Не желая вести дежурные, совершенно не нужные мне беседы, не отводила пристального взгляда от экрана телевизора. Журналисты работали исправно: даже не находясь в зале суда, битком набитом людьми, я прекрасно видела и слышала что там происходит.

Практически сразу заметив в первом ряду Ярослава и бледную до синевы Катю, горько вздохнула. Подруга явно была напугана, но держалась.

«Потерпи, — мысленно шепнула, прекрасно понимая, насколько ей сейчас тяжело. — Скоро все закончится. Эту мразь накажут».

Такое знакомое чувство лютой ненависти внезапно пронзило душу. Ощущая, как она захватывает каждую клеточку тела, решила — не хочу усмирять. Именно желание выжить и ненависть к Потемкину не дали сломаться за бесконечные месяцы «счастливого» брака.

Через пару мгновений от страха предстоящей встречи с супругом не осталось и следа. Я страстно жаждала отмщения. Садист должен быть наказан.

Едва в зал ввели Потемкина, мои ладони непроизвольно сжались в кулаки. Видя сквозь застилающую взор кроваво-алую пелену ярости его высокомерно-презрительную физиономию, внезапно осознала — а ведь могу сорваться и прямо в зале суда натворить дел.

Это уже никуда не годится. Ненависть и ярость теперь только мешали.

Прикрыв глаза, несколько раз глубоко вздохнула. Надо срочно брать себя в руки. Сейчас трезвый рассудок — самый верный помощник.

Не в силах отвести тяжелого взгляда от дражайшего муженька, сидящего в клетке, я задышала размеренно, возвращая привычное хладнокровие. Успокоившись, наконец-то сосредоточилась на выступлении Андрея Дмитриевича.

Тот же в своей вроде бы короткой речи просто виртуозно отошел от основного обвинения и подготовил почву к моему появлению.

Сегодня утром юрист, кроме прочего, сообщил — наказание для Потемкина будет справедливым. Надо признаться, я подозревала об определенной договоренности с судьями. Однако реальность упрямо твердила об обратном: двое мужчин в судейских мантиях, похоже, действительно ничего не знали.

А вот Разумовский был просто бесподобен. И не только внешне, чего не отнять. С удивлением отметила — он ни взглядом, ни жестом не показал, что знает гораздо больше других. Впрочем, чему тут удивляться? О поразительном самообладании хозяина Южного княжества теперь знаю преотлично.

Заседание шло своим чередом. Юрист Потемкина предсказуемо начал торжествовать победу. Прекрасно понимая, что скоро мой выход, медленно поднялась с диванчика. Украдкой нащупала надежно спрятанный под блузкой кулон.

Только бы не подвел.

Через несколько мгновений услышала мелодичную трель звонка. Достав из кармана телефон, Савелий принял вызов. Долгожданные слова Андрея Дмитриевича из динамика мобильного и телевизора прозвучали одновременно:

— Суд ждет.

— Удачи, Софья Сергеевна, — сбросив вызов, искренне пожелал Савелий.

— Спасибо, — обронила лаконично.

Все так же держа мою шубу, воин княжеского рода уверенно распахнул входную дверь. Выйдя первой, увидела еще одного воина, дежурившего в коридоре.

— Прошу за мной, — невозмутимо произнес тот. Затем, развернувшись, быстро пошел вперед.

Не оглядываясь, последовала за ним. Я знала — второй воин идет следом, а Савелий остался в маленькой комнатушке. То, что воины Разумовского приведут в зал потерпевшего или свидетеля, — естественно, во время княжеского суда это одна из их обязанностей. А вот если со мной придет Савелий, слуга и правая рука князя, то, однозначно, пойдут ненужные разговоры.

Свернув налево, мы сразу же оказались в небольшом холле, заполненном людьми. Видимо, не сумев попасть на процесс, они толпились у запертой двери в надежде хоть что-то расслышать.

— Дорогу! — гаркнул воин, идущий впереди. Нарядно одетые мужчины и женщины, с интересом глазея на нашу маленькую процессию, торопливо освободили проход.

Распахнув дверь, сопровождающий вошел первым, я решительно проследовала за ним.

Войдя в зал судебного заседания, мужчина отошел на несколько шагов, а после остановился, пропуская вперед. Не выказывая ни тени нервозности, я неторопливо направилась к суду. Отставая лишь на шаг, за мной следовали двое воинов в черной униформе княжеского рода. Стараясь не крутить головой, тем не менее заметила, как меня провожают видеокамеры и пристальные и крайне любопытные взгляды.

Внезапно среди зрителей пробежал встревоженный шепоток. Кто-то из женщин громко ойкнул. Затем по рядам разлетелись испуганные возгласы. Через пару ударов сердца люди в зале напоминали встревоженно гудящих в улье пчел.

Ты посмотри-ка, похоже, узнали.

Мысленно усмехнувшись, кивнула невозмутимому Андрею Дмитриевичу и остановилась в центре свободной площадки перед массивным столом суда.

Где-то за спиной сидели Катя с Ярославом. Что они сейчас испытывают, я представляла весьма смутно, но догадывалась: неверие — это самое малое.

Потерпите. Все после.

Хладнокровно встретив суровые взгляды двух судей, нарочито медленно повернула голову к клетке с обвиняемым.

Беззастенчиво всматриваясь в мое лицо, юрист «вдовца» сильнее и сильнее хмурился. А муженек… Напрочь потеряв дар речи, Потемкин не отводил черных, словно тьма, глаз.

Выдержав долгую многозначительную паузу, вновь перевела взор на суд. Подавшись вперед, двое городских судей, уже не сдерживаясь, разглядывали меня со жгучим любопытством. Разумовский же, как и прежде, являлся эталоном самоконтроля и напоминал красивую статую.

— Уважаемый суд! — внезапно громко воскликнул юрист Потемкина. — Обращаю ваше особое внимание на жуткую безнравственность представителя потерпевшей стороны! Желая выиграть заведомо безнадежный процесс, Рязанов попрал все этические нормы! — грозно потрясая рукой, мужчина прямо-таки кипел праведным гневом. — Предъявляя данную особу суду, он самым бесстыдным образом порочит добрую память почившей боярыни Изотовой! Вместо этого театра обвинению стоило бы побеспокоиться о реальных доказательствах того, что мой клиент маг разума, — добавил безапелляционно, скрестив руки на груди.

Андрей Дмитриевич сурово нахмурился и громко сказал:

— Коллега, вы забываетесь. Впредь следите за словами.

— Прежде чем давать советы, на себя посмотрите, — зло фыркнул молодой юрист. — Ничего святого для вас нет! Даже актрису, похожую на Софью Сергеевну, нашли да в суд притащили! — он презрительно скривился. — Вы, видимо, таким странным способом рассчитывали пробудить сострадание к еще одной якобы потерпевшей? — мужчина брезгливо поморщился. — Да вот только проиграете, уважаемый коллега, — Александров торжествующе улыбнулся. — Ясно же как день — вы намеренно предъявили страшные обвинения в использовании магии разума Егору Николаевичу и раздули из банального дела громкий процесс! Мой доверитель отрицает, что он маг разума. Ни одной экспертизы не проводилось, доказательств нет, именно поэтому я убедил Егора Николаевича просить о княжеском суде. Не знаю, где и кому он перешел дорогу, но осудить невиновного у вас не выйдет, и не старайтесь! — закончил уверенно и гордо расправил плечи.

В помещении тотчас раздался одобрительный рев, послышалось улюлюканье. Повернув голову, заметила явное облегчение на лице «горячо любимого» супруга. Его же юрист продолжал рьяно демонстрировать крайнюю степень неодобрения.

А ведь Александров прав: дело и правда шито белыми нитками. Однако Игорь очень умный человек и прекрасно знает, что делает. Княжеские спецы, однозначно, поработали на славу. И если не предоставили в суд доказательства, значит, тому есть веские основания.

Может, Разумовский получил информацию о том, кто хозяин моего муженька? Впрочем, не исключено, что просто понадеялись на артефакт правды. Но ведь и Потемкин способен схитрить — как и я, обмануть реликвию. Отчего мой юрист не озаботился хоть малейшими доказательствами?!

Я неодобрительно поджала губы и внезапно замерла. Осознав, насколько все просто, чуть не застонала вслух.

Княжеский суд ведь не коллегиальный. Игорь единолично принимает решение, и оно не подлежит обжалованию. Сегодня для светлейшего князя не имеет значения, кто или что скажет, какие доказательства предоставит. Для уверенности народа в справедливом суде действительно вполне хватит артефакта правды. Не удивлюсь, если Разумовский лично накажет садиста. Интересно, как именно?