– Все настолько плохо? – Я кивнул на свитки.

– Потом сам прочитаешь подробности и оценишь. Специально для тебя и забрал документы из хранилища, а то вдруг упустил какие-то важные детали. Я основное перескажу из того, что понял. – Служитель поставил передо мной чашку с крепким мятным чаем, блюдо с лепешками, а сам сел напротив и задумался, подбирая слова.

Я Оскарби не торопил. Раз уж не получилось у меня сегодня доехать до Амизи, значит, так было нужно. И вполне можно провести вечер в такой приятной компании. Еще и Гента скоро придет – покажу колдунье какое-нибудь несложное заклинание.

– У Генты так много чашек… – неожиданно сообщил церковник, – и совсем не бывает гостей. Я не очень общительный, но мне бы хотелось, чтобы как-нибудь выдался повод наполнить их все. – Служитель Освин отпил из своей кружки и наконец перешел к свиткам.

– Самое неприятное, что ритуал вовсе не сектантский. – Поймав мой изумленный взгляд, Оскарби натянуто улыбнулся. – Представь себе мое удивление и разочарование! Это очень древняя легенда. В свитке один из монахов, приплывших из Старого Света, пишет, что слышал ее от своего учителя, а тот – от своего. Якобы на вопрос послушника, отчего же в мире происходит столько бед и страдают невинные, старый отшельник ответил, что божества устают от слияния и раз в несколько тысячелетий жаждут снова обрести свое «я». Вроде как это необходимо. Ритуал разъединяет Триединого и помещает сущности в подготовленные для этого особые сосуды. Чтобы божества прошли нашими дорогами, посмотрели на мир нашими глазами, выплакали наши слезы. А когда отведенное смертным телам время заканчивается, творцы снова объединяются, и наступает золотой век. Триединый изживает боль и несправедливость, наказывает грешников и дарует царствование смиренным.

– Звучит не так уж и плохо. – Я задумчиво облизал испачканные в меду пальцы и потянулся за салфеткой. – Пока не понял, в чем проблема и почему эта легенда забыта.

Оскарби посмотрел на меня как-то странно.

– Кериэль, это же ставит под сомнение необходимость существования Триединого! Раз он таков, зачем вообще нужен? Получается ведь, что три божества более милосердны и справедливы к своим творениям.

Я от неожиданности таких выводов икнул.

А действительно… зачем? Если творцам трудно сосуществовать вместе и им требуется передышка, чтобы снова добросовестно выполнять свои обязательства…

– Э-э, – я даже смутился оттого, что сам не додумался до такого, – извини, осознал. Есть еще подвох?

– Конечно, – горько согласился служитель Освин и сделал несколько быстрых глотков. – Когда Триединый «распадается» – Триада набирает силу. Божества попадают под влияние своих темных частей, которые некогда отринули. Именно поэтому смертные тела нужно хитро подготовить, чтобы они не притянули зло. Но… – На этом месте Оскарби вздохнул и посмотрел в потолок, будто быстро проговорил про себя молитву. – Это мерзкий ритуал. Тела становятся своего рода клеткой для творцов. В свитке сказано, что в этот момент их можно каким-то образом «выпить». Я не совсем понял. Вроде как божественная сущность заменяет внутри человека душу, и ее можно вытащить и поглотить. И тогда Триединый больше не объединится.

Проклятье!

А я сразу все понял. Вот зачем когда-то были созданы крадуши и отправлены за людскими жизнями. И вовсе не потому, что Триада сожрала эльфийские души и даровала перворожденным своеобразную замену… Она знала, что есть такой ритуал! Возможно, когда наш Владыка соблазнился сладкими речами зла, разъединение практиковалось, и Триада собиралась поохотиться на богов.

Вот только что-то пошло не так, и ритуал запретили. А Хвэста, первый крадуш, зная о возможности поглотить Триединого, решил принести сущности не госпоже, а самому себе.

Но почему же на такой долгий срок растянулся его план?

– А в свитках есть описание подготовки тел? – спросил я Оскарби, которому было не очень приятно продолжать эту тему. – Ты сказал, что он мерзкий…

Служитель поморщился:

– Самого ритуала, конечно, нет. Есть общее… направление, что ли. Тело должно быть осквернено. Причем подойдет только тело человека или эльфа. Там что-то связано с актами творения наших народов и душами.

Ха! Сколько же лет этим материалам, если эльфы в них еще не стали монстрами?

– Поскольку божественная сущность заменяет душу, то из тела, которое готовят, ее необходимо изъять. Оставить сосуд, так сказать, пустым. А вот про осквернение я вообще не понял. Что-то про неестественность течения жизни и силу, идущую против законов природы. Может, когда ты почитаешь, поймешь больше меня. – Оскарби посмотрел на материалы так, будто мечтал их сжечь. – Мне кажется, если Триединому для того, чтобы понять людей, сначала необходимо у кого-то отнять душу и осквернить его тело, то нам не нужно такое добро. Пусть он лучше ничем нам не помогает.

М-да… Кажется, я случайно отвратил молодого служителя от его веры.

– Прости, пожалуйста, – искренне повинился перед Оскарби, – я не хотел тебя втягивать. Может, это просто сказки? Ну, жил когда-то полоумный отшельник… и Триада с ним!

Освин неожиданно мягко и светло улыбнулся.

– Не извиняйся, Кериэль, наоборот, я благодарен за возможность иначе посмотреть на привычные вещи. Отшельник, возможно, и сошел с ума, но не зря же епископат хранит эти свитки. Значит, у них есть что-то еще. И я бы очень хотел теперь докопаться до правды.

Я бы тоже…

Благодаря найденной Оскарби информации я начал многое понимать. До полностью сложившейся картины не хватало всего нескольких пазлов.

– Оскарби, ты уже закончил с поиском информации? На набережной такие танцы! – Наше унылое из-за размышлений о Триедином чаепитие прервал звонкий голос Генты. – Я сдала практическое!

Колдунья, снимая по пути куртку с университетской нашивкой, прошла на кухню, увидела меня и улыбнулась.

– Привет! Я как раз утром говорила Оскарби, что было бы здорово, если бы ты почаще заходил к нам в гости.

Гента взяла уже остывшую лепешку, ловко поймав языком каплю меда, едва не свалившуюся на кофту, откусила лакомство и зажмурилась от удовольствия.

– М-м! Весь день не ела из-за нервов.

И куда делась мрачная нелюдимая девушка, которая совсем недавно даже говорить со мной не желала? Гента, как и фиалки на подоконнике, расцвела, и ей это безумно шло.

Оскарби тут же засуетился в попытке разогреть ужин.

– Может, на набережную сходим? – Колдунья остановила служителя. – Все вместе. Заодно перекусим. Могу я отметить свое первое «отлично» по практической магии?

Церковнику предаваться смертным радостям явно не хотелось, но он посмотрел на меня и покорно опустил руки.

– Можешь, конечно.

– Нам нужно отвлечься! – непреклонно решил я и тоже поднялся из-за стола.

Надеюсь, за один вечер Хвэста не успеет завершить ритуал и устроить конец света.

Кроме нас, к набережной спешили и другие компании. Музыка и смех, раздающиеся от океана, не могли не привлечь внимание жителей города, желающих отдохнуть после трудового дня. И действительно, было на что посмотреть! Уличные музыканты, сбившись в пестрый оркестр, исполняли что-то громкое и зажигательное. И что тут только не играло! Я заметил и привычные гитары, и маленькие кавакиньо. Были и скрипки, и виолы, раздавался ритм больших барабанов, им вторили небольшие обтянутые кожей кувшинчики. Нежно и звонко выводили свои темы свирели, флейты и деревянные пальеты. Я расслышал даже нетипичные для этих мест маракасы.

Музыканты расположились большим кругом, оставив внутри пространство для плясок. Танцующие то разбивались на парочки, и партнеры совершенно бесстыдно обхватывали партнерш за обрисованные тканью летящих юбок округлые бедра, то заводили настоящие хороводы. Вокруг переливались магические огоньки, сияли уже зажженные фонари, и даже за оглушительной музыкой можно было различить шелест океана и протяжные крики чаек. Слышался звон бокалов, пахло молодыми винами и прохладительными коктейлями, табаком, духами и потом. Атмосфера была настолько яркой, опьяняющей и теплой, что ноги сами запросились в пляс.