На этих размышлениях я надолго завяз. В результате, пользуясь утратой инициативы с моей стороны, кронфройляйн продолжила:

— Конечно, изгнание-то ритуальное. Вот только трудности с возвращением могут быть весьма… реальные.

— Это какие же? — отозвался я вопросом, чтобы подгорная принцесса не ускользнула мыслью в какие-нибудь ей одной ведомые глубины, а сам я не пропустил чего-нибудь важного. Причем спросил максимально расплывчато, не желая обрубить ни одной версии.

— Сестры у меня, — пояснила гномь. — Прямые, косвенные, сторонние…

Н-да… Похоже, гномская генеалогия будет не слабей эльфийской, как по степеням родства, так и по последствиям для передачи владений.

— Что, все в крон… фрон… эти самые метят?! — с непривычки выговорить титул подгорных королев у меня не вышло, как я ни старался. Однако его потенциальная обладательница не обратила на это внимания, будучи занята собственными мыслями.

— Не, только три прямых. Косвенным титул в подол никак не дует, как они ни растопырься! — представив единокровных конкуренток в столь метко обрисованном ею династическом ожидании, Тнирг и сама фыркнула. — А родство по отцовским линиям вообще считается лишь для порядка.

Скажи это кто Инорожденным, вот шуму было бы! С их-то вниманием, предпочтительно оказываемым мужской линии во всех имущественных и генеалогических ситуациях. Пусть временами и чисто номинальной…

— Но эта троица стоит всех остальных двадцати семи, считая сторонних. От них жди любой гадости, что простой, что магической. С детства по любому поводу слышу — Рагн, Тнагн и Кутаг!!!

Да, с именами прочим претенденткам на престол безнебесных стран не повезло куда как больше, чем наследнице первой очереди. Никому не пожелал бы слышать такое с детства, а самих обладательниц данных прозваний могли довести до предполагаемого злодейства уже одни эти неудобьжующиеся звукосочетания. По закону сродства имен и свойств, едва ли не главнейшему в магии!

— Младшие? — подбросил я реплику для разгона. Старшим детям часто в досаду и в тягость меньшие братья-сестры — внимания от родителей им куда больше, а ты лишь отвечай за все проделки… К тому же порядок наследования зависит от возраста, так что конкурентки должны стоять в очереди к трону более низко… Правда, тут я ошибся в предположении.

— Только Кутаг, — помотала головой гномь. — Тнагн неплодна, а Рагн уже два года как провалила свое изгнание. Мать ее и в квест-то пустила только потому, что все равно не было никакого шанса пройти. Она тупая, как поверхност… ой, прости! — гномь смущенно заизвинялась, не договорив оскорбительного сравнения подобных мне с тальком или еще каким обидным минералом.

Я только рукой махнул — мол, привычную манеру разговора враз не переиначишь. Сам временами едва удерживаюсь от «гномов под горой». Лишь то и спасает, что не имею привычки попусту бросаться нецензурщиной.

Этой запинкой полезный разговор как-то не ко времени пресекся, так что мне покуда не светило дальнейшей информации об отношениях в благородном семействе. Перебив саму себя, подгорная — вот же! — принцесса вернулась к самому началу разговора, вернее, к тем моим словам, с которых началось столь внезапное раскрытие ее инкогнито:

— Так чего ты не признал-то? Родовитость — она на роже не написана, чтобы сходу признавать. Тем более у таких, кого раньше вовсе не видал…

Неловкая тема, совсем было оставшаяся в стороне, выплыла напоследок, когда все прочее уже более-менее прояснилось. Я лишь тяжело вздохнул перед тем, как окончательно признаться в своей, э-э, поверхностной непонятливости.

— Нет, я насчет того, что ты это… — опять, как и в первый раз, я запнулся на том же месте. — В общем, девка, а не парень.

— А мне показалось, что ты сразу понял, — хихикнула Тнирг. — Уж очень мягок обхождением, не чета тетушкам и сестрам-пестуньям.

Ничего себе! Стало быть, мой «казарменный колледж» ей еще легок показался по сравнению с этикетом гномских благородных дам? Ну и порядочки тут у них…

Теперь полностью ясно, почему подгорная принцесса столь серьезно относится к угрозе со стороны родных сестер. Если их повседневные повадки жестче моих, отполированных меканским фронтом, то ради трона коронные неудачницы способны пойти на такое, чего я даже представить не смогу!

Лучше уж и не буду. Пока что впереди предостаточно реальных, не надуманных трудностей, ближайшая из которых — наш дальнейший путь. И если с дорогой туда все уже более-менее ясно — ступеней над приютившим нас уступом больше не было, а за нишу над ним я принял устье очередной пещеры, — то способ, которым мы вернемся, требовал срочного уточнения.

— Как мы теперь будем спускаться обратно? — с максимальной озабоченностью поинтересовался я у спутника… то есть спутницы, указуя через край на провал между балками. — Как суслики — в гору ползком, а с горы кувырком?

— Обратно не придется, — обрадовала меня гномь. — Выходов из зала больше, чем входов. Только надо будет его весь пройти…

Ну, зал пройти — не жизнь сполна прожить, с этим управиться всяко полегче, чем лазить по ржавым огрызкам древней лестницы. Тем не менее отцепить страховку от ремней я смог, лишь вслед за Тнирг порядком углубившись в ход, ведущий к цели нашего путешествия. Если совсем честно — лишь тогда, когда проем, ведущий в Светлую Дудку, скрылся за поворотом.

На этом же месте пришлось извлечь склянку с жуком-фонарником и вытряхнуть ему несколько крупинок сахара из жестяного пенала-крышки. В противовес предыдущему участку пути, этот отличался непроглядной тьмой. Отсутствовал даже привычный световой мох на стенах, да и вообще вокруг не было ничего живого. Надеюсь, не из-за незримого света чрезмерной силы или еще какой подгорной отравы вроде рудничного газа или редкометаллической пыли…

Помнится, в учебке перед Меканом сержант Айронхэндс долго и обстоятельно пугал новобранцев дисциплинарными ротами, которые отправляют на добычу всяких редкостей в шахты Огрогор или здешних отрогов, отдельных от Нагорья, и в деталях расписывал все виды недугов и погибелей, приключающихся от разнообразных подземных причин. Если верить его словам, горы и слагающий их камень, жилы руд и подземные потоки одно только слово, что мертвы от Сотворения до самой Мировой Погибели. На самом же деле они живут своей сложной жизнью, меняясь и преображаясь до неузнаваемости по тысяче непредсказуемых причин.

Впрочем, по фермерским рассказам Берта Коровьего Дядюшки то же можно было сказать и про равнины с их почвой, и про открытые реки с озерами… не говоря уже о морях по байкам тамошних старожилов. Ну а про джунгли с болотами, спасибо годам в Мекане и Великому Все, я и сам могу порассказать чуть ли не втрое больше. Правда, там Жизнь являет себя напрямую, не рядясь в одежки чего-то на первый взгляд неживого. Не менее опасно, но выглядит как-то честнее, не дает расслабиться в неподходящий момент…

Впереди, возвращая лучи фонарника, как раз что-то замерцало, обозначая скорую перемену обстановки. Сначала показалось, что это блеск воды, текущей по стенам, но скоро стало ясно — влагой тут и не пахнет, наоборот, воздух становился все суше, а сверкание все резче и острее. Шаг за шагом силуэт идущей впереди подгорной принцессы из светлого пятна посреди пещерной тьмы превращался в темный провал на фоне бесчисленных радужных искр.

Словно почувствовав мой взгляд, она обернулась и произнесла с ясно различимой гордостью:

— Зал Миллиона Бликов! Считается, что именно здесь Породительница снесла и высидела яйца, из которых вышли все разумные расы, — и с этими словами переступила невысокий порог.

Сам же я от изумления чуть не растянулся на этом пороге. Что там за мысли бродили у меня про мишуру? Стены, своды и шпили-колонны бального зала подгорных королев оказались украшены не просто богато — превышая всякую меру роскоши, они на десятки ярдов вдаль и ввысь были усеяны мириадами алмазов. Камни огранили прямо там, где они выступали из породы, тщательно обколов лишнее и отполировав. И было их столько…