Выглядел оратор вполне прилично. Высокий симпатичный парень с правильным чистым лицом, обаятельной улыбкой. Белая майка обтягивала весьма и весьма достойную фигуру, явный плод многолетних трудов на поприще тягания тяжелого железа. Оратору так и хотелось доверять: ну не может же такой приятный человек с такой уверенностью говорить какую-нибудь ерунду, врать, обманывать? Ни в коем случае!

Ди развернулся и отправился по улице в обратную сторону, надеясь выйти на проспект и обогнуть сборище сумасшедших десятой дорогой. Шуточка на лестнице его, конечно, возмутила и он с удовольствием начистил бы юмористу физиономию, но рассуждения про подлую нечисть показались воплощением маразма. «Спятили они, что ли?» — подумал Ди.

Пройдя три квартала по темной улице, он начал подозревать, что спятила окружающая реальность. Все строем сошли с ума, а его предупредить о необходимости подобного действия забыли. Мимо пробежала пара придурков из тех, что недавно собрались на митинг. Бежали они целеустремленно, видимо, по делу. Ди проследил их маршрут и облегченно вздохнул, когда парочка свернула в один из переулков.

Облегчение оказалось преждевременным: через пару минут из переулка послышались вопли, глухие удары и прочие звуки, по которым безошибочно угадывалось, что же творится за углом. Драка. Вульгарная уличная драка. Интересно было только, кто на кого нарвался. Какой-нибудь прохожий на «очистителей», или наоборот. Ди дошел до конца высокого каменного дома и выглянул из-за угла.

Трудно было сказать, кому тут больше не повезло — обоим балбесам или крепкому почти квадратному мужику в камуфляже. Через пару минут стало ясно, что именно нападавшим, и Ди, ехидно улыбнувшись, пошел дальше.

До проспекта было всего два квартала, но пройти их оказалось не так-то просто. Сначала навстречу Ди пробежали трое с монтировками и разводными ключами в руках. Глаза бегунов жадно рыскали по улице, возникало подозрение, что им все равно, на кого напасть. Был бы повод помахать железками. Ди едва успел нырнуть в подъезд ближайшего дома, благо, дверь не была заперта. Потом из одной подворотни в другую пробежали двое, а за ними — четверо. К счастью, одинокий безоружный пешеход не интересовал ни первых, ни вторых, но Ди на всякий случай спрятался, присев за живой изгородью.

На проспекте оказалось ничуть не лучше. Выход с улицы был перегорожен скамейками, на которых сидели люди ничуть не менее воинственного вида, чем с противоположной стороны. Правда, здесь никто не толкал речей, но зато деловито и зло переругивались, курили, глубоко затягиваясь, и держали в руках оружие так, что сразу становилось ясно — пользоваться им умеют и в ход пустить не побоятся.

Ди попытался обойти пост вдоль кирпичной стеночки с филенкой, там, где лавка была придвинута неплотно, но его остановили сначала окриком, а потом и твердо взяв под локоть.

— Ты кто такой? — спросила девица, которая была почти на голову выше Ди, да и в плечах пошире.

Парень посмотрел на внушительный бюст, обтянутый серо-синей камуфляжной тканью, на суровые глаза под козырьком кепки, и озадачился. Девица была не из тех, с кем стоит шутить, это было ясно сразу. Но и отвечать на дурацкий вопрос не хотелось. Страха он пока еще не чувствовал, только изумление.

— А что?

— Мальчик, — посоветовал второй патрульный, и Ди передернулся, вспоминая недавнюю шуточку с железкой. — Не морочь нам голову. Кто такой, куда идешь?

— Ди. Ди Эммери. И вообще я просто иду.

— Ты тут живешь?

— Да...

— Вот что, Ди, — сказала девица. — У тебя приятели в других районах есть?

— Есть, — соврал он.

— Вот и славненько. Мы тебя сейчас проводим немного, а дальше уже сам. Ни во что не лезь, иди на север, там спокойно.

Провожать его вызвалась девица. Ди шел рядом с ней, едва поспевая за размашисто шагающей спутницей, и не сразу решился задать вопрос о том, что происходит, и почему это вокруг бегают и дерутся, а кто не дерется, тот тоже бряцает оружием. Наконец он набрался храбрости.

— Назовем это беспорядками, — невесело усмехнулась валькирия. — Большими беспорядками. Все, иди дальше сам. В дворы не суйся, в драки не лезь. Сныкайся где-нибудь.

Ди очень удивился. Беспорядки? В Городе порядка и так было весьма умеренное количество, но до сих пор его отсутствие не казалось опасным. Каждый делает, что хочет и что может, а законов мало и они достаточно мягки, чтобы чувствовать себя свободным. Тем не менее, недостаток твердого порядка и полный бардак — разные вещи; тут, кажется, был второй случай. Все еще непонятно было, что происходит, а спросить уже не у кого, камуфляжная валькирия оставила его на перекрестке в одиночестве.

Уже окончательно стемнело. Широкий проспект, обычно освещенный двумя рядами фонарей и светом из окон, сейчас был едва различим в кромешной тьме. Небо, затянутое низкими тяжелыми тучами, на юге подсвечивалось багрово-алым заревом пожара. Идти в ту сторону Ди не хотелось категорически. Он огляделся по сторонам. Разномастные дома — каменные, кирпичные, бетонные. Одни украшены мозаикой, другие отделаны зеркальным стеклом, третьи больше напоминают ветхие сараи. Привычная эклектика Города. Общее только одно: не горит ни одного окна. Все так же тянет горелым и кислым.

— Ну и куда все подевались? — изумленно спросил вслух Ди. — Люди, вы где?

Никто не откликнулся, и парень запоздало сообразил, что ему повезло. Людей, с которыми лучше не встречаться в темноте на пустой улице, он уже сегодня увидел добрую сотню. Общества нелюдей ему тоже не хотелось память о милой шуточке была еще вполне свежа. Ди пожал плечами и отправился направо. Направление было выбрано наобум, никаких приятелей на севере у него не было, но пока еще ночная прогулка не казалась слишком опасной.

Минут через пятнадцать Ди уже так не думал. Лежа носом вниз на асфальте, с тяжелым ботинком промеж лопаток, он горько сожалел о том, что не остался с вооруженными ребятами из второй компании. Там его хотя бы не швыряли на землю и не пинали ногами. Над ним переговаривались трое или четверо.

— Он притопал оттуда, наверняка следить пришел.

— Да не, это какой-то лох.

— Точно тебе говорю, специально такого прислали.

— Ну так шлепни его и хер бы с ним, — вступил третий голос.

— Да ну, человек все-таки, а не выползок какой... — воспротивился второй, тот, что назвал Ди лохом.

Он был парню наиболее симпатичен. Пусть обзывается, только вот убивать — не надо. Ди еще не привык к тому, что смерть — только временное явление, смена декораций; впрочем, больно-то каждый раз было по-настоящему, он знал это по Технотрону. Но одно дело Технотрон, где все не всерьез, только в рамках бесконечной военной игры, другое дело — здесь. Ди еще помнил, как свалился с крыши высокого дома. Боль от удара до сих пор жила где-то в груди, хотя спустя какое-то время он очнулся в своем доме, живой и невредимый.

— Ну тогда вломи ему покрепче.

Ди зажмурился. Это не помогло. Ему действительно вломили, отпинали ногами так, что от боли мутилось в глазах, а тело казалось кровавым фаршем, из которого торчат остатки костей. Отпинали и оставили валяться прямо на дороге. Он попытался отползти в кусты, но первая же попытка опереться на сломанную руку заставила остановиться. Вторая попытка тоже закончилась плачевно: он вырубился на какое-то время.

Очнувшись, Ди обнаружил, что боль почти отпустила. Кости были целы, получилось и встать, и отряхнуться. Только ощущение в теле было крайне неприятным: дрожь в руках, тошнота, подступающая к горлу. Голова кружилась, и казалось, что стены домов кружатся вокруг него в хороводе. Парень выругался, открывая в себе доселе неизведанные запасы брани, уселся на бордюр. Разумнее было бы спрятаться в ближайшем подъезде, но на это пока еще сил не было.

— Гуманисты, вашу мать, — подытожил Ди, ощупывая голову.

Здоровенная шишка за ухом и синяк вокруг левого глаза почему-то не прошли вместе с остальными повреждениями. Скула и бровь распухали, веко не хотело открываться. Пришлось смотреть на мир одним глазом. Потом он увидел на земле поблескивающий осколок стекла, поднял и приложил к опухоли. Немного полегчало, но отек не спал. Вот незадача... другие как-то умели сводить себе синяки и шишки, а Ди не знал, как это делается.