Прокравшись под большое незанавешенное окно на первом этаже, в котором горел свет, я осторожно заглянул в дом. Ублюдок сидел на диване и с громкими стонами терпел, пока уже знакомый, Триада бы его побрала, целитель Эдер водил крупным амулетом над его левой рукой. Кости правой срастить он уже успел – положение локтя было правильным.

Рядом с целителем стояла, молитвенно сложив ладони, женщина в домашнем льняном платье.

– Тебе обязательно нужно сообщить страже о нападении! – явно уже не в первый раз просила она.

– Сказал же, что не разглядел его! – прорычал мужчина и вскрикнул, когда Эдер переложил амулет чуть выше. – Триада с деньгами и руками – жив, и хорошо!

Я остолбенел.

Как это – не разглядел?! Я стоял перед ним в одном полотенце. Меня не разглядел бы разве что слепой. Или этот ублюдок не признался, где именно с его руками приключилась беда? Неужели эта особа – его жена?!

– Послушал бы супругу, Джулиан, – мягко заметил господин целитель, – возможно, были и другие нападения. Стражу нужно хотя бы поставить в известность, пусть риск поймать вора невелик.

Это я вор?! Я с силой сжал кулаки, чувствуя, как внутри закипает злость. Что ж, кое-что, Джулиан, я у тебя действительно украду – твою душу и жизнь. Но какой мерзавец! Дома ждет прекрасная жена – лица женщины я не видел, но не мог не отметить приятную пышную фигуру и золотистые волосы, уложенные в аккуратную прическу, а этот ублюдок навещает по борделям юношей и предпочитает обходиться с ними пожестче.

– Скоро там? – сдавленно просипел Джулиан, откидываясь на диване.

– Минут пять, – господин Эдер сверился с показаниями амулета, – тебе повезло, что перелом закрытый, без смещения и осколков. Нападавший явно знал, что делает.

Ха! Знал бы я – вообще раздробил бы кости этому подонку!

– Сходи к стражам, Джулиан, – продолжил увещевать мужчину целитель, – они обязательно послушают такого уважаемого представителя торговой гильдии, как господин Нерезза.

– Папочка!

Мое сердце пропустило удар – по лестнице скатились, другого слова и не подберешь, двое мальчишек примерно шести и трех лет.

– Тебе уже лучше? – спросил старший, придержав брата, который попытался залезть отцу на колени.

– Вы почему оставили сестру одну? – нахмурилась женщина.

– Я положил ее в манеж, – тут же отчитался старший мальчик, – не выберется. Мы есть хотим!

– Есть! – звонко согласился младший.

Оба братика, такие же светлые, как мать, были одеты в одинаковые опрятные пижамы в клетку, на старшем – синяя, на младшем – зеленая.

– Сейчас господин целитель закончит, и мы вместе сядем ужинать, – смягчилась женщина и потрепала обоих сыновей по волосам, – все уже готово. Мойте пока руки. А я пойду – возьму вашу сестренку, чтобы она не заскучала одна.

Внутри меня боролись горечь, ненависть и отвращение. Если бы можно было убить этого мерзавца дважды, я сделал бы это с особым удовольствием. Ему самому не было противно после борделя обнимать детей и целовать жену?! Неужели нельзя себя пересилить? И ведь семья Джулиана никогда не узнает, каким он был на самом деле, и будет искренне оплакивать его.

А еще возникла непредвиденная проблема с проведением самого ритуала. Вряд ли мне удастся проделать это в супружеской спальне.

Сидеть под окном было скучно и неудобно – в любом случае придется подождать, пока семья поужинает. Я покрутил головой, подыскивая удачное место для засады, и решил, что устроюсь на балконе. С перил террасы было легко подтянуться и забраться наверх. В этот момент я заметил, что господин Эдер, закончив исцелять руку, замер, внимательно изучая показатели амулета.

Триада!

Он считывает остаточные следы! А я снес дверь в комнату Мартина импульсом такой силы, что частицы магии наверняка осели и на Джулиане. Вот ведь! С учетом, что Эдер совсем недавно лечил мне лицо, он без труда узнает фон и поймет, кто в действительности сломал его другу руки.

Нехорошо… но, может, обойдется?

Я обнаружил, что дверь балкона ведет аккурат в спальню. Еще и окно открыто – выглядит как приглашение. Так что я пролез в комнату и сдвинул с той стороны щеколду, запирающую дверь. Возможно, когда супруги будут ложиться спать, не заметят открытый балкон.

Ждать пришлось около часа, пока люди не начали укладываться. Я побоялся, что успокоить детей будет непросто. Но старший мальчик помог матери, умыв братика и разобрав его кровать. А потом даже взял с книжной полки сборник сказок, принявшись по слогам, но с похвальным прилежанием читать историю про принца фей, который отправился вызволять свою возлюбленную из заточения коварного колдуна. Женщина, которую, как выяснилось, звали Летиция, как раз укладывала годовалую девочку: светловолосую, улыбчивую и на удивление тихую для маленького ребенка.

Я понадеялся, что дом и все накопления по завещанию отойдут жене и детям. И после того, как боль от потери притупится, им будет только лучше. Возможно, Летиция еще встретит достойного человека, который не станет ее обманывать.

Самовнушение подействовало, бушующий внутри ураган затих, я успокоился. В солнечное сплетение толкнулась одна из темных душ. Она, кажется, была заинтригована предстоящей охотой.

– Вы недавно покормились, – шикнул я, – этот человек нужен мне для другого. Его трогать нельзя.

Следующий толчок пришелся в поясницу – в нем чувствовалось разочарование, но души затихли.

В ванной комнате раздался шум воды. Джулиан зашел в спальню и, включив свет, принялся раздеваться. Я воспользовался тем, что первый этаж опустел, и спустился обратно на террасу. Окно на кухне осталось приоткрытым, госпожа Нерезза поставила его на проветривание. Охранное заклинание я отключил за пару минут, даже не заморачиваясь. Оно было надежным, но типовым. С таким крадуш разберется с закрытыми глазами. Забравшись внутрь, я быстро высыпал ханку в недопитый и еще горячий чай, перемешал и набрал получившуюся смесь в многоразовый шприц. А затем, проверив, что не оставил грязи или других следов, выбрался на улицу и вернулся на балкон. Супруги уже укладывались в постель. Что примечательно – Джулиан ближе к окну.

– И все-таки нужно сообщить страже… – сонным голосом заметила Летиция, укрываясь одеялом, – хотя бы позаботимся о репутации семьи Нерезза, чтобы никто не подумал, что мы спускаем подобные выходки.

– Думаю, он не знал моего имени…

– Зато Максимильян Эдер – тот еще жук. Завтра вся улица будет говорить о том, что на тебя напали, а ты даже не захотел написать заявление!

Завтра улица будет говорить совсем о другом…

Летиция уснула быстро, сказывался большой материнский опыт: пока в доме тихо – нужно использовать каждую минуту. А вот Джулиан продолжал мрачно разглядывать тени на потолке.

Интересно, его мучают угрызения совести?

Ждать мне надоело. Я накинул на женщину заклинание глубокого сна, а на мужчину – паралич. Глаза господина Нерезза бешено завращались в орбитах, а лицо покраснело, он изо всех сил тужился, чтобы превозмочь злое колдовство, но я уже спокойно зашел в комнату, воспользовавшись так и не задвинутой щеколдой, – какая фатальная беспечность!

– Не надейся – тебе не скинуть паралич, – сообщил я, присев на край кровати и похлопав Джулиана по щеке.

Говорить пришлось тихо – в соседних комнатах чутко спали дети, но я был настороже и рассчитывал успеть до того, как кто-то из братьев проснется.

– Мне хотелось, чтобы в последние минуты жизни ты осознал степень своей мерзости и отвратности. Вы, люди, как животные – не умеете преодолевать инстинкты. И ты вместо того, чтобы каждый день благодарить Триединого за чудесную семью, подло предавал их, шатаясь по борделям.

Нерезза смотрел на меня так, что, если бы взглядом можно было убить, я бы тут же упал замертво.

– Жаль, нельзя растянуть это небольшое удовольствие… – я вытащил уже приготовленный футляр с инструментами и шприц с раствором опия, – но, увы, ночь не резиновая. Тебе повезло, Джулиан.