– Мне нечего от вас скрывать, я пытаюсь анализировать информацию, которая доступна каждому. Правителям будет не до нас после реализации всего, что мы для них приготовили. Им придется долго расхлебывать последствия событий, да и предстоящая война – дело хлопотное. А отец девчонки не связан обязательствами, у него никого, кроме нее, нет ни в одном из миров. – В ходе объяснения голос говорящего становился все громче и эмоционально выразительнее. – Он жизнь положит, но докопается до истины, и тогда всем нам придется прятаться, как крысам по норам, – чуть не криком закончил гость и, шумно выдохнув, тихо добавил: – Я бы на его месте поступил именно так.

– Ты не на его месте, но мы учтем твои ценные замечания. Все свободны, о следующей встрече сообщу как обычно. – Глава сборища поднялся с места, подавая пример всем присутствующим.

Гости по очереди покидали зал, сразу же открывая порталы и уходя через них из зловещего замка, не желая раскрывать свое инкогнито. Когда третий гость покидал замок, Хозяин придержал последнего оставшегося, перед которым уже завертелась воронка и почти открылся черный провал портала:

– Ливи, задержись ненадолго.

Скомкав неиспользованный портал, женщина сняла капюшон и вернулась в зал, который теперь более походил на уютную гостиную старого аристократа: разожженный камин из мрамора, темно-красные тяжелые портьеры с золотистой бахромой на высоких арочных окнах, мягкий диван в углу, пара глубоких кресел и столик на резных ножках, сервированный двумя хрустальными бокалами и кувшином вина перед камином. Женщина сбросила туфли и с удовольствием погрузила утомленные ступни в пушистый ворс шауранского ковра. Каштановые волосы темными тугими кольцами рассыпались по плечам гостьи, глубокие черные глаза, окаймленные короткими жесткими ресницами, выражали вселенское спокойствие. Внешне она выглядела не старше тридцати, но глаза выдавали в ней древнюю, умудренную опытом ведьму.

– Все время удивляюсь, как тебе удается за столь короткое время создавать такие качественные иллюзии, – скидывая плащ и усаживаясь в кресло, устало проговорила она.

– Хочешь, чтобы я тебя научил? – спросил мужчина, подавая бокал, на треть наполненный красным вином, в свете полыхающего камина переливающимся всеми оттенками рубинового.

– Пожалуй, нет. Сдается мне, тут не обошлось без изменения пространства. А в такие игры я не играю.

– Зато я совсем не возражаю против подобных игр, – целуя руку, принявшую бокал, ответил мужчина гостье, и комната снова изменилась.

Теперь в дополнение обстановки вместо дивана появилась широкая, обрамленная бархатным балдахином кровать, вокруг которой, взлетая то выше, то ниже, левитировали около десятка серебряных канделябров с горящими свечами.

– Если ты просил меня остаться за этим, то зря теряешь время, – не удостоив даже взглядом шикарное ложе, раздраженно фыркнула гостья, возвращая бокал с рубиновым вином на стол и вновь разворачивая воронку портала.

– Постой, Ливи. – Мужчина накрыл широкой ладонью узкие изящные пальцы гостьи, еще не успевшей встать с кресла. – Позвал я тебя не за этим. Но подумал, может, ты захочешь совместить полезное с приятным. – Он с сожалением посмотрел на свое творение, и сказочное ложе исчезло, уступив место безобидному дивану.

– Ты ошибся, – выдергивая свою руку, прошипела Ливи.

– Нет так нет, – возвращая в голос деловые, чуть властные нотки, произнес мужчина. – Вернемся к насущным проблемам.

– Так-то лучше, – согласилась женщина.

– Несмотря на все мое презрение к нему, этот старый маразматик прав. Когда девка переступит порог монастыря, нам придется слишком многим пожертвовать, чтобы выковырнуть ее оттуда. После этого обучения магистры всю душу из нее вытрясут, мозги наизнанку вывернут, но выведают все, что ей известно о цитадели и членах Братства. Да и папаша ее не будет сидеть сложа руки и смотреть, как мы убиваем его единственного отпрыска.

– Может, проще оставить ее в покое? Пусть живет.

– Нам-то, может, и проще. Но что скажут кланы наших кровожадных друзей, когда выяснится, что мы сдали им не всех виновных в смерти Рага? Им наши доводы не покажутся убедительными. А пока мы не можем себе позволить разбрасываться столь немногочисленными союзниками, хотя эти кровососы мне тоже не по душе. – Красивое, аристократично удлиненное лицо мужчины скривилось, как от зубной боли. – К тому же странной мне кажется эта девочка. Она все время появляется в не нужном месте в не нужное время и рушит наши планы. Либо это провидение Создателя, но верится в это с трудом, либо ею кто-то очень умело управляет, что более вероятно. Надо поскорее убрать этот неконтролируемый фактор. И по возможности выявить кукловода.

– В этом я с тобой согласна, – кивнула Ливи, возвращая опустошенный бокал на мозаичную столешницу. – Что ты хочешь от меня?

– Я много чего хочу, – хохотнул мужчина. – Но в данном случае, – тон вновь стал серьезным, – мне нужно, чтобы ты захватила девчонку на подходе к монастырю. Тихо, без лишнего шума. И лучше не сама, найми кого-нибудь. Не мне тебя учить, – махнул рукой Хозяин.

– Это уж точно, – усмехнулась женщина, вспоминая не самые законные деяния из своей долгой и интересной во всех отношениях жизни. – Но хочу тебе напомнить: все авантюры по переделу мира еще ни разу не заканчивались ничем хорошим, – грустно улыбнулась темнокудрая Ливи.

– Но ты со мной?! – властно спросил мужчина, хватая женщину за подбородок и рывком разворачивая к себе ее лицо. Он испытующе вглядывался в черные мудрые и неимоверно усталые глаза.

– Конечно с тобой, – спокойно ответила женщина, высвобождая красивое лицо из стальных холодных пальцев Хозяина. – Не бойся, я не отступлю. Несмотря на то, что мне многое не нравится в твоих планах.

– Но существующий порядок тебе не нравится еще больше? – ожидая утвердительного ответа, спросил мужчина.

– Именно так, дорогой мой. Именно так, – вздохнула женщина и вместе с креслом провалилась в воронку портала, созданного, поглотившего ее и схлопнувшегося за считаные удары сердца.

– Проклятая ведьма! – выкрикнул Хозяин, швыряя бокал с вином об стену. – И как только защиту обошла!

Потом его взгляд наткнулся на листок бумаги, которого раньше не было на столе. «Рада, что после стольких лет еще могу тебя удивить», – гласила надпись из древних эльфийских рун.

Приближающаяся осень уже начала разбавлять летнюю зелень золотом и багрянцем. Ночи стали прохладнее, но ночевать под открытым небом еще было вполне сносно, а завернувшись в теплый плащ – даже приятно. Алмазные горы остались позади, как и теплое, ласковое летнее солнышко.

Обратная дорога получилась более приятной и спокойной, нежели путь к цитадели Братства в начале этого лета. До старого, практически заброшенного тракта Шторм провел меня и Чернушку через портал. Ехать обратно через лагерь милительцев, чтобы вернуть владыке Варгу его так радушно предоставленную во временное пользование лошадь, я не рискнула, учитывая те неприятности, что по моей глупости произошли с его родным братом, которого еще так и не нашли. Шторм заверил меня, что Нерканн жив, но муки совести терзали мое сердце так, что хоть вой. Теперь мы вместе с украденной мною Чернушкой неспешно трусили по давно не езженной, но вполне добротной дороге. С обеих сторон к тракту подступали деревья, отвоевывая все больше места у некогда основного, а следовательно, самого широкого торгового пути между Софинией и северными государствами.

Сказать, что лето пролетело шумным вихрем приключений, значит не сказать ничего. Столько всего случилось, что и вспомнить страшно. Но главное, что греет мне душу, – это обретение собственного дома и большой семьи, где меня всегда ждут и не просто ждут, а отпускают в путь после долгих уговоров вернуться как можно скорее. Я с нежностью погладила магическую татуировку на левом плече – доказательство принадлежности к семье, принадлежности к Братству. Дракон на мгновение показался из-под одежды и оскалил зубы, после чего вновь растворился под кожей. Ящерка на груди недовольно зашевелилась, мол, дракона гладишь, а обо мне, спасавшей твою жизнь, даже не вспомнишь лишний раз. Этот поистине чудесный живой артефакт, подарок хранителя Синталя, воспринял появление татуировки-дракона как покушение на личные владения, то есть на мое тело. Легкое проявление ревности в виде скрежетания коготками по ребрам мне особо не мешало, но обижать ящерку вовсе не хотелось. Как-то на уроке медитации я постаралась пообщаться с этим живым артефактом в собственном теле на ментальном уровне и объяснила ей, что татуировка-дракон теперь такая же часть меня, как рука, нога или сердце, и ревновать по этому поводу не стоит. Скрежетания прекратились, но недовольство, скорее из вредности характера, она иногда все же проявляет.