Но на этот раз всё было иначе. Сила не слишком волновала меня — я планировал погрузиться в Оттиск не ради неё. Обелиск ведь штука очень древняя, и мало кто знает о тех временах детально. А вот я смогу увидеть их своими глазами. Возможно, вызнаю пару секретов; если повезёт, это будет что-нибудь, за что нынешние историки запродадут свои души.

Ну и потом. Мне ведь как раз и нужна была самая капля энергии. Ровно то, чего недоставало, чтобы перейти на второй этап Огранки.

— Так ты сейчас отключишься? — в глазах Агаты не было ни малейшей уверенности. — И что дальше? Если что-то пойдёт не так, если сюда ворвутся какие-нибудь охранники… что я смогу сделать?

— Ну… задержи их, — я хмыкнул, пройдясь слегка сальным взглядом по её наряду. — Думаю, ты что-нибудь придумаешь. А сейчас лучше дай мне сосредоточиться; раньше начнём — раньше закончим.

С этими словами я закрыл глаза и с улыбкой откинулся к Обелиску.

* * *

Легко. Ощущение такое, будто с моих плеч упала целая гора — в самом буквальном смысле этого слова. И в то же время — какая-то навалившаяся слабость едва не заставила меня упасть.

И неудивительно. Мельком кинув взгляд вниз, я обнаружил, что мои руки напоминают макаронины, а ноги чуть подрагивают. После выпирающих мышц тела Йошиды этот контраст был ещё более разителен, потому-то он и был первым, что я ощутил, оказавшись внутри Оттиска.

На теле — военная форма. Вот странный феномен: почему военная форма всегда похожа, вне зависимости от эпохи, планеты, культуры?..

Лица своего я, естественно, видеть не мог, но кое-какое представление о теле, в которое я попал, давали мои «товарищи по несчастью» — трое таких же доходяг в форме, унылых и очкастых, стоящих слева от себя. Хм. Явно не элита армии.

— …эта история хорошо знакома каждому из вас! — оголтелый рёв отвлёк меня от размышлений. Прямо перед нами вышагивал… типичный прапор. Я понятия не имел, какие звания есть в этой армии и какое гордо носит именно этот тип, но звать его иначе просто язык не поворачивался. Прапор — и всё тут.

Что до Обелиска, то он тоже никуда не делся. Он возвышался всего в каких-то десяти метрах от нас, выстроившихся у стены, всё такой же холодный и безмолвный, как и десятки тысяч лет спустя. Казалось, он совершенно не изменился под воздействием времени — ни царапин, ни выбоин. Вокруг него деловито сновало несколько работников в белых халатах, что-то проверяя и настраивая. Один прямо сейчас возился у подножия, что-то выковыривая пинцетом из отверстия в Обелиске и складывая на металлический поднос.

— Бравый герой нашего народа! — прапор не говорил, а рявкал, сотрясая пространство, и подбородок на дутом пунцовом лице сдувался и раздувался, как мешок на горле у лягушки. — Непобедимый канонир Трогло! Ведь вы не забыли этого великого человека? Отвечать!

Слова языка, на котором он говорил, звучали странно, но в то же время совершенно понятно — Оттиск позаботился о том, чтобы драма, разворачивающаяся здесь, была мне понятна и доступна.

— Никак нет, не забыли, господин Боевой Инструктор Первой Категории, сэр! — мои сотоварищи вытянулись в струнку от натуги и осознания собственной значимости, но голоса их всё равно звучали нестройным хором заучек-отличников.

Боевой кто?.. Какой категории?.. Сложно. Я буду звать тебя прапор.

— Хорошо, хоро… — прапор осёкся, уставившись на меня — а через секунду толстый палец с коротко остриженным ногтем ткнулся прямо мне в тощую грудь. На лице вояки появилось выражение презрения и гнева.

— А ты чего молчишь, сынок? — проорал он, багровея ещё сильнее. — Или ты забыл историю бравого канонира Трогло? Или ты не чтишь своих героев?!

Я обдумывал ответ, когда волосатая ладонь прапора легла мне на плечо, а красная морда, потная от натуги и избытка эмоций, приблизилась к самому моему лицу, обдавая несвежим дыханием.

— Знаешь, как называются те, кто не чтит своих героев, сынок? — напор прапора внезапно сменился на снисходительное прокуренное благодушие. — Те, кто так делают, называются маленькими неблагодарными говнюками.

Он хмыкнул — или скорее гэкнул, настолько маньячным вышел звук.

— Герои, сынок, — продолжил он, вновь повышая голос, — люди навроде канонира Трогло — это не просто сильнейшие из сильнейших. Это, сынок, Те, Кому Удалось. Соль нашей земли. Ты можешь прожить без соли, сынок?

Определённо могу. Не лучшая речь в моей жизни.

— Пять минут до готовности, — монотонно заметил учёный — тот, который доставал пинцетом что-то изнутри Обелиска.

Прапор кивнул и вернулся на прежние позиции, отпустив моё плечо. А ведь я уже как раз начинал подумывать о том, чтобы дать ему в морду.

Ладно, понаблюдаем ещё немного. В конце концов, за этим я сюда и пришёл.

— Такие вещи надо знать! — рявкнул прапор, переходя на прежний тон. — И для тех, кто прогуливал занятия в учебке, бегая по девочкам — или по мальчикам, почём мне знать — сейчас мы повторим пройденный материал!

Он принялся расхаживать из стороны в сторону, многозначительно потирая нос.

— Канонир Трогло никогда не был таким, как вы, мелкие куски бесполезного мусора. Даже в свой первый день в армии он уже был лучше всех вас, вместе взятых. Он дрался как зверь, он стрелял из любого оружия и мог бежать три дня без остановки. Отец канонира Трогло был солдатом, и мать Трогло была солдатом, и дед Трогло был солдатом, и даже его бабушка, милейшая мадам Трогло, на старости лет вязала носки нашим парням в окопах, вспоминая бурные деньки своей боевой юности. Но канонир Трогло перещеголял всю свою родню, став лучшим из лучших.

Мои товарищи по… чёрт знает чему стояли такие прямые и напряжённые, будто палку проглотили. Тем временем, учёный с пинцетом поднялся, и я смог разглядеть, что же лежало у него на подносе. Больше всего это напоминало стейк с кровью, который передержали на огне и…

А, ладно. Кого я обманываю — больше всего это напоминало шмат человеческого мяса. Примерно то, что остаётся на ближайшей стене после выстрела в лоб, или то, что соскребают с почерневших обломков после взрыва.

— Свежий генный материал готов? — уточнил тип в белом, передавая поднос одному из ассистентов.

— Готов, — отозвался другой, держащий в руках второй поднос. Мда… мясной вариант на нём выглядел иначе — свежий, совершенно не пригоревший, истекающий кровью. Похоже, он очень быстро горит там, внутри.

— Что?! — первый учёный поправил очки, морщась, словно ему подсунули дохлую крысу. — Что за слепой идиот проводил замеры? А вы сами куда смотрели? Даже невооружённым глазом видно, что здесь не недовес! Этого не хватит даже на семьдесят единиц, не говоря уже о стандартной партии. Живо!

Его коллега опрометью кинулся к соседней двери.

Так, значит, от количества «генного материала» зависит количество людей, что подвергнется обработке? Интересно, сколько же нужно на целую планету?

Тем временем, прапор не давал нам скучать.

— Враги не любили канонира Трогло, — увлечённо сообщал он. — И их можно понять. Они никогда не видели ничего хорошего от его родни, а уж сам канонир Трогло проредил их ряды побольше прочих. Так что однажды вражеское командование это допекло, и они решили устроить целую операцию по поимке одного-единственного нашего бойца: отважного канонира Трогло.

Он гордо кивнул, будто и был тем самым отважным канониром.

— Ха!.. Сосунки. Они застали канонира врасплох, во время законного увольнения — без союзников и почти без оружия. Почти — потому что, как настоящий военный, Трогло никогда не выходил из дома без пары-тройки ножей и полудесятка бластеров. Враги напали, когда Трогло отдыхал в джунглях, охотясь на дикую инопланетную фауну, и попытались его окружить. Но канонир был не из тех, кто сдаётся, завидев численный перевес. Он положил почти две тысячи, и только после этого, израненный и измождённый боем, рухнул. Герой был взят в плен… но не сломлен!

Прапор многозначительно поднял палец.

— Неприятель пытал Трогло день за днём, пытаясь вызнать наши явки и пароли, а также прочие секреты, известные отважному канониру. Но всё, что ему удалось вызнать — так это секретные ругательства семейства Трогло! Больше канонир ничего им не сказал. Пытки не брали нашего героя!