На этом как-то разговору нашему разом край пришел. И маготехосмотру тоже. Закрутив понадежней многочисленные лючки и заглушки, я полез наружу.

Оказалось, что за время, проведенное мною в утробе капрала, все кадорги собрались вокруг нас и теперь с любопытством следили за неуверенными поначалу движениями и шагами своего командира. Зарецки опробовал перенастроенное тело, постепенно входя во вкус. Воздух с гудением рвался под его размашистыми движениями. Лучшей рекламы и придумать было невозможно.

— Порядок, — вынес мастер-капрал оценку моим трудам. — Благодарствую! Как с завода, новенький!

Остальные, словно того и ждали, загалдели в один голос, выясняя, за кого я примусь следующим.

— В очередь, сукины дети, в очередь! Не напирайте! — пришлось даже рявкнуть Конраду, одергивая свою братию. Попотчевал он подчиненных едва ли не Дословной цитатой из книжки про сумасшедшего эльфа-целителя, который на таинственном трансзодиакальном острове делал новых людей из собак и прочей животины на пару с ассистентом-трансальтийцем. С собаками, точнее, с одним-единственным псом Хармом, я, помнится, разобрался еще вчера. Настала пора пациентов разумных, впрочем, организованных едва ли лучше собачьей своры. Хорошо хоть с вожаком им повезло. Но и то, покуда подоспевший Раптор не отвлек кадоргов парой прибауток, метко осадив самых рьяных кандидатов на починку, капрал едва справлялся.

За день удалось осилить ремонт всей КадБригады. Правда, провозился дотемна и умотался до полного остолбенения. Так что на следующее утро основательно проспал, пропустив начало очередного приступа светлоэльфийской деятельности. Собственно, и проснулся-то лишь от гвалта кадоргов, перемежаемого пронзительным визгом высокородной.

По ее милости через день приходится вскакивать и одеваться, как по боевой тревоге! К тому времени, как я добрался до плаца, собрание на нем вступило в крайний градус. Лесная на импровизированной трибуне шаманила, словно кандидат перед выборами. Только крикунов не хватало с партийными лозунгами. При всей ныне обретенной потрепанности пафосу эльфь нагнала, как три луны разом — волну приливную. Будто не она вчера по лагерю глиняной куклой бегала, поминутно скребясь, словно вшивая. Нет на дрянь стыда...

А чего еще ждать было? Добро долго не живет. Весь воспитательный эффект от вчерашнего покусания суперкомарами с последующим грязелечением уже на нет сошел. Малиновые бугры-волдыри от укусов еще видны, медь на волосах от здешней болотной жижи наполовину в зелень перелиняла малахитовыми разводами, да толку-то! Даже в столь потраченном виде светлоэльфийская дива не утратила внутреннего порыва к социальной активности.

— Это не лес. Это живая гниль, исполинская плесень, воплощенное зло! То, что растет здесь, не имеет права называться деревьями! — распиналась Лесная не хуже покойника Нохлиса, похоже, обвиняя во всех бедах непосредственно меканские топи. Что от истины было недалеко, но при этом как-то неконкретно и слишком уж неуважительно. Во всяком случае, для того, чтобы призывать к сколько-нибудь осмысленным действиям со всей ответственностью и пониманием последствий.

С последними словами высокородная ау Риер сбежала с пустотелой скорлупы корпуса сверхтяжелого осадника по его же бывшей ноге, приставленной сбоку, и устремилась за периметр лагеря в направлении вчерашней выработки. Кадорги, на удивление, покорно побрели за ней. Да и я следом потопал, чтобы окончательно не упустить нить происходящего.

Достигнув лагерного периметра, колонна освоителей отчего-то замедлила темп продвижения, так что догнать их труда не составило, Леах даже вылетела вперед за общий строй в силу никуда не годной способности к торможению. Моральной более, чем физической, но и последней тоже.

Волей-неволей и я выбрался за ней на передний край. Не перекрикиваться же через головы тридцатифутовых гигантов в попытке распределить компетенцию. В смысле, качать права и пытаться усмирить неуместную вспышку взрывного эльфьего темперамента. А придется ведь — на самотек ее инициативы пускать никак нельзя. Хорошим они еще ни разу не кончились...

Так, кого ждем? На этот риторический вопрос Судьба преподнесла ответ скорый и недвусмысленный.

— Поберегись!!!

Позади раздался рокочущий гул и бульканье, и подоспели несколько отсутствующих осадников, толкая перед собой огромные баллоны, меченные синей и тремя белыми полосами накрест.

Завидев эту тару, я едва на столб ограждения не полез. Не со страху — с разумной осторожности. Случись во внутренней оболочке этих бочонков прореха... кадоргам-то что, они неживые, пусть и только снаружи, а мне верный конец. Или такое увечье, после которого кадавризация окажется единственным выходом.

Округлые бока баллонов проплывали мимо в опасной близости от меня. Рокот ударов по выбоинам и густой плеск содержимого доносились с неприятной четкостью. Демоны дурной погибели! Только этой мерзости тут не хватало!!!

Леах что, вконец сбрендила после давешнего купания?! Не может же она не понимать — в случае чего ей не лучше придется! Однако решилась же. Видимо, не на шутку в раж вошла, раз посмела изъять со склада такое жуткое оружие, как биоактивный растворитель. В мирное время его допустимо применять только под расписку и с точной дозировкой. А тут кадорги, как выпивку на разгульном пиру, выкатили цельные, опечатанные штампом алхимзавода бочки с «ведьминым студнем».

Да, спорить нечего — сильнее «голубой гибели» только стратегический светосброс. Ничто живое во всем мире не устоит перед биорастворителем. Применять его без хорошей войны в качестве оправдания — себе дороже, чистое безумие. Однако для меня данное сумасшествие станет неплохим поводом привязаться к высокородной на предмет разбазаривания и нецелевого расхода жуткого зелья.

Авось удастся загнать обратно инициативу Инорожденной вместе с баллонами смертельно опасной голубой слизи, словно хисахскому факиру, играющему на блокфлейте — ручного драконника назад в корзинку. Вот только факир из меня сейчас никакой. От «разумной осторожности» коленки едва друг о друга не стучат и зуб на зуб не попадает. А уж слова на язык не идут и подавно. Но отступать-то некуда!

Огибая по широкой дуге смертоносные бочки, я нагнал сумасбродную эльфь, загородил ей дорогу и вытянулся во весь рост — стойка «смирно» лучший способ унять дрожь в коленях. Тут же нашелся способ превозмочь собственную бессловесность. Как и позавчера, на подмогу пришел канцелярский слог.

— По какому праву ты распоряжаешься личным составом и оборудованием?

Ответа я дожидался с запалом заведомого победителя, готового гнать и не спускать.

Но, в отличие от эпизода с запасами воды, сегодня у Инорожденной нашелся рациональный аргумент. Со ссылкой на устав инспекционных мероприятий, который я удосужился-таки просмотреть перед дорогой. Что удивительно, она, как выяснилось, тоже не пренебрегла сим документом. Совершенно против своего обыкновения — хотя полностью в струе общей зловредности...

— В соответствии с пунктом вторым раздела «О допустимых действиях», — с неприкрытым самодовольством отчеканила эльфь, — любой из инспекторов может однократно отдать необсуждаемый и неотменимый приказ! Причем до его исполнения никто иной не имеет права противодействовать или отдавать противоположные и саботирующие указания!

Крыть мне было явственно нечем. Вот уж действительно, и составители уставов не все предусмотреть способны. Инициативных дурищ на несвойственных им должностях, к примеру...

— Это болото нуждается в волевом импульсе! — меж тем продолжала Леах. — Да-да, я не о топях, а о лагере этом закисшем! Единственное, чего здесь всем не хватает для исправной работы, — хорошего пинка, чтобы забегали! И я его обеспечу!

Кадорги вновь недовольно загалдели вполголоса, глухо, словно обвал в глубокой шахте. Но перечить высокородной не решились — не тот калибр. Та, все же почуяв раздражение потенциальных исполнителей необсуждаемого и неотменяемого, слегка сменила тон, перейдя на более воодушевляющие резоны.