– У тебя нет обезболивающего? – Перестав рассматривать Келебриэль, Эльма прижала ладони к низу живота и засмущалась. – Обычно эти дни у меня спокойнее проходят, но в этот раз… хоть на стенку лезь! Я не хотела беспокоить тебя из-за пустяка, честно, Кериэль, но настойка совсем не действует.

– Это не пустяк, – мягко возразил я, – проходи, сейчас посмотрю. Какие еще симптомы?

Келебриэль смотрела на Эльму и даже не пыталась скрыть отвращение, а на меня так – будто я рылся в вонючей куче мусора.

– Очень быстро устаю… и болеть начало до этих дней. И как-то иначе.

Сосредоточившись, я послал по телу девушки несколько диагностических импульсов и почти сразу получил ответ.

– У тебя опухоль матки, – поставил я диагноз, и Эльма испуганно охнула, – небольшая. Сейчас ее уберу. Но нужно какое-то время полечиться, чтобы воспаление спало и не допустить повторного развития. И скажи мадам, что я прописал тебе две недели целибата. Договорились?

Я чистил организм девушки и думал, что любой целитель за такое стряс бы не меньше пяти золотых монет. Хорошо, что эльфийская магия работает иначе, и то, что среди людей считается серьезным и смертельным заболеванием, нами вылечивается за пару минут.

– Да, Кериэль, договорились! Спасибо! – Эльма благодарно сжала своими небольшими ладонями мою руку.

– Занесу лекарства на днях, – пообещал я.

Когда за блудницей закрылась дверь, Келебриэль покачала головой.

– Не были бы мы похожи, решила бы, что ты подкидыш.

– Только потому, что я стараюсь жить по совести?

Эльфийка издевательски расхохоталась:

– Какая совесть, Кериэль? Ты бредишь! У нас нет душ, мы не чувствуем сострадания и раскаяния! И совесть нам незнакома. Уж тем более по отношению к людям! Никогда не понимала, почему ты жалеешь скот. Я смотрю на смертных и думаю только о том, как славно было бы сожрать их души!

– Скотом люди для нас стали по вине Триады – ты сама это сказала. Может, у меня и нет души, но я вижу, как поступают те, у кого она есть…

– Предают друг друга? Совершают подлости? – с готовностью подсказала Келебриэль, бесцеремонно перебив меня.

– Ты, кажется, собиралась покинуть город, – холодно напомнил я, – тебе дать денег? Может, оружие?

Сестра криво улыбнулась.

– Все, что мне потребуется, достану сама, спасибо. – Поднявшись с кровати, эльфийка отряхнула со штанов крошки хлеба. – Я и так уже должна тебе жизнь, не хочу обременять еще больше…

– У тебя же нет души – наплюй на все долги, – вытащив еще один флакон с серебристой нитью, я протянул его сестре, – запас на черный день.

Келебриэль посмотрела на руку с пузырьком как-то странно. Будто хотела ударить меня по ладони и отказаться от лишних лет жизни.

– Спасибо. – Но все-таки эльфийка пересилила свою гордость. – Не заиграйся в доброго и благородного эльфа, Кериэль. Тех чудовищ, которые забывают про свою природу, быстро сражают прекрасные рыцари. А нас уже не переделаешь – сколько сказок о прежних перворожденных ни читай.

Когда за Келебриэль закрылась дверь, я ощутил какую-то неправильную обиду. Словно действительно рассчитывал, что сестра останется и даже предложит помощь. Но Келебриэль была права – я заигрался в спасителя. А вот она не забывала, кто мы, и понимала, что когда пахнет паленым – нужно бежать.

Из «Женского дома» я вышел только под вечер. Несмотря на желание проведать Амизи, пару часов просидел на подоконнике, дошивая снегирьков. Крестики закончились, и теперь мне предстояло обратным швом обрисовать птицам клювы, оперение и линии ветки, на которой и сидели яркие красавцы. За вышивкой мысли успокоились, и детская, совершенно необоснованная обида поутихла. Я тихо напевал под нос мотив баллады на староэльфийском, руки двигались уже как-то сами, только взглядом отмечал точки следующих проколов. И было настолько легко и упоительно, что я в очередной раз порадовался, как по случайности увлекся вышивкой, которая, оказывается, приносила столько удовольствия и умиротворения.

Вытащив законченную работу из пялец, я поцокал языком. На канве отчетливо виднелись пятна кахфе, и цвет ткани отличался от первоначального – за прошедшие недели она запылилась и запачкалась. Да и заломов было много. Так что перед тем, как кому-то показать свою первую вышивку, ее предстояло хорошенько выстирать и отгладить.

Оставив в памяти галочку узнать у Альды, как именно стираются вышитые работы – мне не хотелось, чтобы нитки полиняли или что-то повредилось, – я положил ткань на кровать и, расправив закручивающися уголки канвы, принялся собираться.

Выбравшись на улицу Святого Георгия, я уже крутил головой в поисках свободного экипажа, как меня окликнул знакомый голос.

– Кериэль! – Прижимая к груди несколько старых свитков, ко мне быстрым шагом приблизился служитель Освин. – А я как раз думал, как бы тебя найти! Ты давненько не заходил к розам – они скучают по тебе.

Подумав о чудесном саде, который Оскарби устроил за своим костелом, я сразу заулыбался.

– Извини, большое упущение с моей стороны. Но в последнее время слишком много всего происходит вокруг, – повинился я. – Ты хотел мне передать привет от роз? Или еще что-то?

Оскарби спохватился, что застал меня во время вызова экипажа.

– А, ты же спешишь… Просто я заглянул в библиотеку епископата, – служитель закатил глаза, – даже не спрашивай, как на меня смотрел архивариус, когда я озвучил, что мне нужно. Но мне удалось найти несколько любопытных трактатов на тему ритуалов разъединения Триединого. Помнишь, ты спрашивал про ребра?

У меня перехватило дыхание, и я, по-иному посмотрев на свитки в руках у Оскарби, махнул уже подъехавшему экипажу, что больше не нуждаюсь в его услугах. Со стороны возницы донеслась пара нецензурных определений в адрес эльфов, которые сами не знают, что им нужно. Но мне было все равно. Даже здоровье и безопасность леди Мосфен, о которой я беспокоился весь день, отошли на второй план.

А вдруг Оскарби действительно нашел что-то важное?

– Уже не спешу! Я весь внимание!

Церковник беспокойно огляделся, народу на улице было много. Кто-то спускался к порту, кто-то, наоборот, шел от него. Люди и нелюди толкались у маленьких магазинчиков, пили кахве в небольших ресторанчиках, чуть ниже играла группа музыкантов, собрав вокруг себя любопытных слушателей.

– Может, не здесь? – робко предложил служитель Освин. – Тема не самая приятная, и я не хотел бы, чтобы кто-то не так понял мои слова.

Мне было, признаться, все равно. Всегда можно сослаться на расследование (а так оно и есть). Но если Оскарби неудобно и хотелось бы найти более подходящее место, то я не собирался возражать.

– Пойдем тогда розы проведаем, я как раз их полью, – предложил служителю, сверившись с расположением клонящегося к закату светила.

– Лучше просто домой, – улыбнулся Оскарби, – поливом теперь Гента занимается. Говорит, ей полезно упражняться… Боюсь, если вы приметесь поливать мой сад вдвоем, он потонет.

– Гента – молодец, – одобрил я старания колдуньи. – Тогда сейчас возьмем что-нибудь на перекус и двинемся к вам.

Это «к вам» прозвучало как-то странно, будто бы с подтекстом. И, судя по тому, как смутился Оскарби, так показалось не мне одному. Я даже собирался извиниться, но заметил, что служителю пришлось по душе это случайное «объединение». Пусть оно было только на словах.

Купив по пути сладких лепешек с медом, кунжутом и изюмом, мы добрались до маленького фиолетового дома колдуньи.

– У нее еще занятия, – пояснил Оскарби, вытащив небольшой ключ. – Скоро практика по бытовой магии у Генты закончится, потом она польет сад и присоединится к нам. Как раз успею пересказать самое неприятное.

Мы разулись в прихожей. Служитель любезно кивнул на стул у окна небольшой кухоньки и засуетился по хозяйству, ставя чайник и разогревая угощение. Я же, устроив подбородок на сложенных кистях, любовался горшками с фиалками, которые заняли весь подоконник. Цветам явно нравилась уютная атмосфера дома, и они пышно и ярко цвели.