В откинутом кресле пилота тихонько похрапывал Домашников. Одна рука его свешивалась до пола, где валялся и шлем. Темноватые с лёгкой рановатой проседью волосы, которые давно следовало постричь, были взъерошены, спускаясь на небольшие намечающиеся залысины, а на макушке торчал смешной перекрученный хохолок. Несмотря на тревожное чувство в груди, майор усмехнулся.

Ночное желание сломя голову бросаться в город, действительно, как-то рассосалось. При свете дня всё воспринималось реальнее, и Александр сознавал, что чувство тревоги вызвано именно опасением, что ни жены, ни сына вполне может просто не оказаться там, где он ожидает их найти. Их просто может уже не быть на этом свете – как тысяч людей, которые умерли на его глазах от болезней, стычек, а в первую зиму ещё и от голода и холода.

Осторожно, стараясь не задеть спящего, Александр включил полный обзор вокруг гравилёта. Давно рассвело, но из-за того, что небо затянули облака и накрапывал мелкий дождик, с трудом определялось, который сейчас час. Присмотревшись к облакам и найдя явно более светлый участок на сером небосводе, Гончаров прикинул, что сейчас должно быть уже часов десять, не меньше.

Он надел на всякий случай шлем и, открыв дверь, прислушался, хотя, казалось бы, мог сделать всё то же самое внутри машины.

Приятная прохлада сыроватого воздуха родной планеты коснулась его небритых щёк. Влажный, чуть слышимый шелест дождя переплетался с негромким шумом крон высоких сосен, росших сразу же за валунами, где притаился гравилёт. В ноздри поплыли запахи трав, хвои и мокрых камней – привычные, знакомые запахи. Пытаясь подобраться к открытому участку лица, запищало сразу несколько комаров. Гончаров прихлопнул первого и усмехнулся.

«Господи, неужели я снова дома?» – подумал он.

Чуть дальше над склоном каменистого холма начинался плотный лес, слегка простроченный в подлеске белыми, а не розовыми стволами берёзок.

По другую сторону от гравилёта местность полого снижалась, и за молодой смешанной порослью начинался лужок, за которым снова вставала стена леса. На краю лужка под склоном поблёскивала, отражая серое небо, то ли лужица, то ли, возможно, родник – высокая трава не позволяла рассмотреть точнее.

«В общем, вода есть», – с удовлетворением отметил Гончаров.

Неожиданно чуть выше над головой раздался сочный, резонирующий с лесным эхом стук. Александр поднял глаза и на стволе кряжистой, стоявшей на отшибе сосны, увидел всего лишь чёрно-красного дятла, сосредоточенно перкутировавшего дерево.

– Тьфу ты, чертёнок! – с улыбкой ругнулся майор, рассматривая птицу, словно близкого родственника: это было живое существо своего мира – простое и понятное.

Он не стал будить Петра, а, тихонько вытащив из вещмешка котелок, отправился за водой, взяв из оружия только земной пистолет.

Мелкий, почти как водяная пыль, дождик тотчас же покрыл шлем и плечи влажным покрывалом, собирающимся в более крупные капли, плохо державшиеся на поверхности УЗК.

Лужица у подножия склона оказалась именно родником, вода из которого, узким, прячущимся в сочной траве ручейком, вытекала по краю лужка и терялась где-то у кромки леса, образуя на более низком участке болотце.

Гончаров присел, зачерпнул воды, и снова, в который раз, прислушался. Откуда-то далеко раздавался лай собак, значит, там, скорее всего, жили люди. Он понюхал воздух, но дымом не пахло – только запахи леса и дождя.

Откровенно говоря, следовало бы осмотреть округу, но понапрасну привлекать внимание местных жителей необычной машиной вряд ли стоило. Пользоваться режимом невидимости тоже не хотелось – кто его знает, что ещё ждёт впереди, так что энергию требовалось беречь.

На этой территории могло твориться всё что угодно. Здесь могли существовать некие «города-государства», как Домашников шутливо называл такие «независимые» образования в виде разных Тюбуков, Каменск-Уральских или Сысертей. Могло сложиться нечто иное, могли просто колобродить банды, грабящие всех и вся. Пока можно было только гадать.

Поглядывая в поставленное на выступ валуна видавшее виды карманное зеркальце, Гончаров сосредоточенно брился и думал, как лучше организовать поиск жены и сына. Естественно, начинать нужно в том куске города, где они оставались в момент Катастрофы. Делать нечего – не хотелось бы «светиться», но придётся лететь прямо на гравилёте, уповая на то, что не найдутся горячие местные головы, которые сразу же станут стрелять из какого-то серьёзного оружия по машине.

А как себя вести в самом Екатеринбурге? Ну так он даже не представляет, что там творится. Может, город полностью вымер, и там хаос и запустение, кто знает?

Майор вылил грязную воду в сторонку и вымыл котелок в ручье. Прополоскав лезвие бритвы, аккуратно вытер его кусочком относительно чистой тряпочки и спрятал бритвенные принадлежности обратно в вещмешок. Посмотрев на набор саморазогревающихся пищевых концентратов, которые прихватил ещё Авван, Гончаров подумал, что хорошо бы поесть «нормальную» пищу – что-нибудь в виде жареного мяса, но подходящую живность в лесу ещё пришлось бы поискать.

«Надо было прихватить, что у часовых имелось в термосах», – с сильно запоздалой досадой подумал майор. Индукторы у убитых охранников он, естественно, забрал, но подбирать провизию показалось каким-то мародёрством.

– Петя. – Он потряс Домашникова за плечо. – Подъём. Пора вставать!

Пока Домашников умывался и брился, Гончаров вскрыл два пакета с едой. Они наскоро перекусили, и майор объяснил, что его смущает.

– Да, – подтвердил Пётр, – идти в режиме невидимости – слишком большая трата энергии, я уже понял. Но, с другой стороны, мы можем, как в Англии, уходить в невидимость только при каких-то неясных ситуациях, вот и всё. Через какое-то время – выключим. Всё-таки экономия. А ты хотел прямо сейчас лететь?

Гончаров кивнул:

– Конечно!

– Тоже верно, – согласился Пётр. – А чего тянуть?

– Общую обстановку попробуем уяснить по ходу полёта. Если вот в той стороне Тагил, то трасса на Екатеринбург должна быть левее от нас. Давай полетим над шоссе – дорога есть дорога. Я уверен, что по её состоянию станет многое понятно, хотя бы приблизительно: ну, как тут народ живёт и так далее. Полетим в обычном режиме и будем следить за местностью, Увидим скопление людей или что-то такое, где нежелательно, чтоб нас видели – включишь невидимость. Правда, я не уверен, как нам правильнее с местными властями вступить в контакт, если такие тут есть.

– Что значит – как?

– Ну что, вот взять и прилететь к ним? Но что там за власть ещё и какая будет реакция? Может, навредим только…

Домашников пожал плечами:

– Мы сейчас ничего вообще не знаем, чтобы решать. С другой стороны, ну не пешком же пробираться? В этих костюмчиках – практически то же самое, что на гравилёте: слишком заметно. А без них – как-то даже боязно, я привык уже.

Гончаров вздохнул: Пётр был прав.

– Да-да, – сказал он, – полетим и посмотрим для начала.

– Саша, – поинтересовался Домашников, – а семья твоя не могла куда-то переехать?

– В смысле? – не понял Гончаров.

– Ну в смысле, может, тут родственники где-то у вас жили в маленьком городке или в деревне? Многие же к земле перебирались, вспомни, как у нас самих дела обстоят.

– Да нет, не думаю… – протянул майор, – некуда им уехать. Родители жены жили в Курганской области. Был у неё брат, но он тоже работал далеко, на Севере, а больше никого из родственников поблизости – ни у меня, ни у Нади.

– Ну тогда что же – будем их там и искать. Лететь, говоришь, нужно левее?

– Да, пока бери строго на восток – долетим до шоссе.

Домашников направил гравилёт со скоростью среднего «кукурузника» – не быстрее. Примерно через пять минут лёта внизу показался какой-то посёлок. Вопреки ожиданиям, он выглядел вполне «живым и здоровым»: из труб деревянных домиков кое-где поднимался дымок, тащились подводы с лошадёнками, в одном месте по дороге ехала дымившая машина, а на поле даже ковырялся «кировец»! В общем, с высоты птичьего полёта картина открывалась обнадёживающая. Удивили, правда, похожие на лагерные вышки, стоявшие с равными интервалами по периметру всего посёлка.