— Наверное, надо, — пожал плечами Хайо.

— Ты прав, парень. Оно мне надо, — усмехнулся в ответ Сергей.

— Вот и отлично. В данном деле наши интересы совпадают. А как уж вы там живете личной жизнью — прости, не мое дело.

— Договорились, — Сергей кивнул и смерил Хайо оценивающим взглядом. — А ты неплохо играешь...

— Просто мне сегодня везет.

Хайо уже с нетерпением ждал возможности поговорить с самим Грегом. Когда-то, когда он только появился в Городе, его звали Григорием. Потом случилась мода на англоязычную переделку имен, и возник Грег. Это был один из немногих людей, предпочитавших жить на инициирующей завесе постоянно. Если Сергей и Рэни еще не представляли себе, что помимо нее существует еще десяток, разных, уютных и не очень, то Грег в свое время пошатался по Городу почти сверху донизу, убедился, что наверху он — явный неудачник, лишенный способностей, внизу слишком некомфортно, и вернулся на инициирующую завесу. Здесь он чувствовал себя уверенно, ибо знал и видел больше, чем окружающие. По рассказам Рэни и Хайо получалось, что Грег — воплощение местного зла, домашний тиран, закомплексованная сволочь и вообще, с какой стороны не посмотри — полный урод. Хайо знал, что это, мягко говоря, не соответствует истине. Но ему нужно было подтвердить свою уверенность свежей информацией из первых рук.

Часам к пяти они вернулись в кафе, где Хайо предложил Рэни помощь в уборке, и был, то ли в качестве мести за боулинг, то ли в качестве рыцарского испытания отправлен приводить в порядок кухню и чистить плиты. Когда через десять минут (семь из которых были потрачены на поиск и питье холодной воды) Хайо вышел из кухни, сказав «готово!», Рэни сочла это издевательством. Но после тщательной инспекции она убедилась, что все действительно убрано, и убрано так, как она не смогла бы отскрести и за целый день.

— Что же ты раньше молчал? — удивленно и обиженно спросила она.

— Раньше ты не просила меня помочь.

— А... а все остальное ты убрать можешь?

— Могу, — кивнул Хайо. — Но лучше я научу тебя. Знаешь, в Городе мало кто орудует тряпками и чистящим порошком...

— У меня не получится... — запротестовала Рэни. — Я совершенно бездарна...

— Хорошо, — пожал плечами Хайо. — Делай по-своему.

— А меня научишь? — с жадным любопытством спросил подошедший Сергей. — У меня получится?

— Конечно. Повернись спиной и прикрой глаза. В первый раз я тебе помогу.

Хайо опустил пальцы на виски Сергея, нащупал нужный информационный канал и легким «касанием» передал ему несложный навык. Судя по тому, как легко парень принял информацию, у него все должно было получиться.

— Не открывай глаза. Представь себе половину зала убранной идеально. Тщательно перебери в уме все, что должно измениться — окна, столики, пол... все. Представь и прикажи этому быть. Отлично. Смотри теперь...

— Обалдеть! — восхитился Сергей. — Вот так вот просто захотел — и все?

— Именно. Теперь потренируйся сам.

Сергей не слишком уж поверил в свои силы, но ему хотелось сделать все не хуже, чем с помощью Хайо, и ему потребовалась только пара минут, чтобы самостоятельно пересчитать и представить стерильными четыре столика, два широких окна, половину барной стойки и пол — и у него все получилось. Удивленная Рэни смотрела, как по залу словно гуляет серебристая поземка, и там, где она отступает, воцаряется блистательная чистота, которой она не смогла добиться бы никогда в жизни.

— Я тебе что-то должен за это? — спросил Сергей.

— Да. Одно обещание. Ты никогда не будешь убираться за Рэни.

— Почему это?! — хором спросили оба, возмущенно глядя на Хайо.

— Потому что я предлагал ей научиться самой, но она отказалась.

— Я же не виновата, что не умею...

— Ты даже не попробовала, — отрезал Хайо.

— Хорошо. Я попробую... только можно — не сейчас?

— Все можно. Но — я жду. Сергей?

— Хорошо. Обещаю... — тяжело выдохнул Сергей.

— Ты сказал — я услышал, — кивнул Хайо.

Светловолосый парень только развел руками, виновато глядя на Рэни. «Ты же видела сама — я ничего не мог сделать», было написано на его лице. А формулировка обещания не подразумевала возможности солгать. Попытайся Сергей сделать это — умение покинуло бы его в тот же момент. Может быть, ему удалось бы вспомнить последовательность действий, мыслей и ощущений. Может быть, нет. Профессиональный посредник знал это хорошо, а Хайо знал, что тот — знает.

Вскоре вернулся Грег, неодобрительно посмотрел на пьющую пиво за столиком у окна компанию, особо тяжелым взглядом смерил Хайо. Тот встал ему навстречу, протянул руку.

— Я Хайо. У меня деловое предложение. Сергей расскажет подробности.

— Пива, закуски. — Грег буркнул это в пространство, но Рэни тут же подскочила и помчалась к холодильнику.

— Я сейчас вернусь, — предупредил Хайо, отправляясь в туалет. Ему не столько нужно было облегчиться, сколько дать Сергею возможность похвастаться выгодным и перспективным заказом. Когда он вернулся, его приняли куда более благожелательно.

— Так значит, ты сюда по делу приходил, а не глазки строить? — со широкой улыбкой поинтересовался Грег; должно быть, ему казалось, что он обаятельно подшучивает, но Хайо был невысокого мнения о шутках, которые произносятся таким напряженным голосом и сопровождаются пристальным оценивающим взглядом. Никакая обаятельная улыбка не могла исправить впечатление.

Хайо только молча кивнул. Грег еще раз смерил его взглядом, постучал по краю стола кончиками пальцев. Движения были бы красивыми, если бы не отчетливая манерность, расчет на производимый на собеседников эффект. Грег напоминал актера-неудачника, который вместо того, чтобы играть на сцене, играет каждый эпизод своей жизни в надежде на восторг аудитории, состоящей из родни и приятелей. Смотритель привык к несколько другому — к естественной резкости жестов Киры, к мягкой обманчивой плавности Лаана, к скупой грации Тэри; там, где он проводил большую часть своего времени, никто не играл, все просто были собой. И сейчас ему все время нужно было напоминать себе, что он общается с людьми, стоящими на гораздо более низком уровне развития, с теми, кто, может быть, и никогда не станет равным ему. От подобных мыслей было грустно — Хайо никогда не нравилось делить людей на слабых и сильных, на интересных и скучных; но все же некоторые были одновременно скучными и слабыми.

Грега же ему было попросту жалко — отвлеченной скептической жалостью. Хайо не знал, что именно сделало его таким, но результат был печален — Грег был и умен, и наблюдателен, и обладал трезвым взглядом на многие вещи, но какой-то, может быть, врожденный, может быть, приобретенный давным-давно и ставший естественной частью характера недостаток делал его слабым. Ему не хватало смелости посмотреть в лицо самому себе, беспристрастно, без привычки оправдывать себя, оценить собственные поступки. Ладья жизни Грега плыла по воле волн, лавируя между потребностью заставлять всех вокруг прыгать вокруг себя и полным неумением строить устраивающие его самого отношения с окружающими. Ему всегда было проще поссориться, чем найти общий язык, надавить, нежели попытаться понять.

Все это Хайо примерно себе представлял и раньше, но, после третьего часа деловой беседы, плавно переросшей в сдержанную пьянку, почувствовал, что начинает тихо сходить с ума от компании. Все трое — и Рэни, и Сергей, и Грег — нуждались в помощи; это было видно невооруженным взглядом. Но Хайо не мог себе позволить работать психологом для обоих мужчин; ему нужна была только Рэни. И нужно было отвлечься, заглушить вполне естественное желание принести добро ближнему своему. Хотя бы потому, что никто из них не просил об этом добре, и если мнение Рэни, ее просьбы и желания Хайо волновали весьма мало — она нужна была ему, а точнее — Городу, целой, невредимой и более-менее психически здоровой, то как-то воздействовать на Сергея или Грега Смотритель был не вправе.