Торик заходил в магазин, как обычный покупатель, но не шел к прилавкам, а сворачивал к неприметной металлической двери без опознавательных знаков. Это и был его новый мир — так называемая «Компьютерная».

Торику там даже нравилось. Пластиковые стены с дырочками приглушали лишние звуки, крепкий пол из металлических плиток, каждая из которых легко снималась, позволял тянуть провода как угодно. Десяток обычных конторских столов по периметру комнаты были уставлены компьютерами, мониторами и принтерами, а в углу притулилась черная и внушительная на вид башня сервера, где хранились все Кащеевы секреты.

К некоторой странности комнаты можно было бы отнести мощные решетки на огромных, во всю стену, окнах. Но, поскольку помещение было просто нашпиговано ценной техникой, к которой тогда относили компьютеры, с решетками приходилось мириться. Впрочем, Торик с детства привык к решетке на окне, так что практически не замечал ее.

Запахи, витавшие в помещении, складывались из характерного дыхания нагретой электроники и смеси самых разных духов, ведь главными обитателями здесь были женщины. Они приходили, делали за компьютерами что-то непонятное и уходили. Нескончаемая череда незнакомых женщин и девушек, похожих и разных. Поди запомни, кто есть кто! И все болтают, спорят, хихикают, ругаются, смеются, злятся и выясняют отношения.

А еще была Хозяйка. Главный бухгалтер фирмы Людмила Копейкина оказалась лишь на три года старше Торика, сейчас ей было тридцать два. Она умела быть очень жесткой, но на ней в фирме держалось все. И за это сотрудницы ее ценили.

В ней постоянно боролись два начала. Грубоватая торговка, знающая себе цену и способная осадить любого, почти каждому, не задумываясь, говорила «ты». А с другой стороны — дипломат и ответственный руководитель, вынужденная соблюдать хотя бы видимость приличий. В таких случаях она обращалась на «вы» даже там, где этого не требовалось. Переключения этих ролей иногда случались прямо посреди разговора и ярко отражали смены ее настроения.

* * *

Первая неделя прошла довольно спокойно. Дамы искоса поглядывали на Торика, не решаясь обращаться к нему за помощью. Иногда кто-нибудь подходил, но лишь позвонить: единственный в комнате телефон стоял на его столе.

Торик тщательно запускал архивацию, включал и выключал сервер, как научили. Труднее всего ему давались ранние подъемы каждый день. По натуре Торик и так был ярко выраженной совой, да еще за время своей долгой спячки совсем отвык от режима. Но он помнил категорический совет Филина никогда не опаздывать и старался изо всех сил.

* * *

В понедельник вернулся Филин, он просто сиял: все получилось, как он хотел!

В одиннадцать Филин представил Торика президенту фирмы. Баркевич сидел за огромным столом и что-то писал. Торику не к месту подумалось, что президент напоминает Олега Табакова в роли какого-нибудь помещика. А то и самого помещика. Представительный и плотный мужчина под пятьдесят, густые брови, костюм-тройка, золотой отблеск от часов.

Так Торик получил работу.

— Ну, поздравляю! — Филин даже по плечу его похлопал. — Ты, главное, лишнего на себя не бери, сиди и не отсвечивай. Я все сделаю. А ты… так, будь на подхвате.

* * *

Ноябрь 1994 года, Город, 29 лет

Вскоре Торику поручили первую маленькую задачу. Сидел он теперь не в углу, а за соседним компьютером, что сразу вызвало недовольство Светланы, считавшей это место своим. Вообще все садились туда, где свободно, ей просто нравилось сидеть рядом с телефоном.

Светлана тоже оказалась начальницей: ей подчинялись многие из приходивших сюда бухгалтерш. Высокая, да еще на каблуках, с пышной прической, ровесница Торика, она неизменно забавляла его своей манерой делать общие объявления. Светлана выходила в центр комнаты, где было пусто, хоть танцуй, и громко говорила по слогам: «Де-воч-ки!», сопровождая каждый слог хлопком в ладоши, совсем как в детском саду:

— Де-воч-ки, товарная группа, послушайте меня!

Все неохотно оборачивались к ней, слушали нововведения, а потом ворчали, но исполняли — а куда денешься?

В этот момент Светлана казалась суровой. Но Торик видел ее и другой. Иногда, ближе к вечеру, когда подчиненные расходились по делам, она приходила позвонить. И преображалась. Голос ее делался нежным, почти детским:

— Ма-ам? Эт я. Да, пока все здесь. Ну как? Терпимо, знаешь, терпимо…

Потом Торик научился отличать девушку-толстушку, крашеную блондинку с очень короткой стрижкой. Официально ее звали Лариса Кузьмина, но все почему-то называли ее Кузенька. Кузенька поражала гиперактивностью: она все и про всех знала, отлично двигалась, по комнате часто шла пританцовывая, но никогда не задевала ни мебели, ни других людей.

Остальные «прихожанки» пока оставались неразличимыми.

* * *

Про людей из фирмы Филин ему ничего не рассказывал, да и вообще последнюю пару недель он все чаще где-то пропадал на час или два в рабочее время. Друзей у Торика здесь не было, поэтому ему пришлось учиться различать «прихожанок» и вполуха слушать их обсуждения, особенно когда голоса были громкими и встревоженными, — часто это бывало единственным источником информации о чем-то важном.

В товарной группе уже полгода работали две совсем юные девушки, пришли сразу после торгового техникума — Аня и Даша. Обе шустрые, активные, смышленые и разговорчивые, очень быстро освоили специфику и редко ошибались. Как оказалось, иногда этого мало. Вот сейчас, в обед, в комнату вошла Аня, вся в слезах, за ней цокала каблуками Светлана, следом прошмыгнула вездесущая Кузенька.

— Я не понимаю, как так получилось? — расспрашивала Светлана. — Ты отчет сделала?

— Да все она сделала, я проверяла, — затрещала Кузенька, — дело не в том, давайте лучше я расскажу! Все было на лестнице!

— Откуда я знала?! — И Аня снова разрыдалась.

— Ничего не поняла. Что «на лестнице»?

— Эта вот бежала вниз по лестнице. А тут снизу поднимается Олег Васильевич чернее тучи. А эта — нет чтобы посторониться и пропустить его, она его протаранила, ума палата!

— Я не видела его! В отчет смотрела.

— О господи! — Светлана прониклась ужасом ситуации. — Ты что, его толкнула?

— Да… Но я не нарочно же! Я бежала сверить квартал, у меня все мысли…

— А он что?

— Упал! — крикнула Кузенька.

— Да не упал он, просто… не знаю… покачнулся, ноги запутались. Но я извинилась! Я правда его не видела. Откуда я…

— И что потом?

— А он меня сразу к Копейкиной. Сказал… — Аню сотрясали рыдания. — Сказал, вот этой чтобы уже сегодня не было. Без отработки.

— А она?

— С ним же не поспоришь.

— Это да. И все же?

— Она к нему потом ходила. Он сказал…

— Возьми платок.

— Спасибо. Сказал, все бесполезно, если человек берегов не видит. А я берега вижу! Я просто его не увидела! У меня же квартальный…

— Да, я знаю. Ладно, Ань, если уж у Копейкиной не вышло, тут вряд ли кто поможет. Я сейчас к зарплатникам схожу, тебе выпишем компенсацию за неотгулянный отпуск. Завтра придешь денежки получить. Только очень прошу — ЕМУ на глаза не попадайся! Сегодня передашь все дела Жанне. Тут уж ничего не поделаешь. Это частная фирма: как скажет, так и будет.

Спорить с президентом фирмы — пустое дело. Нрав у него суровый, положение — выше некуда: царь и бог. Как скажет, так и будет.

* * *

Декабрь 1994 года, Город, 29 лет

Круговерть ежедневных дел так захватила Торика, что он почти и не заметил, как на мягких лапах подкралась зима. Замкнутый мирок Компьютерной стал его новой средой обитания, ущербной и неестественной. А странные люди из мира торговли и бухгалтерии ничуть не походили на исследователей, инженеров и ученых из прежнего мира. Но все же это была стабильная работа, за нее платили деньги. Впрочем, как оказалось, новое окружение несло в себе не только минусы.