Алив замолчала, таинственно улыбаясь, а когда пауза стала достаточно драматичной, закончила:

— Маленькая вселенная внутри неудачного эксперимента. Когда все исчезнет, ты станешь новым Единым творцом и плотью новорожденной реальности. И я почему-то абсолютно уверена, что в мирах, созданных тобою, жизнь будет намного счастливее и веселее. Жаль только, что я уж точно никогда не увижу твоей вселенной.

Я стоял, словно огретый по затылку мешком с цементом, и открывал рот, как выброшенная на берег рыба. Слова творца казались абсурдом, но спорить не хотелось. В конце концов, теперь точно никто не захочет со мной ссориться и причинять вред моей семье. А правда эти безумные предположения или нет… что ж, думаю, наша старушка-вселенная простоит еще достаточно, чтобы ответ перестал меня волновать.

Поблагодарив Алив за это откровение, я попрощался с ней, надеясь, что теперь очень долго не увижу никого из творцов. Еще немного постояв на месте и пытаясь сгрести мысли в кучку, понял, что это бесполезно. И направился к притихшим друзьям. Они напряженно смотрели в мою сторону, ожидая, каким будет итог наших приключений.

— Ну что? — весело крикнул я. — Поздравляю, мы справились! И это определенно стоит отметить!

Хорошо отметили, ничего не скажешь! Откуда только Таня взяла тот жуткий напиток, сваливший с ног всю компанию в рекордные две бутылки?! Даже стащенный из какого-то ресторана (путем телепортации) салат доесть не успели. Мне-то это как веселому крестьянину стакан воды, а вот друзья, и без того уставшие, расползлись по квартире спать.

Я печально вздохнул, ожидая большего. Посмотрел на Элли, устроившегося поперек дивана на животе, чтобы не помять перышки. Ангел тихо и как-то счастливо посапывал. Наверняка ему снился полет, бесконечная лазурь небесного простора, мощные взмахи новых крыльев и ветер, щекочущий длинные перья. Конечно, он понимал, что сначала придется запастись терпением, ведь до исполнения желаний оставались года, если не десятилетия. Но для Азраэля это не было серьезным сроком.

На полу отдыхал Алир. Первые два часа он рвался немедленно вернуться домой, особенно после пересказа Габриэль о приключениях Хелены. Но сестра быстро остудила его пыл, заявив, что уже со всем разобралась, а на Землю они такими темпами не выберутся еще какое-то время.

Постояв в дверях комнаты и решив, что не такой уж я и бессовестный — пинками поднимать друзей и заставлять веселиться, — поплелся на кухню. Салатик доедать. Впрочем, делать это благое дело, дабы блюдо не пропало, мне предстояло не в одиночестве. За столом сидели Анабель и Ририэль. Мое сокровище лениво ковырялось чайной ложкой в тортике (также телепортированном) и в пол острого уха слушала восторженные восклицания своего несостоявшегося (спасибо, Тьма!) мужа. Он рассказывал о том, что договорился с Элли: раз в неделю ангел дозволял ему проверять рост крыльев и проводить какие-то магические измерения. Сия мирная картина разговора вызвала во мне совершенно несвойственное ехидной темнокняжеской натуре умиление.

— Ты-то почему? — удивился я, занимая свободный стул. Просканировал окружающее пространство и выкрал кофейник (кажется, из той же квартиры, откуда я не столь давно позаимствовал его собрата).

Анабель, понятно, в распитии «чудесного» напитка не участвовала по причине своего положения. Вот почему Ририэль был в состоянии связывать осмысленные фразы, я не понимал.

— Все и без того настолько хорошо, что кажется сном.

— Ага, кошмарным, — поддакнул я.

О сути разговора с Алив, конечно, я никому говорить не стал. Решил подождать, пока не определюсь хотя бы со своим собственным отношением. Но остроухий товарищ не обратил внимания на мой комментарий, продолжив:

— Не хочу портить впечатление заплетающимся языком и частушками. А то Таня уже предлагала петь. Два куплета исполнила, хорошо, что потом уснула.

— Ты ж на нее заклинание и накинул, — поправила Анабель.

— Иначе она бы до сих пор пела, — возразил Ририэль и замолчал.

Жена моя тем временем отодвинула от себя обкусанный со всех сторон торт и, будто бы мы сидели здесь вдвоем, заявила:

— За твое плохое поведение и потраченные мной нервы, имя дочке сама дам. В честь моей мамы.

Я нарисовал на лице выражение крайнего разочарования, внутренне ликуя, что так легко отделался. Все они — эльфийские имена — на «эль» заканчиваются (исключений слишком мало), так что без разницы. Главное, не выдать Анабель, что я совершенно забыл, как звать мою тещу. Загрызет же! И пусть она не вампирка и не оборотень… И пусть я бессмертен… Даже косточек моих не найдут, если признаюсь в столь страшном грехе.

— Впрочем, знаешь, мне приснилось, что у нас еще будет сын, — продолжила Анабель, и я навострил уши. Чуду моему я в вопросах предчувствий доверял более чем полностью. Да и перспектива стать многодетным Темным князем совершенно не пугала, а очень даже радовала. Можно даже не одного, а нескольких. — И если ты так не хочешь на «эль», придумаем для мальчика что-нибудь другое.

Не успел я обрадоваться, как жена закончила:

— Например, у меня есть кузен Девеан, имя для эльфа нетипичное, но, согласись, благозвучное.

Я словно перенесся во времени, в библиотеку академии, когда эта заваруха только начиналась, и вздрогнул, услышав слабое эхо: «Просто не называй его Девеаном. Договорились?» Крестьянин веселый знает, что это было за предупреждение, но рисковать не стоит. Просто так рекомендации ниоткуда не приходят.

— Нет уж, дорогая моя, — широко улыбнулся, продемонстрировав острые зубы. — Зачем делать ребенка белой вороной? «Эль» так «эль». Никаких других окончаний!

Анабель спорить не стала, и я повернулся к все еще медитирующему Ририэлю.

— Не надумал с нами вернуться?

— Вот еще, — фыркнул эльф, — здесь останусь. Думаю, я быстро смогу назвать этот мир домом. Поговорил с Хель, возможно, нам удастся наладить сотрудничество без риска для моей жизни и совести.

— Через тебя поддерживать связь с Землей будет даже удобнее, — согласился я, заметив, что о жилье эльф не сказал ничего и, кажется, собирался оставаться у Тани. Что ж, вероятно, из этого может получиться что-то интересное.

За окном светало. Серый, чужой город медленно оживал, сменяя свою угрюмость на россыпь первых солнечных зайчиков, пробравшихся на небольшую кухню. Клочок грязновато-темного неба насыщался синими оттенками, с запада потянулись стайки пышных облаков. На улице шумели машины; в квартире сверху кто-то тяжело прыгал, кажется, пытался делать зарядку, но уже через десять минут сдался.

Я смотрел на край поднимающего солнца, который проглядывал из-за плотной стены домов, прислушивался к миру и думал, что совершенно, просто-таки до неприличия счастлив. Долг тетушке вернул с процентами, даже, наоборот, теперь уже она задолжала мне. Кто бы мог подумать, что все обернется именно так? Я теперь непонятно кто, правда, титула Темного князя меня никто не лишал, да и появились весьма завлекательные перспективы. Что делать с абсолютным бессмертием и как осторожно проверить, действительно ли оно таковое (не слепо же доверять словам Алив?), я еще не решил. Но время с этим не торопило. Недавний враг снова стал добрым другом. Еще один друг, наконец нашел себя, хотя и не захотел возвращаться к пернатым собратьям с нимбами. Сказал, что будет периодически наведываться в небесный садик и гонять какого-то (мне неизвестного) «рыжика» со своего законного места. Угроза для моего мира и семьи перестала существовать, словно ее и не было. Будущее обещало быть солнечным, теплым и не скучным.

Полезное это, оказывается, дело — долги возвращать!

— Ладно, если мы все решили, пора и честь знать. Тебе нужно что-нибудь собрать? — спросил у жены. — Я займусь переносом наших сонь.