Сама Анатэ потеряла голову от возвышенных чувств и не сразу сообразила, что собственноручно подписала любимому человеку смертный приговор. Ее любовь, оказывается, умеет убивать…

Марпель так и не пришел в сознание. Через месяц медицинскую аппаратуру, поддерживающую жизнедеятельность его организма отключили…

Когда Анатэ немного пришла в себя после потери любимого человека, то поняла, что все кроме нее и знакомого доктора желали Марпелю смерти. Укалаг слишком много посмел. Жалкие осколки Атенретского общества вдруг стали Анатэ противны, она возненавидела радиоактивный мир до глубины души, и именно тогда у девушки зародилось одно-единственное желание. Она пожелала себе смерти. Ее просьба была исполнена, правда для этого принцессе пришлось побывать в Храме Солнца, в разрушенном Актовотконе. Но даже после этого мистического события, после встречи с неизвестным существом в покинутом людьми церемониальном зале, Анатэ не дали умереть по-человечески. Ее заморозили, сделали из нее идола. Чистая душа должна служить умирающему и деградирующему обществу. Дочь Солнца не принадлежит себе и обязана стать путеводной звездой во мраке вселенской ночи…

И все-таки история древнего Атенрета хранит одну маленькую загадку. Кто автор гравюры, запечатлевшей похороны Анатэ? Кто увековечил память о доброй принцессе, создав огромную картину на металлической стене в Акторубе? Имя художника неизвестно. Но его фантазия пережила века. Обращает на себя внимание и даже настораживает одна маленькая деталь. Среди малочисленной скорбной процессии, среди тех, кого допустили проститься с дочерью Солнца легко угадывается фигурка прекрасной девушки Ири. Странно, не правда ли? Так кто же тот безымянный художник, который при помощи грубого инструмента — лазерного резака создал монументальную картину? Об этом история умалчивает…

*Дзинь-Дзинь!*

«Срочно подваливай к Маше на хату! Кажись, меня убивать собираются…»

Прочитав довольно короткое сообщение от своего лучшего друга, Игорь быстро убрал смартфон обратно в карман своих брюк, и не обращая внимания на гневный взгляд доцента кафедры, покинул обширную аудиторию.

Разумеется, в самый разгар лекции, подобная выходка была воспринята сорокалетним преподавателем за грубейшее нарушение дисциплины и личное оскорбление, однако на открытую конфронтацию с этим беспардонным юношей, мужчина не решился, отлично зная, каким образом тому удалось попасть в один из крупнейших университетов Санкт-Петербурга.

— Кхм… Продолжим лекцию.

Сделав вид, словно ничего и не произошло, доцент возобновил свою преподавательскую деятельность, пытаясь вложить в рты недовольных студентов гранитные шары науки, кои им были отнюдь не по вкусу. Тем временем, Игорь уже выбегал из Института Искусств, к ожидающей его машине такси, вызванной в период скоротечного бега по расписным коридорам огромного корпуса.

“Во что ты опять вляпался?...”

Юноша был обеспокоен прочитанным сообщением, так как в нем отчетливо просвечивалась вся глубина анального отверстия, в которое его друг успел заползти, так как даже в те времена, когда Антона, а именно так звали побратима Игоря, обработала стая разъяренных спортиков, только вышедших с тренировки, сообщение, присланное ему содержало слова навроде: «Все путем, я кажись, накурился и поимел лицом асфальт». Это при том, что у него выявили переломы практически всех ребер и конечностей, вкупе с сотрясением мозга второй степени.

— Ржевка-пороховые сто тридцать семь, дробь два, как можно быстрее!

Назвав адрес девушки своего друга, Игорь удостоился удивленного взгляда водителя такси, который настиг его через зеркало заднего вида, и в этом была причина. Так как студент престижного университета отправлялся в самый неблагоустроенный район Питера, однако задавать вопросы он не стал, и вдавил газ в пол, увидев пятитысячную купюру, сунутую ему прямо под нос.

***

— Какого хрена ты бл*дь делаешь?!

Всполошенный Игорь, с ошеломлением взирал на своего кореша, который сидел напротив глухой стены в неприглядном подъезде, при этом глупо улыбаясь, и периодически распуская руки в сторону груди своей девушки, которая так же остервенело вглядывалась в бетонную толщу градостроительного концерна.

— Кипиш? Я думала ты приедешь попозже…

Маша явно была недовольна тем, каким образом двоих голубков прервал заядлый друг ее парня со странным прозвищем, вот только Игорю совершенно не было дела до их полубрачных подъездных игр. И взмокшее от пота лицо, раскрасневшееся из-за того, что он как умалишенный взбегал вверх по лестнице на девятый этаж, требовало от Антона, принявшего покаянный вид немедленных объяснений.

— Забыл сказать, что лифт сломался…

Попытка оправдаться вновь попала мимо цели и только больше обозлила юношу, готового познакомить виноватую физиономию друга, с облезлыми перилами лестничного пролета.

— Покажи ему.

В этот раз Антон обратился к своей девушке, и та, подойдя к Игорю, взяла его за руку, после чего незадачливый студент почувствовал легкое головокружение, словно его оторвало от земли, а затем, перед глазами Кипиша предстала до боли знакомая картина: Подъездная площадка, напротив дверей квартиры его друга, вот только помимо привычного срачельника, устроенного там местными попойками, он увидел парня, лет двадцати, который стоял с кухонным ножом в руке, и несколькими подобными острыми железяками, уместившимися в специальных отделениях на широком военном ремне.

— Это что, Чепруха?!

Игорь не был поражен способностями Маши видеть сквозь стены и проецировать это изображение напрямую в сознание других людей, так как уже знал об этом, а наибольшим удивлением он разразился тогда, когда увидел лицо потенциального убийцы.

— Ага, он самый. Уже полдня стоит на том месте, и ждет пока я выйду… А я здесь...

О причине, по которой тот парень собирался убить его лучшего друга, Кипиш даже не задумывался, так как их было с непочатый край. Ведь Чепруха, являлся основной целью для набегов Антона, в период его безденежья и плохого настроения, что бывало довольно часто и заканчивалось для непроглядного додика унизительными побоями, а так же постоянным стрессом.

— Так чего ты мне то звонишь? Неужели ножичков испугался?

При этих словах, лицо Мутного, а именно так прогремел на весь район, лучший друг Игоря позеленело, словно тот сожрал брокколи вместо любимых семок.

— Ха-ха! Оборжаться! А то, что он Пробудившийся, тоже смешно?...

Вмиг, ухмылку на лице Кипиша сдуло, словно ее и не было вовсе, а вместо нее физиономия юноши побледнела как при встрече с призраком Сталина.

— Твою мать…

Перспектива столкнуться с Пробудившимся была не самой радужной, Однако оставлять своего друга в беде, претило юноше еще больше, поэтому он, без какого либо на то разрешения войдя в квартиру девушки, начал рыться в ее подсобке, дабы найти средство от любых болезней.

Пара минут поисков сопровождаемое возмущенным пыхтением Маши не дали результата, и Игорь не сумел отыскать что-то хотя бы отдаленно напоминающее биту, поэтому сломав древко швабры, он направился обратно к лестнице.

— Чего тупишь Мутный? Бери какую-нибудь хрень, да пошли мудохать твоего убийцу!

— Сковорода?... Ты это серьезно?! Может лучше фен возьмешь? Им то наверняка сподручней будет обхаживать вооруженного маньяка!

Игорь казался ошеломленным, глядя на своего друга, который из всего инвентаря в квартире Маши, в качестве оружия выбрал сковородку. Вот только, взгляд на это орудие массового поражения у Мутного был совершенно иной.

— Не пялься ты так на меня! Такой же хреновиной моя мама троих ментов поломала, когда те меня прямо в квартире повязать хотели! Так что никаких шуток в адрес сковородки!