— Ружена, не выдумывай. Ты прекрасно справилась с этой ролью! — отец, как всегда, убедителен. Для всех, кроме той, которую убеждает.

— Прекрати, Валя, не надо меня утешать! — в голосе мамы предательски проскальзывают истерические нотки. — Ты видел, какой букет подарили Архарцевой, и какой — мне?

— Ну, знаешь ли, талант измеряется не размерами букетов!

— Ха! А чем же, позволь поинтересоваться?

О, дело плохо. Мама уже взобралась на воображаемую сцену и теперь, пока не доиграет свой домашний спектакль, не успокоится. Набирает воздуха, сейчас будет плач Ярославны.

— Столько сил, столько времени я отдала искусству! Столько слез пролила! И для чего? Для кого я ищу лучшие воплощения классических образов? Для чего изобретаю новый грим, какого еще никто до меня не делал? Конечно, если твой режиссер — жалкая, ничтожная посредственность, неспособная даже…

Я знаю, что она готова рассуждать в таком духе часами. Были бы зрители. Бедная мамочка, иногда мне ее даже жалко. Она ведь и правда верит в то, что говорит. Страдает в выдуманном мире, не в силах найти из него выхода. Так, стоп. Если мама сидит на кухне, то кто же сейчас «я»? Тем временем я-участница решаю появиться на этой сцене и захожу на кухню.

Ой, какие непривычные цвета опять! За столом — вполне ожидаемо — сидят мама, папа и… Почему я так странно выгляжу? Неужели я такая? Глаза злые, волосы взлохмачены, какие-то бурые прыщи по всему лицу. Гадость какая! Я не помню, чтобы у меня такое было, но это, несомненно, я, а это значит…

— Привет, семейка! — говорю «я», вошедшая на кухню. — Чего не поделили? Опять маму недооценили?

— Лианочка, — оживляется мама, сразу перестав причитать и расстраиваться. — Да мы тут все о вечном. Сама знаешь…

— Знаю, — киваю «я». — Зануда, там еще омлет остался?

Злая и бледная до полной непохожести на себя Зоя вяло кивает, встает, обреченно накладывает еду и подает мне тарелку. Ее рука при этом слегка дрожит.

* * *

Все ясно. Можно уходить. Это мир Лианы, моей сестры. Вот такой она меня видит — занудой и никчемной задавакой, отталкивающей и гадкой. Но что случилось с цветами? Неужели она… Я судорожно вспоминаю все, что связано с Лианой и с цветом.

Вот она выбирает себе блузки. Всегда очень странных оттенков, но ей такое почему-то идет. Я-то думала, у нее причудливый вкус. Вот мы втроем с мамой подбираем шторы, она говорит, что хочет «вон те, спокойные, бежевые», а мы с мамой смеемся, думая, что она шутит, поскольку шторы нежно-зеленые. Вот я, классе в пятом, иду в комнату Лианы и протягиваю ей две майки — красную и синюю, чтобы она помогла мне выбрать ту, что лучше подойдет к джинсам, а она как-то странно отвечает: да бери любую, кроме синей. И мне кажется, что она просто хочет поскорее отвязаться. А на самом деле она… дальтоник! Отлично различает оттенки серого, неплохо видит желтые и синие, а вот красных и зеленых для нее не существует. Есть только невнятно-бурые. Ничего себе! И никто из нас за все двадцать пять лет, что она жила с нами, так и не узнал ее тайны! А потом она сбежала в Штаты. И теперь мы о ней уже ничего нового не узнаем.

Ладно, надо выбираться, а не выслушивать в очередной раз семейные разборки Ключевских. Торик так и не успел попробовать наш «стоп-кран» изнутри чужой души. Я ему запретила даже думать о погружениях в других людей, устроила бурную сцену… Истеричка. Хотя на самом деле просто очень испугалась за него. Боялась потерять. И для верности оттолкнула совсем. Зато теперь сама попала в чужую душу, и данных у нас нет. Придется пробовать наудачу.

Начну с приятного. Опрокину на Лианку воображаемое ведро ярко-желтой краски! Готово. Ха! Мир сразу повеселел. Моя маленькая месть за все, что она со мной делала. Стыдно-то как! Хорошо хоть, этого никто никогда не увидит. Теперь ванилин. На кухне ему самое место. Тем более в маминых духах есть ванилиновые нотки. Мысленно проводим пальцем по стеклу, и оно тут же издает воображаемый высокий свист. Ой, какой, даже уши заложило! И… ничего. Никакой реакции. Знаю, надо подождать. Программа отрабатывает «стоп-кран» не сразу. И еще неизвестно, как это сработает здесь и куда меня вытащит.

Хм… Что-то не так. Уже долго со мной ничего не происходит. Не сработало. Теперь надежда только на Олега. А он пунктуальный, будет ждать запланированного времени. Или нет? Наконец-то семейно-скандальный завтрак затихает вдали. Меня куда-то ведут? Похоже. Все ускоряется, напрягается, и внутри меня тоже все сжимается, готовится и…

Гипервспышка. Или как еще назвать эту сумбурную реакцию, когда проходишь барьер души? Разноцветный вскрик? Оглушающее прикосновение? Обдающий жаром басовито-свистящий кувырок? Все это плюс еще десяток самых разных ощущений в одном букете. Но недолго. А теперь я снова в «космосе». Очень надеюсь, что я двигаюсь к себе, в свою душу, а не потерялась в запредельном пространстве. Хотя… о чем я? Я же в космосе! Тут уже должен срабатывать наш «стоп-кран»! Ну-ка, леди-миледи, сосредоточимся. Желтый ванилин…

* * *

— Зоя! Зоя, слышишь меня? — тревожно спрашивал Стручок, похоже, не в первый раз.

— Пить…

— Ты глаза-то открой! А то пока мимо стакана прицеливаешься.

— Как она? — голос Вики звучит напряженно.

— Да не пойму пока. Вроде живая, но такая замученная. Погоди. Посмотрим.

— Да живая я, что мне сделается…

Зоя прищурилась и жадно осушила стакан. Вика немного помолчала, но потом все же решилась спросить главное:

— Нашла?

Зоя помотала головой:

— Нет. Это не он.

— Ладно. Ты давай отдыхай, приходи в себя. Потом расскажешь.

* * *

— Так я не поняла, у нас «стоп-кран» сработал или нет? — Зоя окунула еще один блинчик в сгущенку, не опасаясь испортить фигуру: энергии оказалось потрачено так много, что котлеты с картофельным пюре явно не хватило.

— Как сказать… — Стручок машинально повертел в пальцах вилку. — И да, и нет. В первый раз я увидел, как загорелось табло «Пристегните ремни» и…

— Что?! — поперхнулась Зоя от неожиданности.

— Ну, что сработал «стоп-кран». Там такая желтая панелька высвечивается…

— Индикатор, — машинально поправила Зоя.

— Да, длинный такой, как табло в самолете. Индикатор загорелся, система обозначила ускорение, но никакой ответной движухи не возникло.

— Странно. В самом начале, когда я только вошла в эту душу, ты же меня нормально сопровождал, движитель работал как надо. А ты не заметил, куда было направлено ускорение?

— Вот с этим получился непонятный казус, — Стручок смущенно почесал кончик носа. — По модулю ускорение применялось стандартное, почти на полный лепесток твоей ромашки.

— Акселерометра, — снова уточнила Зоя.

— Ага, его. А вот по направлению вектор постоянно метался. Я даже подумал, если так управлять реальной ракетой, она начнет крутиться на месте либо сорвется в случайном направлении.

— Я смотрела какую-то старую сказку, — заметила Вика. — Там одного героя отправили «на все четыре стороны».

— Послали, что ли? — уточнил Стручок с ухмылкой.

— Типа, да, только в фильме он реально так и сделал: разделился на четверых людей, и каждый пошел в свою сторону.

Стручок и Зоя тревожно переглянулись. Потом Зоя что-то прикинула — взгляд ее непроизвольно бегал по стене и потолку — и неуверенно произнесла:

— Да нет, вроде такого не должно случиться. Это же не физическое тело, а виртуальная точка. Да?

— Ты у меня спрашиваешь? — улыбнулся Стручок. — Из всех людей на Земле, по-моему, именно ты лучше всего разбираешься в геометрии, да и внутренней физике того мира.

— Ладно тебе, не перехвали, — отмахнулась Зоя. — Все равно в итоге все упирается в реальные эксперименты. Что-то получается, что-то — нет. Иногда абсолютно невозможно предсказать, что произойдет в конкретном случае.

— Как со «стоп-краном»? Слушай, я думаю, мы все-таки можем его применять, только иначе: как индикатор, что ты хочешь оттуда выйти, что пора.