Огромный космолет итроников, прорвавшийся сквозь аэрокосмическую оборону, был разорван в клочья атенретскими истребителями. Бомбардировщик так и не долетел до города, но его экипаж успел, осознавая грядущую кончину, беспорядочно отстреляться по заранее выбранным целям.

«Ири, Ири», — одними губами упрямо шептал Марпель от отчаянья, захлестнувшего душу, непроизвольно сжав в ладони горсть земли. Потом сознание окончательно оставило укалага, провалилось в темную бездну. Человеческий мир перестал существовать…

Гынзутап преспокойно восседал на мягкой кожаной подушечке возле костра и с тоской рассматривал неприступные стены Атенрет-сити. Прохладное выдалось утро. А все-таки его план работает. Атамаки не станут поступать безрассудно. Зачем им ссорится со степняками? Выгоды от ссоры никакой. Но что же их задерживает? Они уже давно должны прислать переговорщиков. Однако почему-то не торопятся. Паломники скоро охрипнут. Неужто проклятые атамаки хотят взять измором?

Старик поежился от холода и натянул на себя шерстяное покрывало. Старые кости ломят. Сыро. Служанка, повинуясь жесту хозяина, подала горячий мясной бульон. Гынзутап принял из рук молодой невольницы глиняную чашу, отхлебнул, усмехнулся и вновь обратил взор на серые стены, защищающие город атамаков. Надо согреться. Бульон поможет.

Однако Гынзутап не успел осушить чашу. Огромные городские ворота вздрогнули, пришли в движение, немного раздвинулись, образовав неширокий проход. Два атамака в офицерской форме покинули пределы крепости и довольно смело направились навстречу беснующейся толпе. Паломники их не пропустили, загородив дорогу, продолжая неистово горланить: «Кондырдги» и махать руками прямо перед носом у офицеров. Те остановились, излишне спокойно взирая на обезумевших дикарей. Атамакам пришлось пережить пару неприятных минут.

Увидев военных, Гынзутап обрадовался. Вот только с большого расстояния он не мог рассмотреть атамаков. Зрение уже не то, да и годы дают о себе знать. Но старик приказал толпе пропустить парламентеров и проводить до шатра. После поспешно пригубил из чаши, отдал недопитый бульон служанке и теперь уже неторопливо поднялся на ноги.

Чем ближе подходили офицеры, тем сумрачнее становился Гынзутап. Это не воины идут. Это проклятые лазутчики, шпионы, купившие Ынталпса с потрохами. А издалека похожи на воинов. Плохо дело. Однако нельзя демонстрировать оппоненту свое смятение и слабость. Пусть гости первые проявят инициативу.

Звездные люди, наконец, добрались до пестрого шатра предводителя паломников, но не вошли в него, а остановились в двух метрах от Гынзутапа, стоящего у входа рядом с полыхающим костром. Для главного жреца дров не жалели. Высокие языки пламени плясали у ног седого и бородатого старца. Хитрющие глаза старика едва-едва можно рассмотреть. Многочисленные морщины и шрамы исказили лицо. А ведь когда-то давно Гынзутап славился воинской доблестью, был молод и силен. Он едва ли не единственный степняк, доживший до старческих седин. Он многое повидал на своем длинном веку. Он пережил не только сверстников, но и большинство собственных многочисленных детей. Старец лет тридцать поддерживал огонь в Очаге Предков, был искусным кукловодом, определял геополитику на широких степных просторах восточного побережья материка Гзолу, сталкивал лбами старейшин, затем разнимал их словно шкодливых котят. Он был едва ли не богом. Был… И тут в дела степняков вмешались атамаки, сделав ставку на более молодого, но не менее хитрого Ынталпса. Гынзутапа ненавязчиво попросили освободить шатер предков. Хорошо хоть не зарезали, как предшественника. Атамаки стараются не убивать без необходимости. А Ынталпс с превеликим удовольствием перерезал бы старцу глотку, да еще бы посмеивался при этом…

— Приветствую тебя, о достойнейший из сыновей степи, — капитан в совершенстве владел большинством диалектов кочевых племен. — Мир вашему дому.

Офицеры ФСКР поклонились старику согласно древней традиции, принятой у степняков.

Гынзутап в ответ, хоть и фальшиво кряхтя, но повторил обязательный ритуал приветствия высокопоставленных гостей.

— И вам желаю мира и благоденствия, гости дорогие. Мой шатер — ваш дом.

— Восхищены вашей добротой, — звездные люди проследовали в шатер.

Здесь под толстыми кожаными сводами, отгородившись от чужих ушей тяжелым пологом, закрывающим вход, хозяин дома и гости примостились вокруг едва дымящегося закопченного каменного очага, опустившись на мягкие подушки и приступили к беседе. Служанка подала угощения. Полковник говорил по-английски, да еще едва ли не в каждом предложении использовал хлесткие земные обороты речи, а капитан исполнял роль переводчика. Но переводил он речь начальника, конечно, не буквально, а старательно интерпретируя земные понятия в атенретские. Иначе люди при всем желании не поняли бы друг друга. Ведь Гынзутапу неведомо инопланетное наречие. Мировоззрение землян для него темнее самого темного леса.

— Чего ты добиваешься, старый лис? — поинтересовался полковник, прекрасно осознавая, что Гынзутап не поймет его слов. Чтобы не шокировать аборигенов, офицер решил не курить сигару.

— Уважаемый, поведайте нам, чем мы вызвали недовольство детей степи? — перевел капитан.

Гынзутап степенно наклонил голову вперед и стал неторопливо перебирать пальцами любимые янтарные четки. Что ж, дипломатия, так дипломатия…

— Известно ли сынам неба, что дочь Солнца приняла мученическую смерть от рук проклятых укалагов?

— Нет, не известно.

— Вы отправили ее на смерть.

— Разъясните, уважаемый, — капитан разволновался, но старательно придерживался местных обычаев, ведя переговоры. — У нас нет сведений о гибели дочери Солнца. А так же о гибели наших людей.

Гынзутапа мало волновала судьба археологической экспедиции. Он переживал лишь за принцессу.

— Она погибла, — невозмутимо и жестко продолжил старик. — И это ваша вина, уважаемые.

— Докажите, — потребовал полковник.

Гынзутап властно махнул рукой. Служанка пулей выскочила из шатра и вернулась буквально через мгновение, ведя за руку грязную прыщавую девчушку лет десяти одетую в лохмотья.

— Она все видит, она все знает, — прокомментировал старик ласково улыбаясь и подзывая девочку. — Не бойся. Тебя не обидят.

Девочка, легонько подталкиваемая служанкой, приблизилась к очагу, испуганно глядя на атамаков. Она еще ни разу не видела вблизи звездных людей, тем более таких важных, что даже Великий старец их боится.

— Расскажи нам, — Гынзутап усадил маленького телепата подле себя и стал ласково гладить ребенка по голове. — Расскажи, что тебе ночью открылось. Почему ты не смогла уснуть?

Девчушка переводила беспокойный взгляд то на хозяина, то на важного полковника, то на невольницу-служанку.

— Поведай нам, — очень ласково попросил мениолец и улыбнулся.

Ребенок почувствовал настроение капитана ФСКР, понял, что именного этого человека опасаться не надо. Напротив, он просит помочь, он хочет спасти «небесную богиню».

— Они убили друг друга, — бессвязная речь ребенка заставляла взрослых не только прислушиваться к тихому лепету, но и старательно анализировать слова. Телепаты редко используют четкие формулировки. — Люди убьют друг друга, все до одного… а последнего убьют они сами… они вылезут из-под земли… они придут… они могут убить всех, если захотят… их мало, они вымирают, но они сильны… их дух сильнее нас…

— Укалаги? — воскликнул полковник.

— Укалаги, — согласился ребенок.

— Что произошло на острове? — капитан вопросительно смотрел на полковника. — Кто выжил?

На этот раз вместо речевой информации телепат предоставил гостям зрительный образ. Своеобразное слайд-шоу промелькнуло в сознании каждого человека, сидящего в шатре. Капитан и полковник видели одно и то же. Мрачные и темные подземные лабиринты, едва освещенные малюсенькими лампами. Пучеглазые карлики с темной грубой кожей и уродливым лицом. Вот к чему привела укалагов мутация, они выжили, спрятались под землей, их было много, не все покинули Атенрет, но длительное воздействие радиации сделало свое черное дело. Многочисленные генетические изменения привели к разнообразию подвидов. Однако выжили лишь сильнейшие.