Когда Данил остановил машину и повернулся к девушке. Света всё поняла. – Пора?

- Да Свет. Теперь только сама. 90% вариантов, что через километр нас задержат. Дальше он обстоятельно рассказал ей, как и где можно пройти с минимальным риском и они попрощались.

Проверив заплечную кобуру и рюкзак с припасами, девушка отправилась в путь. По дороге она много размышляла о словах Ломова и гасила в себе мысли о том, чтобы разнести весь подготовительный лагерь по кирпичикам. Столько людских судеб там было поломано и это никак не оставляло её в покое. Тем не менее, она смогла взять себя в руки и сосредоточиться на главной цели. Шаг за шагом пролетали километры. Благодаря сенсетивному дару, удавалось обойти многие посты и секреты с наблюдателями, не подвергая себя риску и прочим неприятностям. Иногда приходилось закладывать приличные крюки, обходя сплошные линии обороны и двигаться только ночью. Несколько раз её обнаруживали с помощью приборов ночного видения и открывали огонь без предупреждения, один раз устроили погоню, но Свете удалось оторваться. Так что дар сенса иногда пасовал перед современными технологиями и это очень сильно её тормозило.

Когда она дошла до той деревушки, где пополняла продукты через Павла Семёныча, её собственные запасы продовольствия уже давно кончились. Последнюю неделю ей приходилось питаться всем, чем придётся, есть поздние грибы, что попадались по дороге, листья и даже подкорковый слой у деревьев. Живность попадалась, но стрелять девушка не решалась, чтобы не привлекать внимание. Ожидание встречи и тёплого угла разбились об сгоревшие остовы домов и одиноко стоящие кирпичные трубы. Светлана даже села от неожиданности и увиденной картины опустошения. Слёзы сами собой навернулись на глаза, и больше не медля, она заспешила дальше.

Неслась в тот маленький уголок, где остались её родные, как на крыльях. Расстояние пролетело, даже не отпечатавшись в голове. И вот он поворот от газовой трубы. Сердце забилось ещё чаще, хотя, куда уже больше. Последний километр. Домики целы, но света в окнах нет, хотя темнеет уже рано. Откинув дурные мысли, подбодрила себя тем, что всё сделано правильно, и они просто соблюдают конспирацию. Взгляд ищет наблюдателя, но никакого движения нет.

Ноги сами понесли Светлану в самый крайний дом, хотя Богдан и Анна жили ближе. В сумерках было плохо видно, что там с огородами или другой хозяйственной деятельностью, что могло бы дать косвенную информацию, поэтому она полностью сосредоточилась на избушке. Готовый к бою пистолет в руке, дар сенса высосан до дна за всю дорогу, нет даже жалких капель энергии, чтобы сделать короткое сканирование. Поднявшись по ступенькам, девушка обезсиленно упёрлась головой в толстую дверь и постучала.

- Мама…

Потянув ручку на себя, убедилась, что дверь закрыта изнутри.

- Мама, это я, Светлана.

Дверь открылась, и такое милое и любимое лицо появилось на пороге. А дальше девушку просто снесло. Снесло от объятий и осознания, что она успела дойти, что все живы и здоровы. Пружины, натянутые до предела, наконец-то распрямились и слёзы хлынули ручьями с двух сторон, вперемешку с улыбками. Когда выбежал Ванюша, и они все вместе разместились на кровати в тёплой комнате, Света отключилась.

Проспала она двое суток. Потом была баня, обильное питание и долгие совместные посиделки, где Света рассказывала о своих приключениях. Живущим в дали от цивилизации и новостей из внешнего мира, всё, что она поведала, было очень тяжело воспринимать. Хороших новостей действительно не было. Лишь лагерь Ломова был маленьким светлым окошком во всей этой картине. Поэтому Светлана сразу же принялась агитировать за переход. Вот тут и началось. Никто не хотел покидать насиженное и безопасное место. Богдан и Анна сразу же отказались от этой затеи, и ни на какие уговоры не поддавались.

- Мама, ну ты-то хоть понимаешь, что всё это временно и не так уж безопасно? Спрашивала Света, когда они остались одни.

- Мы столько всего тут сделали доченька, столько сил положили. Качала головой Наталья Петровна. – Мы и вовсе можем не дойти.

- Я дошла мама… Медленно произнесла Света. - Я прошла через такое, что тебе и не снилось. Если бы я позволила себе хоть на чуть-чуть принять то положение и условия, в которых я оказалась, «В том и этом мире» то меня бы тут не было. Легче всего верить, что ничего страшного не произойдёт и всё как-то само собой рассосётся, но нет мама. Не для этого всё это происходит с нами, чтобы мы просто плыли по течению. Не будет движения, превозмогания и жизнь сбросит тебя на обочину. Все эти материальные ценности, которые в общем-то нам не принадлежат, как гири на ногах удерживают нас от развития. Сколько друзей, способностей и знаний я обрела благодаря тому, что не «кидала якорь» каждый раз, когда появлялась такая возможность.

Помолчав минуту, после своего эмоционального порыва, Света добавила твёрдым как сталь голосом: - Через два дня мы выходим.

Дорогие читатели! Прошу прощения за редкие главы, но вы не представляете себе, какое сопротивление приходится преодолевать. Определённым силам не по нраву, то что я пишу, да и смыслов очень много закладывается в каждой главе. Мне даже кажется, что не все успевают проанализировать за это время то, что я написал. Может, эти промежутки и хорошо. Благодарю за терпение.

- Здорово Иван! Обронил проходивший мимо контрактник.

- И тебе здравия! Ответил Иван, направляясь из госпиталя в сторону столовой по раскисшим дорогам. За ночь вся эта грязь подмерзала, а вот после обеда снова мешала жить. Отыскивая глазами островки относительно твёрдой почвы, он медленно продвигался к своей цели. Почти все контрактники, кроме может быть новеньких, знали его и каждый считал своим долгом поздороваться с человеком, который может в будущем спасти его жизнь. Красный крест на рукаве конечно тоже, выделял его из общей массы солдат, но это было уже как дополнение. Кроме всего Иван уже настолько поднаторел в хирургии, что стал сам оперировать, поделив смены со Станиславом Викторовичем. Так они оба получили больше свободного времени, что очень нравилось Ивану.

Их лагерь в очередной раз переместили вдоль линии фронта, и теперь снова приходилось осваиваться на новом месте. В первый раз Иван не был готов к такой резкой смене дислокации и еле успел метнуться к своему схрону и утащить рюкзак с заготовленными вещами. Оружие пришлось оставить, основательно засыпав яму и надеясь, что никто не найдёт тот автомат и не воспользуется им в плохих целях, брать его с собой Иван побоялся, так как не являлся контрактником и мог загреметь по статье. Всё остальное же, включая ПНВ, не являлось чем-то необычным в этих условиях и присутствовало у многих.

За то время, что Иван провёл в лагере ЧВК Моцарт, почти весь контингент успел смениться по нескольку раз, но количество спасённых жизней на операциях с его участием не могло оставаться тайной, как у солдат, так и руководства. Его ценили и уважали, при этом его персона обрастала различными слухами, иногда и с выдуманными подробностями и передавалась от старожилов к вновь прибывающим. Это только поначалу новенькие кичились, строя из себя Рэмбо и рвались показать всем свою крутость, приобретённую видимо в онлайн играх, разных шутерах и насмотревшись фильмов, а вот те, кто уже понюхал пороху, становились серьёзными и понимали, что тут совсем не игра. Грузовики с ранеными, крики и стоны из госпиталя и постоянно уменьшающийся и меняющийся контингент лагеря вправят мозги кому хочешь. Многие после этого осознавали, куда они попали и пытались свалить, наплевав на деньги и обещанную свободу, и у некоторых даже получалось, но система работала как ниппель, сюда легко, назад почти невозможно. Тылы хорошо охранялись, как опытными бойцами, не питающими дружеских чувств к славянскому населению, так и современной оптической электроникой. Поэтому те, кого живьём возвращали назад, уже не пытались вновь совершить побег, да и засылали их потом в такие места, что мало кто из них возвращался в лагерь. Мало кому удавалось дотянуть до конца контракта живым и здоровым, но и такие были. Как им будет на гражданке после всего пережитого, Иван обдумал лишь раз и выбросил из головы. Шугаться похожих на выстрел звуков, смотреть свысока на тех, кто не был в мясорубке и задирать их, упрекая в слабости. Ооо, а если ещё оружие в руки попадет… Да по синей грусти.