— Предлагаю не ждать указания свыше, сидя в луже, а попробовать дойти до нормального жилья и узнать, куда нас занесла нелегкая. А Алив пускай как хочет нас потом ищет. Сама виновата, что решила в угадайку поиграть.

Василий и Альга протестовать не стали. Подождали, пока Оррен определится с направлением, и побрели за ним. Правда, Альга продолжала бормотать под нос что-то нелицеприятное о творцах и их дурацких играх, но за шумом дождя Василию сложно было что-либо разобрать. Переливать же из пустого в порожнее, не разобравшись, что к чему, иномирцу не хотелось. Если бы Оррен знал — не стал бы молчать. А так сам, ссутулившись, бредет впереди, даже не оборачивается: первый признак, что герцога мучают угрызения совести и сомнения. Но этим Рит вряд ли решит делиться.

— Итого у нас в наличии… — Крис слез с широкого подлокотника кресла и прошел в центр комнаты, чтобы посмотреть на все с другого ракурса: — Один заговор государственного масштаба, тридцать тысяч кочевников на границе и творец Убийца, возомнившая себя примерной мамочкой. Идеи?

— Вытащить папу — он поможет! — сразу предложила Юлька, не понимая, почему Хель до сих пор не хлопнула в ладоши и не переместила Оррена, Альгу и Василия обратно. Ответ творца: «Алив сильнее, и она в своем праве» — как достойная причина бездействия не рассматривался.

— Могу уничтожить первые два пункта списка, — щедро пообещала Хель, проигнорировав восклицание Юльки. — Не зря же говорят: нет человека — нет проблемы. С третьим же вам придется смириться.

Даже Юльтиниэль вздрогнула от того, насколько буднично и скучно прозвучало предложение творца. Одно дело — заговорщики: кучка престарелых консерваторов, в большинстве случаев безнадежных фанатиков Пресветлой матери. Кристиан не собирался кривить душой: если бы он сам разрубил этот узел, не стал бы жалеть тех, кто давно подписал императору смертный приговор. Но уничтожить целый народ, только потому, что он неудачно приблизился к чужой границе?

Впрочем, это же Хель! Чего еще можно от нее ожидать? По сравнению с мирами, которые она обращала в пыль, тридцать тысяч душ вряд ли стоят многого.

— Спасибо, — честно поблагодарил Убийцу Крис, — но, если возможно, это предложение мы оставим на самый крайний случай.

— О! — удивилась она, некрасиво округлив глаза. — И ты не будешь пафосно отказываться от содействия Убийцы? А как же: «Я не позволю тебе творить зло!» и прочая дребедень, которую положено говорить прекрасному светлому принцу?

Юлька и Крис переглянулись и, несмотря на удручающе-невеселую обстановку, захихикали. «Прекрасного светлого принца» император напоминал меньше всего. Вот темного злодея — запросто.

— Это было бы слишком самонадеянно и глупо, — заметил Кристиан.

Пока кочевники не представляли для Лирии никакой угрозы, император мог себе позволить пофилософствовать о ценности жизни человека и гуманности. Но в тоже время Кристиан знал, как только угроза появится и перед ним встанет выбор: степняки или лирийцы, он, не задумываясь, примет помощь творца.

Свой народ всегда дороже чужих захватчиков.

— Славный мальчик, — своеобразно «похвалила» его Хель, заставив Криса разом почувствовать себя домашним питомцем творца, который научился приносить тапочки. — В любом случае, нам пора. Сюда уже поднимается ваша знакомая Маришка, и попадаться ей на глаза я не хочу.

Юльтиниэль договорилась, что отправится в герцогство вместе с подругой, а Крис останется в столице. Сейчас бросать дворец без императора было бы слишком опрометчивым поступком. Все равно, что предоставить заговорщикам полную свободу действий. Самое обидное заключалось в том, что основные имена были давно известны, но поймать лордов с поличным не получалось ни в какую.

Хель же еще не определилась, кому ей составлять компанию. Конечно, она хотела пойти с дочерью. Но Юля заявила, что если за время, пока творец будет прохлаждаться в безопасном поместье Ритов, здесь что-нибудь произойдет…

В общем, Убийца склонялась к мысли, что начинать добрые семейные взаимоотношения стоит с помощи зятю.

Хотя восторга по этому поводу точно не испытывала.

Перемещение удалось на славу. Юльтиниэль стоило лишь дотронуться до Маришки, и в следующую секунду они стояли в приемном зале. Здесь уже находилась ожидающая девушек Элизабет; в стороне замерли дворецкий Мастро и нянюшка Матвевна.

— Ваше величество?

Юлька медленно моргнула, вспоминая, что к ней теперь обращаются именно так, но к нянечке даже не повернулась.

— Элизабет, вы тоже чувствуете, да? — Юльтиниэль зачем-то принюхалась и два раза хлопнула в ладоши. — Вот это сила! Никогда ничего подобного не ощущала!

Графиня Этт снисходительно кивнула.

— Пресветлая мать проделала гигантскую брешь в пространстве, она до сих пор не затянулась. И я не смею даже думать о том, насколько далеко пришлось отправиться твоему отцу.

— Надо бы закрыть, — Маришка дернула подругу за рукав. — В противном случае, в чью-нибудь спальню легко может свалиться незваный гость. Если хочешь, я посмотрю, только вещи где-нибудь оставлю…

Юльтиниэль нахмурилась: быстро принимать решения и ориентироваться она умела плохо. Особенно, когда нужно было действовать не самой, а отдавать приказы другим. Но предложение Маришки звучало здраво, к тому же, графиня Этт согласно кивнула, гордясь невестой своего сына.

— Хорошо! — решила Юлька. — С этого и начнем. Когда вернется отец, непонятно. Матвевна, — позвала полуэльфийка, будто только теперь вспомнила о присутствии в зале посторонних, — проследи, чтобы слуги не болтали. Чем позже соседи узнают об исчезновении герцога — тем лучше. Скажи, что те, кто не уследит за своими языками, сильно пожалеют об этом. Устрой Маришку и позаботься о наших с графиней вещах, после чего вели готовить обед.

Дождавшись, когда нянечка кивнет, Юльтиниэль сделала пару шагов к двери, затем остановилась:

— Элизабет, вы мне не поможете осмотреть покои папы, вдруг что-нибудь найдется? Не хочу сидеть сложа руки, если Маришка сразу примется что-то делать, — бесхитростно оповестила она.

Полувампирка хихикнула, но осеклась под осуждающим взглядом Матвевны.

— Пойдем, девочка. Тафь будет рада твоему возвращению, как сделаешь все, поможешь ей прибрать господские покои.

Старая нянечка, не подозревающая об изменениях, которые произошли в жизни Маришки, крайне удивилась, когда императрица и графиня накинулись на нее разом:

— Не девочка, а «госпожа стихийница»! — поправила Юлька.

— Чтобы невеста моего сына делила комнату с какой-то служанкой и занималась уборкой?! — возмутилась Элизабет. — Маришенька, даже не думай!

Полувампирка смутилась, но сдержанно кивнула. Вообще-то, она не возражала ни против уборки, ни против того, чтобы вернуться в любимую комнату к смешливой и жизнерадостной служанке Тафь. Наоборот, с ужасом подумала, что если графиня будет ее опекать подобным образом и дальше, Маришка быстро умрет от безделицы. Это герцог Рит и Альга принадлежали к тому типу людей, которые всегда могли придумать себе занятие. Даже целыми днями лежа на диване, они успевали передумать столько вещей, что времени на скуку просто не оставалось. А вот Маришке необходимо было занимать не только мысли, но и руки.

Матвевна проводила ее до гостевых покоев. Кажется, нянечка еще не решила: одобрять ли Маришку, решившую прыгнуть выше своей головы. Но, закрывая двери, улыбнулась вполне тепло.

Девушка потопталась на месте, подергала тяжелый полог и, кинув свою сумку на кровать, решила сразу отправиться исследовать брешь. Маришка тоже, хотя и в меньшей степени, чем Юльтиниэль, ощущала, как магия вокруг нее иссыхает, тонким ручейком утекая сквозь трещину в пространстве, проделанную Пресветлой матерью. Поэтому следовало поторопиться, а уже после этого можно вдоволь поваляться на постели и, переодевшись в какое-нибудь дорогое платье пройтись перед теми, кто раньше ее дразнил и обижал.

Поместье, с детства исследованное до каждого поворота и ступеньки, теперь казалось чужим. Маришка шла знакомыми галереями и заново изучала украшающие стены портреты благородных Ритов, перемежающиеся с дивными пейзажами; рыцарские доспехи в нишах, несущие свой вечный караул; чудесные витражи, превращающие коридоры в площадки для игр разноцветных солнечных зайчиков. Встречающиеся на пути слуги, невесть как услышавшие о новом статусе Маришки, завистливо вздыхали и провожали долгими, задумчивыми взглядами. Девушка их понимала. Мало того, что новая герцогиня Рит — безродная язва, так еще и любимый объект для шуточек: дочь сумасшедшей горничной Илиз, вдруг превратилась в «госпожу стихийницу», получив полное право приказывать им.