* * *

В череде бурных, но похожих друг на друга дней, промелькнуло одно маленькое событие. На этот раз Элла попросила Торика помочь ей отнести десяток томов документации в другой отдел. Дело несложное, но отдел располагался с другой стороны здания, куда Торик обычно не ходил. В целом в конторе посещение других отделов не приветствовалось, если в этом нет «производственной необходимости»: излишнее любопытство не поощрялось.

Торик увидел ее случайно, проходя мимо раскрытой двери. Ошибиться было трудно: за столом в незнакомой комнате сидела именно она, Зоя! Он нервно огляделся, потом заглянул в комнату, поймал удивленный взгляд Зои и легонько мотнул головой, приглашая ее выйти в коридор.

— Привет! Ты здесь работаешь?

— Нет, я же еще учусь. Мы тут на практике, привет! Вот уж не ожидала!

— Я тоже. Надо же, как бывает.

Скрывшаяся было за углом Элла вернулась и теперь шла к ним, вопросительно поглядывая на незнакомую девушку. Зоя тоже глянула на нее.

— Наверное, надо идти? Жалко…

— Да, жалко. Но нельзя. Пока!

На обратном пути Элла пыталась о чем-то поговорить, но Торик реагировал вяло. Зоя здесь, совсем рядом. Кто бы мог подумать! Интересная девушка. Может, еще получится увидеться?

— Знакомую встретил? — Элла, разумеется, хотела знать все и сразу.

— Консультировал ее, когда диплом писала, — зачем-то соврал Торик.

Не хотелось ему раскрывать душу перед случайным человеком.

* * *

Ноябрь 1990 года, Город, 25 лет

Ноябрьским днем в компьютерной комнате возникло оживление. Филин принес новую игрушку под названием The Dark Heart of Uukrul — «Темное сердце лорда Уукрула». Установил на компьютер, запустил… И тут его срочно вызвали разбираться с проблемами по текущему проекту.

Тут же из ниоткуда материализовалась Лошадкина, села за компьютер и попыталась поиграть. Посмотрела заставку, выбрала героев, вошла в лабиринт и… все. Потому что дальше пошли длинные предложения на английском, с которыми совершенно непонятно что делать. Случайно заглянувшая Элла тоже не особо помогла. Позвали отличницу Тришкину. Она легко перевела первое предложение, но игра ее совершенно не интересовала.

В общем, решающей мышкой в этой новой сказке про репку оказался Торик. Не все слова были знакомы, но общий смысл он улавливал, научился переключаться в режим карты и двигаться по лабиринту. Девушки сидели рядом и тихонько требовали комментировать каждое действие. Подошел посмотреть и Герман.

Сверхзадачей игры было поймать и уничтожить загадочного Уукрула. И каждый раз, когда это не удавалось, появлялась дразнящая надпись: «Лорд Уукрул рассмеялся, взмахнул руками в воздухе и… исчез!»

Через пару-тройку недель упорных и продолжительных боев многие наизусть выучили названия «санктуариев» и магазинов, Торик даже называл в их честь модули своих программ. А Герман, азартно стучавший клавишами, чтобы победить гигантского огненного червя, и наконец сумевший выиграть бой, сказал слова, надолго ставшие в отделе крылатыми:

— Четыре тысячи кредитов! Да таких червяков на руках носить надо! Дайте мне еще одного, и я отыграю свой фамильный меч!

* * *

Январь 1991 года, Город, 25 лет

Отшумели новогодние праздники. Этим утром Ольга спала беспокойно, ворочалась, судорожно вздыхала и вздрагивала всем телом. Торик пригладил ей волосы, надеясь успокоить, но она мгновенно проснулась, глянула на него с ужасом, села на диване и тихо выдохнула:

— Фуф, приснится же такое!

— Кошмар?

— Да нет. Я такие сны зову вещими.

— Расскажешь?

— Потом. Давай вставать, сейчас Вадик проснется.

За завтраком толком поговорить не получилось. Почти все время отняло преодоление всяческих «не хочу» и «такая каша вчера была!» Но в троллейбусе оказалось не так много народу, а потом сиденье освободилось, и они, счастливые, уселись вместе.

— Ну, кто тебе спать не дает? Рассказывай.

— Ой, там столько всего было, я уже плохо помню. Но самая концовка так и стоит перед глазами. Не знаю как, но мы очутились где-то в горах.

— Всем отделом?

Она удивленно посмотрела на него.

— Ты почему сказал про отдел?

— Просто пошутил. Мы же каждый день там варимся!

— Нет, какие-то плохо знакомые люди. Суровые, бородатые, как ты, но… недобрые. — Она поежилась. — Мы от чего-то спасались, от какой-то напасти.

— Ого! А от чего?

— Не знаю. Может, пожар лесной, может, какие-нибудь дикари или бандиты. Суть не в этом. Из отдела там были Жаров и почему-то Эллочка наша.

— Странное сочетание.

— Мы этим отрядом поднимаемся в горы все выше, выше. Я бегу вверх, и мне уже дыхания не хватает.

— Да, ты задыхалась сегодня. Я почему и проснулся.

— И тут я поскальзываюсь и падаю вниз!

— Ох!

— Да, душа в пятки, и думала, что уже все, но рукой уцепилась за выступ скалы. Пытаюсь подтянуться, ухватиться другой рукой, она соскальзывает. И тут смотрю — Жаров сверху наклоняется.

— Он тебя спас?

— Я тоже думала, что спасет, протягиваю руку, хочу ухватиться.

— И срываешься?

— Нет. Он смотрит мне прямо в глаза и хладнокровно наступает на руку… А рядом Элла. И последнее, что я вижу, падая в пропасть, — ее довольный оскал.

Он слегка притянул Ольгу к себе и незаметно поцеловал в висок. Пару минут они ехали молча. Потом Торик сказал:

— Почему вещий-то? Может, обычный кошмар?

— А ты разве не различаешь их? Вещие сны — другие. Они как фломастером помечены. Их с обычными не спутаешь.

— Я как-то не задумывался. А может, никогда не видел вещих снов. И о чем он, как ты думаешь? Что должно случиться?

— Предательство. Император. Участь.

— Ты что, мысленно раскладываешь Таро?

— Нет, просто думаю, ищу ответ на твой вопрос.

— Оль, ты такая…

— Странная?

— Скажем, необычная девушка.

— Время покажет…

— Не знаю только когда, — машинально добавил Торик.

— Ты о чем?

— Это строчка из Deep Purple: «Time will show, when I don’t know».

— Интересно. А песня как называется?

— Sail Away.

— Это что?

— «Уплывай».

— Я подумаю.

— Нет, это песня так называется — «Уплывай».

— Я поняла. И все-таки подумаю. Судьба дает нам знаки. И случайными они не бывают. Кстати, мы выходим! Чуть не проехали, вот заболтались! Давай, поспеши. Я чуть попозже приду, как всегда.

* * *

Март 1991, Город, 25 лет

Приятную рабочую суету разбавляли праздники. Девочки разных лет поздравили мальчиков, через пару недель мальчики каждой подарили по цветку и искренне порадовались двум большим вкусным тортам. Их принесли дамы, искушенные в домашнем хозяйстве. Как оказалось, в отделе были и такие. И снова: проекты, алгоритмы, совещания, расписания…

А потом: бац! Прискакала Лошадкина.

— Ты все в своих программах сидишь? Вообще ничего не знаешь?

— Ир, ты о чем? Новая тема, что ли?

— Да нет, не новая — весь отдел говорит: Сомова увольняется.

— Ольга?! Да ладно!

— Не ладно, а уже заявление написала, сейчас отрабатывает. Конфетку хочешь?

* * *

— Оль, это правда?

Прямой взгляд таких знакомых глаз, смотревших теперь холодно и отстраненно.

— Правда.

— А я? А как же…

Отчаянно не хватало нужных слов.

— Ты помнишь про лапки? Я тебя просила их не отращивать. Не получилось?

— Да ладно тебе. Ну, будешь работать в другом месте. Хотя могла бы и сказать. Но мы можем…

— Не можем. Давай не будем усложнять, да? Все хорошо было?

— Да, но я думал…

— А ты не думай. Знаешь, как говорят? Расстанемся, пока хорошие. А еще — всему свое время.

— Это же просто слова.

— А в мире только это и есть: мы и наши слова. Не грусти, встретишь еще свою судьбу…

— Я тебя обидел чем-то?

— Нет. Просто время пришло. Или ушло. Как посмотреть.