— Но ведь клопы, ваша светлость… — Квер проворно вскочил на ноги, смотря на меня с большой надеждой.

Ну, не мог я разочаровать мальчишку. Хорошо хоть заклинание против клопов относится к бытовым и мне пока под силу.

Так что через пять минут я растянулся на тоненьком матрасе, чувствуя себя великим героем. В неплотно зашторенное окошко с любопытством заглянула освободившаяся из оков дождевых туч луна. Бледные лучики, проскальзывая, вплетались в лунную дорожку.

Квер почти сразу же уснул и теперь тихо сопел. За стеной веселое шушуканье стихло тоже довольно быстро — уморились девочки: столько эмоций за один день, когда раньше неделями могла тянуться однообразная скучная жизнь. Ничего, глядишь — завтра лучше будет.

Я же лежал и наблюдал за этим мертвым и некрасивым лунным светом. Не люблю ночи. Наверное, потому, что они напоминают о слишком многих тайнах, которые связывают меня по рукам и ногам. Ночь — время, когда обычные люди и нелюди спят и власть полностью переходит к созданиям Хель. Хотя сколько лет охотники за нечистью не встречали даже захудалого вампира или оборотня? Кажется, последний вампир положил начало легенде о происхождении Маришки. Больше о нечисти ничего не было слышно ни с одного конца нашей большой и процветающей империи.

Не спится мне в такие ночи. Стараясь не разбудить Квера, я тихо поднялся на ноги и подошел к окну. В небольшой, смазанной дождем церкви горел крошечный огонек. Похоже, здешнему святому отцу уже доложили о нашем прибытии. Завтра не избежать разговора с ним. Очень надеюсь, что человек попадется толковый, а не полоумный фанатик.

Наконец луна снова скрылась за неплотным слоем туч. Надо скорее засыпать. Не хочу завтра опять напоминать злобное умертвие. Проходя мимо пыльного старого зеркала, я кинул быстрый скучный взгляд на свое отражение.

Взгляд оказался именно таким, каким его запомнил бедный мальчик-стражник, чья вина была только в том, что он не умел держать язык за зубами.

Утро началось с того, что в коридоре кто-то что-то уронил. Уронил громко и требовательно, именно для того, чтобы разбудить немногочисленных постояльцев трактира. То бишь меня, Квера, дочку и Маришку. Кстати, а где мы оставили рыцаря? Впрочем, лично я окажусь не против того, если новая игрушка Юльтиниэль как можно скорее потеряется. Но не это главное. Главное — кто посмел? Герцог я или не герцог, в конце концов?!

Что-то последнее время мне приходится спрашивать это у себя все чаще и чаще… — скоро усомнюсь и скажу: не герцог. Эх… старые добрые времена, когда я был обычным рыцарем и никто не знал о моей высокородной семейке и ее тайнах. Лениво открыв глаза, тут же снова зажмурился — ласковое солнце с точностью эльфийского снайпера целилось яркими лучами прямо мне в лицо.

— Милорд? — осторожно поинтересовались с соседней кровати.

Лейтенант уже наполовину сполз со своего лежбища, косясь на дверь с нескрываемой ненавистью. Конечно, не мне ведь идти выяснять, что же там случилось.

— Да, Квер, меня тоже разбудили, и теперь очень хочется узнать, что же такого произошло, будто Пресветлая мать снизошла до этого трактира, забытого и самой Убийцей. Точнее, наоборот… — Я провел ладонями по лицу, сгоняя остатки неприятного сна и отмечая, что неплохо бы чуток укоротить бороду.

Ею я обзавелся назло придворным щеголям, сверкающим синими гладковыбритыми щеками. Но все-таки всему есть разумные пределы.

Тем временем лейтенант прошлепал босыми ступнями по полу в сторону двери. Тонко звякнула перевязь. Молодец, охранничек, не забывает про то, что опасность следует ждать со всех сторон и всегда брать с собой оружие. Дверь протяжно скрипнула, после чего наступила тишина. Я даже расслышал, как за тонкой деревянной стенкой о чем-то перешептываются девочки.

— А, это вы, лейтенант, — через мгновение послышался разочарованный голос трактирщика.

Неужели он и правда ожидал, что сам герцог выбежит в коридор с мечом наголо?

— Да, что-то произошло, уважаемый? — Голос у Квера был хриплым ото сна и тихим, словно он приготовился к нападению.

— Староста деревни и святой отец хотят говорить с его светлостью, просили, как проснется, — сразу передать.

Странно… Внутри шевельнулся ледяной комок, осторожно намекающий на опасность. Что же случилось? Пересилив лень, я приподнялся на подушке и еще раз все переосмыслил. Хель, точно… тишина. Не может быть в большой деревне такой тишины. Слышу, как коровы где-то мычат. Гогот домашней птицы. А где разговоры? Перекрикивания кумушек? Смех работающих мужиков? Ледяной комок разросся, требуя немедленных действий. Благо, спал я, не раздеваясь. Что-то, видимо, еще с вечера подсказывало, что лучше быть начеку.

Натянув обувь и пригладив ладонью русую гриву, дабы выглядеть более внушительно (главное, чтобы не глупо), я вышел вслед за Квером в коридор. Первое, что бросалось в глаза, — небольшой медный таз, разлегшийся посреди коридора. Похоже, он и послужил тем самым будильником. Квер стоял так, чтобы закрыть меня собой. Нерационально, если учесть, что кроме нас и тазика в коридоре находился только трактирщик с отвратительным выражением лица.

— Что тут происходит? — Вопрос прозвучал в должной степени грозно, однако масленая улыбка трактирщика не стала менее отвратительной.

— С добрым утром, ваша светлость. Легким ли был ваш сон? — поинтересовался он, почтительно расшаркиваясь перед своим герцогом.

— Благодарность Алив, сон был хорош. Но мой вопрос остался без ответа. — Квер, почувствовав мое настроение, начал вытягивать из ножен меч.

— Ничего, ваша светлость. Тиска, растяпа, уронила таз и тут же убежала, боясь вашего гнева.

Видимо, Тиска — это та самая разбитная служанка. Ну да, а убегала она, видимо, по воздуху. Не помню я торопливых шагов, вообще шагов не помню. Слух-то у меня хороший. Так что трактирщик врал, не краснея, ибо могу поклясться своим титулом, что таз уронил именно он.

— Прикажете наказать? — уточнил трактирщик.

— Не стоит, — пришлось покачать головой. Девка, конечно, образцом честности и целомудрия не показалась, но страдать попусту не будет. — Лучше принесите нам завтрак, — приказал я.

— Никак не могу, ваша светлость, — трактирщик в притворной печали развел руками, — святой отец попросил вас сразу к нему спуститься…

Спустя мгновение к толстой шее мужика страстно прижималось лезвие меча Квера. Вот теперь отвратительная улыбка соизволила покинуть краснощекое лицо трактирщика. Да и эпитет «краснощекое» к нему больше не подходил. Белое с зеленоватым отливом — в точку.

— Как ты разговариваешь со своим господином?! — нежно вопросил Квер и чуть-чуть надавил лезвием, чтобы сталь оставила на шее мужика небольшую царапину.

— Мне велели… там… староста деревни… и святой отец… люди… требовали… — промямлил он что-то совсем невразумительное.

— Что-то случилось? Папочка, нужна помощь? — Обернувшись, я увидел, как из-за двери соседней комнаты на происходящее действие с любопытством смотрят лиловые глаза.

— Нет, милая, тебя я позову, когда мне потребуется сровнять эту деревеньку с землей. — Юльтиниэль недовольно фыркнула, услышав за своей спиной хихиканье Маришки, и, топнув босой ножкой, удалилась обратно в комнату. — Проследи, чтобы она не выходила из комнаты, и сама не выходи, лучше вообще на ключ дверь заприте, — тихо попросил я темноглазую девушку.

Маришка кивнула и захлопнула дверь.

Так. Дочка в относительной безопасности, теперь можно спуститься вниз и узнать, какая Хель приключилась, что я срочно понадобился самым важным шишкам деревушки.

— Отпусти его, — приказав Кверу, я быстрым шагом направился к лестнице.

Ледяной комок в груди только рос, словно намекая, что лучше, схватив вещи, просто сбежать от Хель подальше. Однако природное упрямство требовало во всем разобраться и немедленно поставить распустившуюся собственность на место. Никогда так не думал о подданных. Вот отец-тиран часто и обращался с ними именно как с мебелью. Одобрения это не вызывало ни у матушки, ни у старшего брата, и, когда он до срока встретился с Убийцей — все были только рады. Но вот теперь, ни Хель не понимая в происходящем, я четко знал — если не покажу, кто тут главный, совсем распустятся.