— Угу.

— Что понял?

— По воскресеньям поливать надо.

— По чет-вер-гам! И этой своей скажи, чтобы меня пускала. Я не верю, что она вспомнит про чужой цветок.

— Она, кстати, ответственная. Знаешь, как у нее…

— Опять?! И слышать не хочу! Ладно, все. Завтра я собираю манатки и сваливаю отсюда.

— Вик!

— Что еще? Я самостоятельная взрослая женщина и разговариваю как хочу!

* * *

Вика сдержала обещание — ушла и больше им не мешала. Теперь страсти могли бушевать в любое время суток. Динара, казалось, не замечала ни рева самолетов над домом, ни шума от соседей сверху, ни дурных запахов из вентиляции. Она почти не ела. Впрочем, Торику тоже как-то было не до этого. «Так вот как выглядит настоящее счастье!» — иногда думал он, вспоминая, как Роберт, когда нашел свою Алину, ходил и весь светился.

Динара приходила не каждый вечер, иногда она отправлялась к себе, а Торик бесстыдно отсыпался в одиночестве. Казалось, недосыпа накопилось на годы вперед. Ах, любовь, любовь, что ты с нами творишь? Мы растворяемся в другом до полной потери себя. Снова и снова. Так было, и так будет всегда.

* * *

— Васильев, на вахту, к вам пришел посетитель.

Торик шел и гадал, кто бы это мог быть? Кто-то из друзей, скорее всего, позвонил бы. Всякие присутственные места обычно сами вызывают человека к себе, а не наоборот. Непонятно…

Мужчина средних лет, смуглый, узкоглазый, в хорошем костюме, не был ему знаком.

— Здравствуйте, какой у вас вопрос?

— Васильев?

— Да, это…

Торик не успел даже ответить, как мужчина подскочил и со всего маху въехал кулаком ему в челюсть. Не ожидавший удара, Торик неловко крутанулся и плюхнулся на пол, ошалело оглядываясь.

— Эй, мужчина, вы что! — закричала вахтерша — Я вызываю охрану!

— Женщина, не надо охрану. Будет знать, как спать с чужой женой!

— Да вы кто вообще такой? — Торик уже поднялся, держась за щеку, и говорил с трудом. — Вы меня с кем-то путаете.

— Ничего не путаю. А ты с моей Динарой спишь, козел. Чтобы больше к ней не подходиль, поняль?

— Мы же вместе работаем!

— Уже нет. Нурлыбаев зря слова не бросает. Не будешь ты здесь работать. И нигде не будешь, я сказаль.

— Да с чего вы…

— Молчи, — мужчина снова замахнулся, и Торик невольно прикрыл глаза. — Себе хуже делаешь. Скажи спасибо, что живой. Руки об тебя марать, тварь…

— Может, я все-таки вызову охрану? — беспокоилась вахтерша.

— Не надо. Я ухожу. Сам уйду. Захочу — я его везде найду. Из-под земли…

За спиной послышался перестук каблучков.

— Котик, ты здесь откуда? — несомненно, это был божественный голос Динары.

— Шалава! С тобой дома поговорю. А этот пусть собирает манатки-шманатки.

— Ты что! Ты не можешь так поступить.

— Могу. Все решено. Я его предупредиль.

— Он здесь ни при чем!

Дальше слушать Торик не стал. Не глядя на Динару, он стремительно двинулся к лестнице, на первой же ступеньке споткнулся, еще и ногу ушиб, и чертыхаясь начал подниматься. «Как в дурном мексиканском сериале! — беспомощно бились мысли. — Она замужем! Кто он у нее? Бандит, что ли, какой? Вот тебе и девушка-мечта».

* * *

Полчаса спустя он все-таки решился поговорить с Динарой. Она была удручена и слегка напугана. Глаза блестят, на щеках нездоровый румянец.

— Ты замужем.

— Как видишь.

— Могла бы хоть сказать, Динара.

— А ты не спрашивал. Спросил бы, может, я бы и ответила.

— Кошмар какой-то. Как ты могла? Зачем?! И что он там болтал насчет работы?

— А… это. Ты уж извини, но Мурхад шутить не любит. А возможности и связи у него неограниченные. Так что спасибо тебе за науку, за любовь, за ласку, как говорится. И… будем прощаться?

— Да ты что! Завтра испытания системы.

— Я все сделаю. Теперь это не твоя забота.

— Там еще надо таймеры настроить и переключить оповещалки из отладочного в боевой режим, — скула болела и не давала разговаривать нормально.

— Я помню. И не только это. Я же хорошая ученица? Ты сам много раз говорил так, да-а?

— Постой, так ты что, все это задумала с самого начала?

— Ну… Хочешь жить, умей вертеться. Ничего личного, Торик. Ты прости, — она коснулась его скулы холодными пальцами. — Я не думала, что он сюда приедет. Тем более что придет к тебе отношения выяснять. А дома я с ним справляюсь. Первый раз, что ли?

В коридоре показался встревоженный Славик.

— Васильев, где ты ходишь-то? Тебя Шефиня вызывает, срочно! Уже десять минут ищет. Бегом!

* * *

…И решили тогда братья вороны

Суд над белой сестрой учинить.

Семь ночей они думали, спорили

И решили ее очернить.

Ю. Рыбчинский, «Белая ворона»

— У себя?

— Да, проходите. Она вас уже давно ищет.

— Вызывали?

— Васильев, наконец-то! И, кстати, где вы пропадаете в рабочее время и накануне сдачи проекта? Опять сливали нашу информацию осведомителям? Хорошо жить хотели — и нашим, и вашим? Не выйдет!

— Да вы что? О чем вы говорите?!

— Не прикидывайтесь, Васильев. Игры закончились. Надо уметь отвечать за свои поступки.

— Да какие…

— Такие, сами знаете. Ладно, вот бумага, ручка. Пишите «по собственному», пока я не передумала. Все же у вас неплохие заслуги, сотрудником вы у нас были серьезным. Или только казались, а, Васильев? Пишите-пишите, а то будем увольняться по статье.

— Значит, уже через две недели? — потрясенно уточнил он.

— Не надо. Я дам указание, в кадрах вам все поставят без отработки, сегодняшним днем. Нам в штате стукачи не нужны.

— Почему вы думаете…

— Так, хватит уже, Васильев, соберите уже остатки совести! И после всего, что на вас собрала наша служба безопасности, считайте, что вы еще легко отделались!

— А как же проект? Завтра официальная сдача…

— Раньше надо было думать! Вячеслав Сергеевич полагает, что Нурлыбаева с этим вполне справится. Так, все! Хватит разговоров, пишите заявление.

И что ему оставалось делать? Он написал нужные слова, поставил дату, подпись и пошел к Инге.

* * *

— Толян, проходи. Чай пить не приглашаю — не тот случáй.

— Инга, меня…

— Не трать слова, друг мой, я все знаю. Вот чуяло мое сердце: с этой красоткой что-то не так! И говорила я тебе. Но вы ж, мужики, вечно не тем местом думаете!

— Послушайте, я вас редко о чем-то прошу, а вы не могли бы…

— Знаешь, нет, не в этот раз. Она меня уже вызывала. Альтернативы были сдать тебя под суд — а дело тут потянет на несколько лет — либо сдать службе внутренних расследований, но там тоже хорошего мало.

— И вы…

Она кивнула и глянула на него с сожалением и даже сочувствием.

— И я все-таки уговорила ее за все твои прошлые заслуги понять, помять, простить и обойтись минимальными мерами.

— Но вы же понимаете, что на самом деле я всего этого не делал?

— Я-то понимаю. Но факты, друг мой, вешчь очинно упрямая. А фактов у них на тебя собрано выше крыши. Все, что было и чего не было, все — на блюдечке с голубой каемочкой.

— Вы хотите сказать…

— Да, хочу. Так что тебе еще повезло. И вот еще. Ты пойми правильно: ей же надо как-то официально реагировать на такие вещи.

— И что?

— Завтра она затеет режим усиленной безопасности. Все просматривается и прослушивается. Так что большая просьба: сюда лучше не звони. Домой к нам — пожалуйста. Телефон мой помнишь?

Он рассеянно кивнул.

— Не грусти. Все к лучшему. Значит, зачем-то так было надо. Там, — она указала наверх. — Мы еще вечерком с мужем покумекаем, чем тебе помочь при таком раскладе. Но пару месяцев, дружочек, очень прошу: посиди как мышка, тише травы, ниже… Понял, да? Никаких выходок! Никаких встреч с нашей дамой. Никаких резких движений. Это важно!