агрегатом, четко виднелись в иссушенной, потрескавшейся почве. Самого «жука» уже видно не было. Остапенко присвистнул: действительно, резвый малый!

Он бегом вернулся в УАЗ, проклиная жару, и сообщил Николаю:

– Уже скрылся из виду! Не знаю его скорости, но километров пятьдесят в час на такой местности выдает свободно.

– Сволочь! – только и буркнул Николай.

В рваном темпе пришлось двигаться около часа: мчались на всех парах в ложбинах между холмами, притормаживали у очередного склона, после чего Валентин бегал на разведку, и все повторялось заново. Однако постепенно местность сделалась более ровной и сглаженной, поэтому тактику преследования пришлось сменить и ехать на большом отдалении, чтобы не обнаружить себя.

Появилось больше растительности: уже островками зеленела трава, пестрели мелкие цветки, стали встречаться высокие деревья с пышными, раскидистыми кронами. Тут, казалось, сделалось не так жарко, хотя пыли не сильно убавилось. Потом Остапенко заметил парящих в небе птиц, а однажды по склону пробежало животное, немного напоминавшее лань. «Это хорошо, – думал он, – значит, где-то должна быть вода. И с голоду, если что, не помрем – если здешнее мясо, конечно, можно переваривать».

Холмы окончательно сошли на нет, и перед людьми раскинулись прерии, поросшие высокой серо-зелёной травой наподобие ковыля. То там, то сям торчали редкие купы деревьев, а также высокие ветвистые, как канделябры, растения – ни дать, ни взять, мексиканские кактусы. Правда, здесь они были самых разнообразных расцветок: желтые, красные, зеленые и даже пятнистые, как коровы-пеструшки.

Далеко впереди поблескивала куском антрацита двигающаяся точка – «жук». Остапенко остановился, чтобы чуть передохнуть. Хотя солнце почти касалось горизонта, было еще светло, и потерять след он пока не боялся – на почве в местах прохождения «жука» оставались хорошо заметные борозды.

– Едут эти паразиты куда-то вполне целенаправленно, тебе не кажется? – закуривая, спросил Остапенко. – Эх, надо было срисовать карту с арки. Если я правильно понял, что и как там обозначено, то, судя по направлению, они вроде едут к следующей, самой ближайшей.

– Может быть. – Николай спрыгнул на землю, разминая затекшие ноги. – Сольюсь-ка я с природой, если ты не возражаешь. Обидно воду сбрасывать, но организм требует…

Валентин тоже вылез из машины. В этих местах раздавались даже и другие звуки кроме шума ветра: стрекотало что-то в травах – возможно, местные насекомые, шелестели кроны деревьев, а в небе пронзительно кричала большая белая птица. Валентин, подняв голову, некоторое время разглядывал её в вышине.

– Продолжим, – Николай деловито прошел мимо, застёгивая штаны, и занял место водителя. – Отдохни немного, теперь я поведу. Кстати, что будем делать, когда стемнеет? С фарами, что ли, поедем?

– М-да, – согласился Остапенко, – с фарами – это не дело. Наверное, придётся встать или ехать очень осторожно.

Местность была достаточно ровная, и машина плавно катилась вперёд. Теперь у Валентина имелось немного времени, чтобы поразмышлять, и, сидя рядом с Шориным, он пытался осмыслить ситуацию последних лет и в особенности последних часов. Он, совсем ещё недавно незаметный, обычный человек, специалист по не нужной теперь никому сотовой связи, волею судеб стал не просто свидетелем, а действующим лицом в событиях, причину и значение которых пока не представлялось возможным хоть как-то определить. Очень может быть, что ему и Николаю первым среди землян, оказавшихся отрезанными Границей от остального мира, выпала возможность попасть в миры иные.

Вполне возможно, впереди их ждёт смерть, но сейчас Остапенко уже не жалел ни о чём. Своё он отжалел, когда понял, что возврата в Москву быть не может. А сейчас в Воронеже терять было нечего: его дядя с семьёй погибли во время эпидемии. Николаю, конечно, хуже, у него в городе сестра осталась, но она уже вполне взрослая, двадцать лет с лишним, выйдет замуж и в опеке нуждаться не будет.

Капитан Остапенко много думал, постигла ли Катастрофа только Воронежскую область, или же подобное творилось по всей Земле? Что если вся планета поделена на такие вот Зоны, прикрытые колпаками Границ? Если так, то наверняка и в Москве происходило то же самое, а потому кто мог сказать, живы ли его мать, отец, подруги и друзья?..

Интересный вопрос – а куда ведут эти переходы? Почему-то Валентину всё определённее сейчас казалось, что не только из Крюковки в этот пыльный мир открылся переход. Вполне возможно, переходы представляют собой некую сеть, связывающую миры – а арки словно базовые станции. Узнать бы закономерность построения этой сети и, самое главное, её назначение!

Но на данный момент Валентина больше всего занимал вопрос об односторонности следов «жука», оставленных у арки. Что же получается? Есть земной мир – и есть этот мир, назовём его Пыльным. Есть люди, есть чёрные со своим «жуком». Черные не похожи на хозяев арки – уж очень они неуверенно у неё крутились. Хотя вполне возможно, что арка просто сломалась и они поехали к другой – такое тоже может быть. Но может быть, что верно первое предположение, и тогда, вероятно, существует какая-то всемогущая третья сила.

Если эта планета и для чёрных не родная, значит, должен существовать еще, как минимум, один мир, откуда они пришли. Если чёрные – не злобные (а Остапенко уже был в этом почти уверен), то, значит, должен ещё иметься мир злобных. Таким образом, три цивилизации и, как минимум, три-четыре мира как-то увязаны в «сеть». Сеть, соты, сотовая связь… Нет ли в этом какой-то связи, закономерности?

Чёрные вышли из арки у Крюковки, а потом через неё же и ушли. УАЗ последовал за пришельцами, и теперь они все здесь. Что это значит? Что?

Капитан рассеянно смотрел на плывущий мимо пейзаж. Уже заметно стемнело, но следы «жука» оставались ещё хорошо видны. Сам же инопланетный механизм скрылся за складками местности – рельеф постоянно менялся.

– Не гони сильно, можем внезапно наткнуться на них, – посоветовал он Николаю.

Тот молча кивнул, сосредоточенно глядя вперёд.

Итак – несколько миров, несколько цивилизаций… Предположим, чёрные из своего собственного мира попадают на Землю, а потом переносятся в эти пыльные места. УАЗ с Земли через ту же арку попадает сюда же, и арка более не работает. Но дальше-то – что? Информация есть, а выводов и с гулькин нос сделать невозможно!

И тут Валентина озарило. Что если арки – не двухсторонние! Представим аналогию с какой-нибудь автобусной линией или – вот! – скажем, с линией электрички. Допустим, существует последовательность станций, в данном случае – миров. Что если первый из них – планета чёрных, второй – Земля, и третий – планета, на которой они сейчас оказались? Собственно, не так важно, что и кто тут первые. Система арок – это просто линия сообщения между мирами. «Жук» сначала переносится из своего мира в Крюковку через свою арку, а сюда – через арку в земной Зоне.