С каждым повтором Алевтина становилась еще более прекрасной и желанной, а собравшиеся слушали юного герцога Рита, затаив дыхание.

Тех, кто не соглашался принять новую веру, не было.

И уже спешили по всем сторонам света первые носители силы Пресветлой — будущие основатели Ордена. Нам оставалось только провести заключительный ритуал, закрепив власть Алив над этими землями и провозгласить рождение новой империи — Лирии. Так что одну проблему с чистой совестью можно было вычеркивать из списка срочных дел.

Теперь — сердце мира и спасение Времени.

Под вечер я отлучился из покоев в поисках чего-нибудь съестного. Люди, занятые подготовкой, могли не есть несколько суток — лишь бы быстрее добиться желаемого. А возглавлял все это безобразие Нартен.

Зулл, увидев меня, тащащего с кухни огромный поднос, приветливо махнул ладонью. Я смог в ответ только кивнуть — руки были заняты. Зато заметил пристально и недобро наблюдающую за князем Вину и с неожиданной ясностью понял, что она его убьет. Сегодня или через неделю — неважно. Но Эрик Рит, побратим великого Дариила, быстро замнет этот инцидент. И, чтобы спасти свою колдунью, вычеркнет из истории имя Нартена Зулла, первого из свободных князей, кто воздал хвалу Пресветлой матери.

Уже у самых покоев я пересекся с сыном. Тот позвякивал какими-то пробирками, придирчиво рассматривая содержимое одной из них в свете факела.

— Кого-то еще поймал для Литта? — окликнул я Эрика.

— Да. Эдорд держал в подвале вампира. Правда, нацедить удалось совсем немного, тварь была на последнем издыхании. Мы думаем дальше заняться родовым знаком-татуировкой. Основу зелья я уже приготовил, осталось еще несколько нюансов.

Я не смог удержать любопытства. О знаке Великого Объединителя история умалчивала. И многие императоры тщетно пытались доказать, что изображение именно на их теле наиболее соответствует символу, который носил Дариил.

— И какое животное он выбрал?

— Змею.

Поднос чуть не полетел из моих рук. А как же львы, драконы, фениксы и единороги, которыми так кичились поколения Литов?!

— Серьезно?

Эрик кивнул.

— Хладнокровна, рассудочна, опасна, но нападает только, когда ей угрожают. К тому же Дари любит змей…

— Подожди минуту, — попросил я Эрика. Оставив поднос на столе, я порылся в сумке и вернулся в коридор, держа в руках тонкий потрепанный дневник Алив. — Он хранился в фамильной библиотеке, якобы отданный первому Риту Пресветлой матерью на сохранение. Еще одна загадка временных петель.

Парень лениво пролистал первые страницы.

— Ни слова не понимаю, — признался он.

Я в очередной раз порадовался тому, как вовремя к нам попал Василий, для которого язык творцов оказался родным.

— Сохранишь? — попросил я. — В будущем этот дневник мне очень пригодится.

Эрик, забрав из моих рук записи Алевтины, улыбнулся немного грустно.

— В этом есть что-то странное: к тому моменту, когда через сотни лет ты вновь коснешься этих страниц, я уже стану горсткой пыли и праха. Я привык оставлять позади себя могилы и до сих пор не могу поверить, что теперь у меня осталась одна короткая смертная жизнь.

Зато ты оставишь после себя добрую память, — тихо возразил я, осознав, что Эрику просто страшно, — это лучше, чем могилы, поверь.

— Спасибо, Оррен, — парень небрежно сунул дневник подмышку. — Ты будешь на ритуале?

Хотелось бы отказаться, да Алив не позволит.

— Через сколько?

Сын задумался.

— После заката, раньше не управимся.

Я подумал, что получится символично — новый день наступит, принеся с собой мир и спокойствие.

Альга, растянувшись на кровати, лениво щурилась на огонь в камине. Еде она обрадовалась, попытке завести беседу — не очень, присутствовать на ритуале отказалась наотрез, сообщив, что лучше подышит свежим воздухом на заднем дворе.

— Я тут подумала над именем Вины, — супруга подозрительно принюхалась к выпечке и отщипнула кусочек теста от пирога с мясом, — а то мальчики уже до неприличных вариантов дошли.

— Ладно, чего там, — отмахнулся я, — все уже привыкли. Чудно, конечно.

— Ага, — завозилась Альга и, принюхавшись к кувшину с вином, смешно чихнула. — Ты воды не захватил?

— Кисловатое, да, здесь другого не бывает. Даже непонятно, откуда оно тут вообще появилось. Солнца нет, а виноград есть… Намудрила Хель с законами природы!

— Значит, не захватил, — констатировала супруга. — Ты помнишь, как зовут твою прародительницу?

Сначала я задумался, тщательно перебирая в уме свои же собственные записи и исторические изыскания. А потом, вспомнив, замер.

— Просто я-то в твоей родословной не разбираюсь, — продолжила женщина, занятая ощипыванием пирога, а потому не заметившая моего состояния. — А ты должен всех помнить. Вот и сам назови девчонку именем, которое носила жена Эрика. Оррен?..

— Я вспомнил ее, — ошеломленно признался я, — портрет, эти веснушки по лицу и плечам, которые в юности казались мне безобразными… Клевина Рит!

Альга восторженно вскрикнула:

— Клевина! Все-то слог один выкинули — зато зазвучало. И сокращение оставить можно, Эрик от него млеет. А его ты вспомнил?

Я кивнул. Действительно, портрет первого Рита мало кто видел. Про подвиги слышали все, а так считали, что априори похожи на великого предка. Все мужчины из моего рода были сероглазы и темноволосы. Кроме меня… И когда я, исследуя нашу родословную, отыскал старый портрет Эрика, подумал, что это просто очередная насмешка судьбы. Теперь же получалось, что если действительно они вдвоем с Виной дадут начало моему роду, то дети своей мастью пойдут в темную колдунью.

А вот русые волосы и синие глаза были отличительными признаками Наместников Хель. Чего стоит уже то, что я был вылитый Норт. Это Рик чуть отличился, а так многие поколения носителей безумия Убийцы напоминали друг друга, как капли… даже не воды — крови.

Ответа на эту загадку у меня пока не было.

Закончив трапезничать, я еще раз спросил у жены, не передумала ли она спуститься в общий зал, но та только отмахнулась. Василий тоже не захотел принимать участия в ритуале, а потому мне пришлось идти на этот спектакль одному.

Впрочем, надо отдать должное Литту — он сделал все идеально.

За прошедшую неделю мальчик немного возмужал и, наконец, осознал, какой долг согласился повесить на себя. Но не испугался, наоборот, почувствовал свою важность и нужность. Сейчас, стоя в центре круглого зала, Дариил, воздев руки к полотку, нараспев читал хвалу Пресветлой матери. И с каждым словом помещение насыщалось магией, а в воздухе появлялись золотистые искры, оседающие на присутствующих благодатью.

Алив тоже расстаралась.

Творец появилась перед нами на последней строчке.

Сегодня она была молодой женщиной около двадцати пяти лет. Фигуристая. Округлые бедра и грудь, тонкая талия. Покатые плечи. Длинные золотисто-рыжие пышные волосы до пят завивались крупными кольцами, их схватывал перевитый обруч с крупным изумрудом по центру лба. Овальное лицо с точеными чертами украшали веснушки, рассыпавшиеся по тонкому вздернутому носу и щекам; крупные ярко-зеленые глаза, с пятью рыжими крапинками каждый, внимательно оглядели присутствующих. Полные чувственные губы тронула нежная улыбка.

Властная, справедливая, всесильная, прекрасная. Стоящие рядом со мной мужчины едва не задыхались от восторга, жадно рассматривая контуры желанного тела, которое скрывала полупрозрачная ткань белого платья-туники. Ровная светлая кожа сияла бледным светом, не позволяя отвести взгляда.

Алив, насладившись произведенным эффектом, тихо заговорила. О своем покровительстве и любви; о безумной Хель, которая до этого момента не позволяла Пресветлой матери воплотиться в мире и принести в него процветание.

Я, скривившись, занялся изучением фресок, украшающих зал.

Вернулся в покои поздно и почти не удивился, не отыскав в них Альгу. Кажется, супруга и правда не нашла дела интереснее, чем отправиться дышать «свежим» воздухом. А может, решила заглянуть к Василию — нажаловаться на меня. Судя по всему, обид у супруги накопилось достаточно. Жаль только, она не спешила ими поделиться.