Увидев лестницу, Дарк бросился к ней. Осторожно, стараясь не производить шума, он даже забывал дышать, чтобы не выдать себя. Бергу было проще, не зря их звали «бесшумная смерть».

Поднявшись на второй этаж, Дарк вдруг услышал шаги. Кто-то тоже поднимался по лестнице, надо было куда-то спрятаться, хоть тут и было полутемно, один небольшой фонарь давал мало света, но их все равно бы обнаружили. Толкнув одну из дверей и открыв ее, Дарк и берг заскочили туда и замерли, оставив небольшую щель, чтобы можно было наблюдать. Это был слуга, несший ужин своему хозяину. Дарк увидел, в какую комнату он зашел, и стал ждать, когда он уйдет.

Наконец слуга покинул комнату и второй этаж. Дарк выждал еще какое-то время и направился к двери, из которой недавно выходил слуга. За дверью слышался смех, значит, Арман был не один. Парень замер, не зная, что предпринять, а потом резко открыл дверь комнаты.

В комнате на большой кровати под балдахином резвились два совершенно голых человека – молоденькая девушка и маленький толстый человек с большим пузом. По описанию это был Арман. В другом конце комнаты было открыто окно, чтобы вечерняя прохлада остужала разгоряченные тела. Услышав, что открывается дверь, Арман недовольно повернулся к двери.

– Кто тебе дал право входить? – думая, что это слуга, тонким голосом проговорил он.

Но девица, увидев, кто входит в комнату, завизжала, и теперь Дарку надо было действовать быстро, но его опередил берг. Он в одно мгновение прыгнул на кровать и ударом лапы порвал шею Арману, достав при этом девицу. Голова той мотнулась, и она упала на кровать бездыханной.

Теперь надо было уносить ноги, с первого этажа послышались крики и топот ног, Дарк кинулся к окну, было высоковато, но делать нечего. Он прыгнул, приземляясь на полусогнутые ноги, и даже несколько раз перекатился. Рядом мягко приземлился берг, они кинулись в спасительную темноту и стали так же, как и раньше осторожно пробираться прочь из этой усадьбы. Уже перепрыгивая забор, Дарк оглянулся на дом: в окнах мелькал свет, и даже здесь слышались крики и стенания.

Наконец, они за оградой. Не останавливаясь, направились к тому месту, где оставили коляску и Ильгиз. Те оказались на том же месте.

– Все, – проговорил Дарк, запрыгивая в коляску.

– Ты должен мне все рассказать! – проговорила Ильгиз.

Когда Дарк закончил рассказ, Ильгиз как-то облегченно засмеялась.

– Так ему и надо, старому развратнику.

Ехали они, наверное, еще с полчаса, наконец Ильгиз остановила коляску.

– Все, мы почти выехали из города. Вам надо сейчас преодолеть или стену, или ворота, но на воротах стража, и, думаю, вам не надо с ней связываться. А проще перелезть через стену, дома черни стоят у самой стены, и вы, забравшись на крышу одной из развалюх, сможете спокойно оказаться на стене города. Вот веревка, возьми, – протянула она Дарку, – с той стороны тоже дома у самой стены, сможешь выбрать, где спуститься. И еще возьми вот это, – ее рука полезла за пазуху и достала небольшой кожаный мешочек, в котором звякали монеты.

– Не надо, Ильгиз, пока ты была в обмороке, я вытащил из твоей сумочки несколько монет, как только попаду к себе, сразу же вышлю тебе долг с купцами.

Даже в темноте было видно, как Ильгиз улыбнулась.

– Мог бы и все забрать, но это бери, я не потерплю отказа. Если бы не твоя маска, я бы тебя с удовольствием расцеловала. Все, давай прощаться, мне надо возвращаться, а то слуги подымут тревогу, пропала, мол, госпожа.

Она обняла Дарка, и тот услышал, как бьется ее сердечко, – сильно и быстро-быстро. А потом он взглянул в ее глаза, и в память навсегда врезался этот наполненный тоской взгляд.

Когда повозка отъехала, Дарк толкнул берга.

– Проводи девчонку, – попросил он.

Тот посмотрел на него непонимающе, а потом кинулся вдогонку за коляской, прячась в тени домов. Дарк же остался на месте, сунул за пазуху кошелек с монетами, что дала Ильгиз, проверил, как выходят из ножен сабля и кинжал, и принялся ждать берга.

Берг появился где-то через полчаса, он сразу нашел Дарка: и нюх, и ночное зрение у него были великолепны. После чего они отправились искать место, где можно перелезть через стену. Искали долго, наконец нашли, где без труда можно было, переходя с крыши на крышу, достичь верха стены. А вот спуститься было трудней, уже начало сереть, ночь заканчивалась, и долго искать место спуска времени не было, да и стражники дежурили на стене. Дарк решил спустить берга на веревке, обвязал его и начал опускать, конечно, он об этом тотчас же пожалел. Как не был он силен, но сто с лишним килограммов веса сложно удержать, но деваться-то все равно некуда. Слава Спасителю, хоть спускать недалеко, до первой крыши. Затем спустился сам и отвязал берга, веревку пришлось оставить. А потом они почти бегом покинули предместье столицы Смитского эмирата. Отдыхали в небольшой роще, берг поймал косулю и принялся обедать, поглядывая на Дарка, мол, чего не ешь.

«Да, поешь тут, надо как-то избавиться от маски», – думал в это время Дарк, потом попытался просунуть палец под одну из металлических полос, с трудом, но это ему удалось. И Дарк начал пытаться гнуть эту полосу, понемногу, но это удавалось. Наконец, она лопнула, правда, Дарк к этому времени был мокрый, словно искупался.

Немного отдохнув, принялся за вторую, наконец, и она поддалась, и Дарк со вздохом облегчения принялся осторожно снимать маску, стараясь не пораниться об острые края сломанных им полос. А когда снял, радостно засмеялся.

– Ну что, Суслик, узнаешь меня? – спросил он, обращаясь к бергу. Тот вскочил, подошел к Дарку и лизнул его в лицо.

Отдохнув, Дарк достал из голенища спрятанные там ранее обереги и надел их.

– Ну что, идем дальше? – спросил он берга и поднялся.

Слухи о том, что у короля есть третий сын, крепли и ширились. Верховный жрец поручил доверенному человеку снять несколько копий с письма настоятельницы и пустить в народ. Люди шепотом передавали друг другу новость, большинство сочувствовало королю, не сумевшему лишить жизни своего сына. Были, конечно, и такие, которые говорили о том, что король нарушил закон предков, но их было настолько мало, что в расчет брать не стоило. Все, конечно, знали о беде в семье короля, и поэтому голоса о том, что надо ввести во дворец третьего сына, звучали все сильней и сильней. По столице и ближайшим к ней городам появились подметные письма и листовки с призывами отменить закон о третьем сыне как устаревший, и утверждавшие, что народу нужен молодой король. Волнения нарастали, и молчать уже нельзя было.

Еще до всего этого король переговорил с сыном и дочерью, конечно, они были потрясены признанием короля и письмом настоятельницы монастыря. Олис вообще надолго задумался.

– Все-таки Спаситель беспокоится о нашем королевстве и не дает прерваться династии. Отец, я очень хочу видеть брата, когда ты за ним пошлешь? – проговорил он после долгого молчания.

Король рассказал о том, что хочет сделать, чтобы будущему наследнику не было препятствий на пути к трону.

– Сейчас по королевству начинают ходить слухи, которые мы и храм Спасителя будем незаметно поддерживать и стараться, чтобы народ и мелкопоместное дворянство сами захотели, чтобы отменили старый закон, а третьего сына призвали и показали всем. Ведь вы же понимаете, что многие герцоги уже рассматривают брак с Ивицей как возможность управлять королевством, сменить династию и поставить себя во главе новой, и, конечно, будут пытаться ставить палки в колеса и не признавать решение совета, будь парень хоть сыном самого Спасителя. Значит, надо, чтобы народ его поддержал и в случае чего стал на его сторону.

Ивица, которой еще до этого объясняли политику королевства, и сама все это видела и понимала, и была очень рада тому, что она уходит на второй план. А еще она очень хотела увидеть брата, который, по словам, был просто копией ее самой, и уже заранее его любила.

Недавно ее познакомили с молодым человеком, графом Лексом дир Картом. Старинного рода, но небогатого, и последний в роду. Он очень понравился Ивице: Лекс видел в ней не кошелек и возможность выбиться на самый верх, а просто красивую девушку. Ей это очень импонировало, но правда ли это была или нет, она пока понять не могла. Ивица была умной и очень образованной девушкой, но она была девушкой да еще принцессой. А еще ей шел восемнадцатый год, и вокруг нее вилось очень уж много молодых парней из самых аристократических фамилий. И попробуй тут разбери, у кого какие намерения.