Бабушка его поддерживала. Другая бы жаловалась, что он донимает ее надоедливыми звуками. А она улыбалась, глядя на его старания, и говорила на свой лад: «Что знаешь, что умеешь — всегда неплохо».

* * *

Летом Торик без колебаний взял гитару с собой в Кедринск. Чтобы никому не мешать своими неловкими звуками, он занимался в Двудомике. Единственное, о чем попросила тетя — не играть хотя бы по ночам: звук разносится далеко и беспокоит соседей.

Уже в конце мая, когда Торик решил, что изучил почти все аккорды, Женя рассказал ему о баррэ — особом приеме игры, открывающем доступ к аккордам иных тональностей. Пальцы поначалу брать баррэ напрочь отказывались — слишком сложно. И вот теперь он сидел в Двудомике и часами отрабатывал новый прием, и постепенно получалось играть все лучше и лучше.

Не то чтобы при этом Торик был очень счастлив: пальцы болели и никак не хотели слушаться. Но именно эта точка на оси времени, когда он сидит в Двудомике и осваивает новые аккорды, стала для него своеобразным якорем. Островком стабильности и покоя.

* * *

Июнь 1977 года, Кедринск, 12 лет

Как и прежде, в Кедринске Торик старался жить на два дома — часть времени обретался у бабушки Софии, но не забывал и домик над Пральей: бабушка Саша и бабушка Маша теперь стали ближе и роднее, поскольку он и в Городе уже больше полугода жил с ними бок о бок.

Однажды Торик как раз вернулся в дом бабушки Софии, когда услышал, как тетя Таня говорит кому-то:

— Да он уже должен прийти, посиди еще полчасика, расскажи пока, что там у вас нового.

Торик вошел в комнату и с удивлением посмотрел на паренька примерно своего возраста, который смущенно сидел на диване, явно не зная, чем заняться. Живые карие глаза, нос картошкой, волосы темные, складываются в забавные колечки.

— Привет, — сказал он и вдруг засмеялся. — А ты уже слышал про крокодила, который не успел вовремя убрать хвост?

Торик даже опешил: какой еще хвост?

— Толя, здравствуй, — вмешалась тетя. — У нас тут неподалеку живут… почти родственники наши. К ним летом приезжает мальчик. Вот он, зовут его Вася. Я думаю, вам стоит познакомиться.

— Привет, — сказал Торик новому знакомому.

Тетя продолжила:

— Вы могли бы дополнить друг друга. Ты ведь все за книжками сидишь, а Вася носится по улице. И то, и другое — крайности. Ты же понимаешь, что истина — где-то посередине, да?

Торик неуверенно кивнул, поскольку такой образ жизни его вполне устраивал, потом посмотрел на Васю и спросил:

— Так что там с крокодилом?

— Пошли на речку, по дороге расскажу! — сразу оживился тот.

— Вот-вот, давайте, проветритесь, — довольно кивнула тетя.

Анекдот оказался глупым и не запомнился. Но с Васей они с того дня они подружились. Тетя отлично разбиралась в людях, и ее расчет оправдался: ребята действительно дополняли друг друга. Этим, да и следующим летом они были неразлучны. Вася понимал, что его новый приятель вряд ли добежит быстрее него или сумеет хоть раз подтянуться. Зато они постоянно затевали всевозможные приключения.

Торик в кои-то веки оценил, что живет не в вакууме, а на берегу реки. Теперь они много купались в Кедринке, бродили по окрестностям, так что Торик незаметно для себя похудел и окреп. Вася оказался очень компанейским и веселым. На радость своей бабушке, он начал хоть что-то читать (в основном длинные сказки про Изумрудный город), потому что Торик много о них говорил, а тетя Таня могла брать их в Кедринской библиотеке.

Они сделали переговорное устройство из двух пустых банок из под кофе и толстой нитки, добывали свинец из старых аккумуляторов и отливали грузило — просто так, для интереса, поскольку рыбачить ни один из них не собирался.

Однажды друзей осенила идея: а вдруг коты не просто мяукают, а разговаривают с нами морзянкой? Азбуки Морзе никто из них не знал, но Торик быстро нашел журнал, где она напечатана. Вася изловил кота Кешу, и они втроем заперлись в Двудомике. Кот исправно мяукал, Торик долго записывал все его точки и тире, пока свободолюбивое животное одним точным движением не выскочило в форточку. Но на листке остались бессмысленные буквы и цифры. Друзья решили, что мудрые коты свои сообщения нарочно шифруют, чтобы люди их не поняли…

Торик хоть немного побыл самым обыкновенным мальчишкой, но не придал этому значения. Он не воспринимал Васю как еще одного воспитателя. Не понимал, что, если бы родители не уехали, он никогда бы не узнал эту простую сторону жизни. Но ведь на самом деле все оказалось именно так.

* * *

После армии Андрей, сын тети Тани, сильно переменился. Из трудного подростка проступал человек дельный и толковый. Вместо старого мотоцикла «Восход», черной рабочей лошадки, у него появилась роскошная ярко-малиновая «Ява». И теперь он забирался на нее гордо, по-королевски. Хотя и ухода мотоцикл требовал не меньше, чем конь. Андрей бесконечно что-то разбирал, промывал, собирал, налаживал. А неизменный легкий дух бензина и ацетона, витавший во дворе, Торику даже нравился.

После того, как Андрей починил в нескольких домах телевизоры, а соседу-дальнобойщику помог восстановить грузовик, по Кедринску потянулись слухи: у реки живет мастер золотые руки. Его стали приглашать для ремонта и наладки.

Физика, механика, электроника не оседали в нем мертвым грузом сухой теории, а становились продолжением умелых рук, когда он применял эти знания на деле. Да и к жизни он относился философски — считал, что любые хитрости можно освоить, а любые трудности — преодолеть, и тогда нужное решение обязательно придет.

* * *

В Кедринске работало собственное радио. Аппаратура и студия, откуда дикторы читали новости и делали объявления, располагались в специальном доме с вывеской «Радиоузел». Год после армии Андрей подрабатывал там техником, чинил аппаратуру, тянул провода к новым точкам. А потом стал начальником.

Сегодня он привел Торика к себе на экскурсию. Студия Торика не впечатлила: маленькая комнатка с занавеской, стул, стол с микрофоном да графин с водой — ничего интересного. То ли дело аппаратная! Жарко и светло, пахнет нагретым металлом, в воздухе разливается мягкое, но мощное басовитое гудение на грани слышимости.

Но самое яркое впечатление оставил усилитель мощности. В просторном металлическом шкафу размещалась аппаратура связи. Верх шкафа забран решеткой, сквозь которую светятся тускло-оранжевым две огромные стеклянные радиолампы размером с пару ведер каждая. Жар по всей комнате, как от печки.

— Нравится? — гордо спросил Андрей. — Вот тут я и работаю. Обеспечиваю бесперебойное вещание на весь район.

* * *

Вечером верный малиновый конь умчал Андрея на поиски личного счастья.

Дома в кои-то веки сидеть не хотелось, и Торик бродил по окрестностям один. Ему нравились августовские сумерки, когда темнеющее небо вдруг становилось пронзительно-синим, глубоким, нездешним. Оттенок завораживал Торика, хотя он и сам не понимал почему. Может, в такие минуты в нем пробуждалось что-то древнее, уснувшее в людях с пещерных времен? Кто знает…

* * *

Сентябрь 1977 года, Город, ул. Затинная, 12 лет

И снова школа. В шестом классе обнаружилась странная вещь. В Городе проводили смотр строя и песни. Ребята и девчонки готовились, всем классом маршировали, дружно выполняли команды и пели отрядную песню.

И тут выяснилось, что ходить строем Торик не умеет! Причем не только в том смысле, что ему не нравилось быть как все и делать как все, но даже физически. Что-то внутри него соединялось не так и не давало правильно махать руками и ногами.

Торика пробовали одергивать, наказывать, увещевали и уговаривали. Военрук, неспособный поверить в такое чудо, оставлял Торика после уроков, лично пытаясь наладить правильный ритм движений. И вот ведь какая штука: пока Торик маршировал один, у него все получалось. Но стоило ему влиться в строй, неведомый демон затевал свои козни, и Торик, при всем старании, неизбежно становился белой вороной.