– Только одно известно, – архижрец смущенно отвел глаза, старательно пытаясь не глядеть на светлую эльфь. – При жизни он был любовником высокородного ау Риер ау Скиотта, уарса Инерс, дяди присутствующей здесь…

– Это же он… Тот самый! – душераздирающе вскрикнула Алир, не дав ему договорить. Ледяной синий огонь ужаса заплескался в ее глазах. Свет-лоэльфийская дива заметалась в своем кресле, словно желая забиться в щель между подушками, цветы и украшения полетели с нее во все стороны. Наконец, опрокинув сиденье, подопечная вылетела прочь и метнулась к успокаивающе протянутым рукам моей высокородной. На миг две эльфи, темная и светлая, сплелись в единении, невиданном со времен раздора меж их богами.

Но сил Ночи не хватило, чтобы убаюкать страхи Дня. Теряя себя перед всесокрушающим, с детства неотступным ужасом, Алир цепенела, на глазах утрачивая признаки жизни. С остановившимися, наполненными страданием глазами она зябко сжималась, кажется, даже не дыша, точно умерла уже, похоронена, истлела в прах и растаяла вместе со всем миром во всеобщей гибели.

Вот оно как… Раньше я и понять не мог, что это такое – Мировая Погибель. Как это так, когда всему конец, без выхода, без надежды, без единого проблеска. А тут какая-то забубённая эльфь в одиночку показала мне весь ужас всеобщего завершения. Не поверить в это было уже невозможно, словно умер вместе с ней… Нет, хуже – убил, сам, собственноручно затянул в могилу от света, радости, жизни. Будто я и есть тот самый первый в мире вековечный умрун, которым служки в Храме Победивших Богов пугали друг друга невесть сколько дней, месяцев и лет назад!

Может, потом я сам себя буду проклинать в компании с более здравомыслящими супругами, но сейчас творящееся было просто невыносимо.

– Да… ну… раз так…– Слова не желали складываться ни во что разумное, будто тоже истлевая под напором подступающего небытия. Переборов себя непередаваемым усилием, я собрал их по кускам, словно окаменевший костяк вымершего чудовища доразумных времен, и сложил-таки во что-то жизнеподобное. – Ладно, в общем… Поеду, – вытолкнул я из себя и сам чуть не сложился вчетверо, ожидая реакции жен. Теперь они будут в полном праве попрекать меня за несусветную глупость. За податливость на девочкины мокрые глазки. Сами-то, хвала Судьбе и всем богам, ни разу такими приемчиками не пользовались, считая ниже своего достоинства брать мужа на слезу. Лучше уж попытались бы хоть разок – тогда сегодня у меня имелась бы к этому какая-никакая привычка. Не повелся бы на простейшую женскую уловку.

Или нет. От такого ни один мужчина не застрахован, как ни посмотри. Это ж каким злыднем пустодушным быть надо. Или какой лживой тварью и несусветной дурой должна оказаться плачущая, чтобы вызвать не всесокрушающую жалость – презрение. Даже Леах при искреннем раскаянии не окончательно теряла шанс на сочувствие…

К немалому моему удивлению, немедленной реакции не последовало. Хирра все так же не могла оторваться от подопечной, а Келла… на лице моей древнейшей отражалась любопытнейшая смена выражений – от прежнего скептического недоверия через недоумение к лукавому воодушевлению. Младшая жена явно сумела преобразовать для себя ситуацию в повод поразвлечься. Ей бы все приключения…

Значит, если я не хочу получить все, что мне реально причитается за дурную слабину, придется взять на «прогулку» в огрские горы хотя бы ее. Только чую, этим помехи храмовой миссии не ограничатся: где одна, там и другая. Одна надежда, что мою высокородную удастся удержать дома ради присмотра за подопечной. На одного Фрох-харта я ее оставить не решусь, при всех талантах дворецкого…

Рано радовался. До той как раз дошло, что резона помирать заживо больше нет. Без малого семифутовая заплаканная растрепа распрямилась, расправляясь из позы зародыша, как бобовый росток под кухонным ускорителем времени для фаст-фуда. Из глаз у нее продолжало литься в три ручья, но теперь это были слезы радости.

– Ой, правда?! – ко мне на шею она не кинулась только оттого, что выпутаться из объятий старшей жены, когда та обеспокоена, не так-то легко. – И этого… противного… прогонишь совсем?!

Недурное иносказание для предстоящей мне с высокой вероятностью процедуры изгнания двойного, хорошо выдержанного демона из огр-ских гор… Все-таки инфантилизм младшей ау Риер – в своем роде исключительное достижение. Сравнимое разве что с ее же эмоциональностью, разнообразной и обильной, как гейзеры долины Ирва.

Архижрец, разумеется, не мог столь же бурно выражать удовлетворение от такого стремительного улаживания своей миссии, но уже без всякого стеснения расплылся в облегченной улыбке Его спутники, почтительно примолкшие до сего момента, теперь ощутимо загалдели, забренчали бокалами, смешивая вино и сок, чтобы отметить успех.

Нам бы и чего покрепче не помешало бы…

Фроххарт с изрядно запотевшим графином возник у моего правого плеча едва ли не раньше, чем эта мысль – в голове. Халфлинги что, и без заклятий могут угадывать чужие желания? Или это уже личный талант дворецкого, развитый нехилым опытом до трудно представимых пределов?!

Трансальтинский горный шнапс заплескался по алмазным стопочкам. Моя высокородная встретила это почти с тем же энтузиазмом, что и я, а моя древнейшая —скорее снисходительно. Подопечная же привычно игнорировала алкоголь, стремительно приходя в норму без всяких стимуляторов. Священнослужители обратили к своему шефу вопросительные взгляды, но тот лишь благодушно махнул рукой – мол, по такому случаю можно.

Что-то рановато все распраздновались. Опрокинув стопку, я привычно поморщился и поискал взглядом традиционный в таких случаях ломтик сала. Нашел, конечно, оприходовал, но благодушествовать не торопился и после того.

– Как понимаю, Длани Справедливости годятся все слова Огня? – решил я напоследок поинтересоваться кое-какими частностями, полезными в предстоящей экспедиции. Не то чтобы я сомневался в ответе – скорее сделал это для проформы, уже не надеясь вернуть разговор на деловой лад.

– Да-да-да! – с готовностью застрекотал архижрец, быстро-быстро кивая головой, словно все еще не мог прийти в себя от моего согласия на эту авантюру. – Разумеется, кроме «Омнифульго-ре»…

Конечно, «Всесожжение» в исполнении сверхмощного магического артефакта – это уже чересчур. На полную Мировую Погибель не потянет, само собой, но менее чем второй горой Дройн не обойдется. Помнится, и первая-то явилась следствием именно данного заклятия в исполнении этой же Реликвии. Полных три тысячи лет уж, как не гаснет, – магическая «искра» попала на хорошие залежи угля. Впрочем, прожарить землю вглубь до пласта и растопить эту глубинную печь тоже немалая сила потребна. Так что поостерегусь впредь словами бросаться…

Видимо, после этого ценного предупреждения сочтя свою миссию окончательно исполненной, сановный толстяк суетливо засобирался прямо из-за гостеприимного стола. Едва губы утереть успел после финального кусочка куриной грудки в панировочных сухарях, да уделил минуту, чтобы разъяснить причину своей торопливости:

– Уж простите великодушно – поездка тайная, до заката мы должны обратно на месте быть.

О да, помню: «Истекает пора честных дел!» Как будто то, что они тут творили, пока солнце за горизонт не скатилось, было так уж честно… Ну да Победившие Боги им суд и мера. Хотя покровителем дел сутяжных искони были близнецы Аройх и Даройх, повелители младших лун. А они, как ни крути, Боги Побежденные…

Так что задерживаться до ночи, когда властвуют проигравшие Войну Сил братья и сестра правящего пантеона, у тех, кто служит победителям, действительно нет оснований. Тут им за все отлиться может, и хорошо, если дело обойдется всего лишь провалом этой их балаганной секретности. Может и похуже что стрястись, вроде стаи бродячих драконьих выродков или ватаги тех же мертвяков, недобитых Фиалом Света в силу удаленности от города…

– Не смею задерживать. – Пусть суховато прощание, зато очень подходит к моему привычному армейскому щелчку каблуками.