Вырубить всю охрану его дочери, затем раскидать всю съёмочную группу… Наёмник наверняка был из лучших, а услуги такого стоят немалых денег. Кто за этим стоит?

— В секторе Г — никаких следов пропавшей, — заговорила рация. — Переходим в сектор Д.

— Ищите лучше! — рявкнул Леонид в рацию, прекрасно понимая, что это всё нервы и эмоции, что его люди и так, делают всё, что могут…

…с другой стороны, он никого не убил — только вырубил. Значит, его целью была именно она. Илана.

То, что он не прикончил её на месте, давало некоторую надежду. Но небольшую. Чего ждать дальше, неясно. Требований?

Возможно, это Распутин так отреагировал на его вчерашнее предложение? Или Суворовы что-то заподозрили…

Или… здесь что-то другое, куда более серьёзное? Леонид прикрыл глаза, стараясь не думать о худшем, но мысли сами шли на ум.

Что, если это… они? Те, кто отправил Йошиду Распутина в кому девять лет назад. Те, кто — надо полагать — устранил его этим утром на заправке (или попытался, если слухи о ненайденном теле не врут).

Неужели они решили разобраться и с остальными?

…затаившись в разросшихся кустах сирени, я молча наблюдал за тем, как квадратный люк в земле медленно, со скрипом приоткрывается. Первой наружу показалась рука в толстой кожаной перчатке; затем голова…

Нет, не очередной киллер. На этот раз — просто канализационщик. Второй ждал его наверху.

— П**дец, б*я! — ёмко и колоритно сообщил первый второму.

— Нашёл утечку?

— Утечку, ага. Конечно, — первый отряхнул рабочие перчатки. — Них*я это не утечка. Прикинь — это те цыгане подключились к трубе. Протянули какие-то шланги, перемотанные синей изолентой, и качают воду нахаляву.

Обе головы повернулись в сторону пестрящего цветами палаточного лагеря, расположенного в метрах этак трёхста. Так вот это что такое! А я-то думал, какой-то фестиваль или вроде того.

Медведева, сидящая рядом со мной, примолкла. Минуту назад она пыталась требовать, чтобы я её отпустил, но, кажется, разговор двух канализационщиков привлек и её внимание.

Отпустить. Увы, не могу. Не то, чтобы мне очень хотелось с ней возиться, но… девчонка видела моё лицо, более того — узнала меня. И, если она кому-то проболтается, это создаст для меня преждевременные проблемы.

— Как они вообще это сделали? — изумился, тем временем, второй из братьев Марио.

— Да не похер ли, как? Главное, с кого спишут расходы! А спишут с нас, б*я! — кипел первый. Он развернулся и, даже не подобрав свой ящичек с инструментами, решительно направился в сторону палаточного лагеря, откуда доносились цветастые звонкие распевы и запах мяса с дымком.

— Э, э! — заволновался второй, хватая его за рукав. — Ты куда?

— Туда! — рявкнул первый. — Щас я им…

— Остынь, остынь, — второй поднял руки в примиряющем жесте. — Что это даст? Они тебя даже не послушают.

Первый хотел ещё что-то заорать, но второй продолжал.

— Подумай сам, это же *баные цыгане. Они поставили свои *баные палатки прямо в центре Императорского Парка, и знаешь, что? Никто их отсюда не гонит. Потому что никто не связывается с цыганами. Ни Распутины, ни Суворовы, ни…

— Да потому что все знают, что вони будет больше, чем выхлопа, — всё ещё решительно хмурясь, согласился первый. — Но если бы я боялся вони, не пошёл бы на эту работу. Ненавижу, бл*дь, цыган!

— Какой ты чувствительный мальчик, Фома, — отозвался второй. — Но толку с этого не будет. А вот лицо тебе разукрасят.

Схватив ящик и кое-как прикрыв ногой люк, он принялся увлекать своего чрезмерно горячего коллегу подальше от неприятностей, бормоча что-то успокоительное в духе «…и пусть начальство с ними разбирается, а мы не при чём».

Я задумчиво проводил парочку взглядом.

— Так… — снова ожила Медведева, мотнув головой, — что ты намерен делать?

В голосе подлинный испуг. Ещё бы.

Мы не успели далеко уйти от места съёмок — так, отошли на безопасное расстояние, но выбраться из огромного парка, не попавшись на глаза никому — задача не из лёгких. Сюда вот-вот начнут слетаться медведевские охранники, возможно, вместе с силовиками…

Всё это, конечно, мне не на руку. Размялся, что сказать.

— Я уже предлагал тебе деньги, — спокойно заметил я. — Пять миллионов за два-три дня, которые ты просто просидишь в тихом месте у одного моего знакомого. Знаешь, большинство людей убили бы за такое предложение.

— Я Илана Медведева! — снова вспыхнула девушка; краска залила лицо. — Я аристократка, и не продаюсь за деньги!

— Ты ещё и актриса, — ответил я. — За съёмки ведь тебе что-то платили? Вот, считай, это то же самое.

Медведева хотела что-то ответить, но замолкла на полуслове, наткнувшись на мой взгляд — ровный и холодный. Я определённо пугал её… и это после того, как дважды её спас?

Ну, хорошо. Второй раз не считается. Но первый-то был! И где благодарность?

— Съёмки — дела отца, — быстро и тихо сообщила она, отводя взгляд. — Это он заказал короткометражку, так что денег за неё я не получаю.

— Меценат, что ли? — я поднял бровь. — Ему-то зачем снимать эту клишированную чушь?

— Договор с Суворовыми, нужно… — Илана осеклась. — Неважно!

Я пожал плечами.

Суворовы, ага. У меня перед глазами очень живо встала картина прошлого вечера. Парк Медведевых, Суворов с расстёгнутым поясом, слёзы и мольбы…

Да уж. Эта девочка не из тех, что сопротивляется и показывает свой характер. Отец сказал — пошла и снялась в кино. Парень прикрикнул — легла и раздвинула ноги.

Это слегка облегчает дело: чтобы заставить её делать то, что мне нужно, достаточно повысить тон или страшно посмотреть. Не по-джентльменски, но, в конце концов, я не хотел ничего плохого, да и она явно должна мне за вчерашнее.

Вот только куда её деть? Не таскаться же с ней в ресторан к Орлову и дальше… Нужно было отвести её туда, где её не найдут ни Медведевы, ни Суворовы, ни Распутины. Никто не найдёт из аристо. И откуда она сама не денется…

…и, кажется, я только что сообразил, где есть такое место.

Мой задумчивый взгляд остановился на цыганском палаточном городке, пёстром и музыкальном.

— Что ты собрался делать? — испуганно выдохнула Илана, уловив решимость в моём взгляде.

Я хмыкнул.

— Продам тебя цыганам.

***

Что же мне это напоминало?..

Вблизи цыганский табор был ещё более пёстрым, громким и мельтешащим. Тканевые палатки развевались на лёгком ветерке, и до меня медленно начинало доходить, почему в большом и, в общем-то, красивом парке почти не было людей.

Вернее, не так. Здесь были кто угодно: культисты, убийцы, киношники, цыгане, но вот обычных прохожих как-то было немного. И вот перед нами причина. Крутит пёстрыми юбками, выплясывая в хороводе, бренчит на гитаре, варит в котелке какой-то пряно пахнущий суп. Это был даже не палаточный городок, а полноценный город, если можно так выразиться.

Медведева нервно оглядывалась по сторонам, всё ещё боясь, что слова про «продам цыганам» были не шуткой, а моими серьёзными намерениями, но, если честно, на нас не обращали внимания. Люди разбились на группы и вели какие-то свои частные разговоры; кто-то ожесточённо спорил, кто-то мирно беседовал. В стороне перебирали ногами несколько коней совершенно богатырского роста, привязанные к столбику; ближе к центру табора шумная цыганка в пятнистой косынке ловко гадала кому-то на картах таро, предрекая великое будущее.

Так что же мне это напоминало?..

Ах да, точно. Аристократов, конечно же.

Я встречал нечто подобное на парочке довольно отсталых планет — там, где строй больше напоминал племенной, но аристократия уже зародилась. Местные полотнища подозрительно были похожи на яркие стяги, а слово «барон», звучащее из каждого угла, только ещё больше усиливало ассоциации.

Мимо нас, бренча гитарой и чуть нетрезво подпевая, прошагали трое молодых парней; Илана чуть дёрнулась под их сальными взглядами.