Все трое были ранены, в горячке боя и последующем беге никто этого не замечал, а вот почувствовали это потом, когда схлынул боевой запал и адреналин. Хуже всех было с Ашкеном, у него было проткнуто бедро с внешней стороны и левый бок мечом, у Тубора, по всей вероятности, поломано с правой стороны несколько ребер, а все лицо напоминало лиловую сливу, у Дарка наливалась огромная гематома на левом плече и предплечье.

Дарк почти тащил Ашкена на себе, сжав зубы, хоть и самому приходилось несладко, но он считал, что он – наименее пострадавший из них всех. Хорошо, что у них было оружие, лук с несколькими стрелами и огниво, которое теперь Дарк таскал все время в кожаном мешочке со шнурком на шее. Даже не отойдя, а отползя в первый день в глубь леса, они решили немного переждать.

Дарк взял лук и отправился искать дичь, надеясь что-нибудь подстрелить. Есть всем хотелось ужасно. Ему повезло, и он подстрелил небольшого кабанчика. Кое-как дотащив его до организованной ими стоянки, он с помощью Тубора принялся его разделывать, правда, помощь была – одно название. Костер уже горел, и они, чуть обжегши на нем печень кабанчика, принялись жадно ее поглощать. Утолив немного голод, Дарк продолжил снимать шкуру и разделывать кабана дальше. Они провели на этом месте два дня, отлеживаясь, врачуя раны и отъедаясь. А затем двинулись в путь, при этом, как и говорилось раньше, не зная, куда придут. Шли медленно, двигаться быстрее не давали раны, хорошо, что ни у кого не было воспалений, и те, пусть и не быстро, но подживали.

На четвертый день пути, когда этот массив леса закончился, и им поневоле пришлось выйти в прилегающую степь, они столкнулись с отрядом королевских гвардейцев. Это был дозор из находившейся неподалеку крепости и городка вокруг нее. Дозор так и нашел их, медленно бредущих по дороге, поддерживающих друг друга. Но при виде конников парни разошлись в стороны, чтобы не мешать друг другу, и обнажили оружие, надеясь подороже продать свои жизни. И лишь увидев цвета воинов, снова повисли друг на друге.

Их сопроводили в крепость, накормили, а потом один из офицеров долго расспрашивал, делая какие-то пометки на листе бумаги. Наверное, в крепости убедились, что врагами они не являются и шпионами польмарцев тоже. Им вернули оружие, и лекарь принялся врачевать их раны и ставить компрессы на гематомы и синяки. Королевство, наконец, вступило в войну, и дозоры разведчиков рыскали по территории, пытаясь составить план размещения захватчиков, их численность и силы.

Оказалось, что тут побывали граф и Франка, да и все, кто был с ними на плоту. Буквально несколько дней назад их отправили в столицу, один лишь гвардеец остался в крепости и лежал в местном лазарете. Когда они немного пришли в себя и лекарь разрешил им вставать, они все втроем заявились в гости к гвардейцу, и радости того не было предела. Он очень благодарил Дарка за оказанную ему помощь, показывал кисть, которая вопреки всему заживала и даже немного работала. Конечно, чтобы полностью она восстановилась, надо еще много времени, а может, полностью она и не восстановится. Но уже и то, что есть, хорошо. Ноги тоже вроде бы срастаются правильно, но это тоже будет ясно, когда снимут повязки. Гвардеец рассказал, как они гнали лошадей, а потом, не останавливаясь, перешли на рысь и так двигались до самого вечера. Переспав в небольшой роще, они с самого утра продолжили путь и почти сразу же столкнулись с дозором, который их, как и Дарка с ребятами, отправил в крепость.

– Мама, ну что ты, успокойся, ведь все хорошо закончилось! Ты думаешь, я ожидала, что так все произойдет?

– Все, больше никуда, сидеть во дворце и ни шагу, пока не закончится война! Ты даже себе не представляешь, что я уже думала, особенно узнав о разгроме вашего каравана. Тебя ведь девяносто процентов придворных похоронило, только мы с Лионой надеялись неизвестно на что. И, слава Спасителю, наши надежды оправдались.

– Знаешь, мама, если бы не один мальчишка, мой ровесник, сын барона из королевства Болар, не думаю, что мы с тобой бы сейчас разговаривали, если бы не он. Правда, он почему-то скрывал свое происхождение от остальных, о чем и меня просил. Он ведь меня и вытащил из той толчеи, когда ранили, а потом еще и лечил, да еще и нес на руках, пока я была без сознания.

– Кстати, как твоя рана? – спросила королева дочь.

– А, – отмахнулась та, – нормально, твой придворный лекарь Лавен осмотрел, сказал, что очень повезло, что ничего не задето и что правильно и вовремя провели лечение.

– Извини, что перебила, может, мальчишка просто соврал тебе, что дворянин? Увидел красивую девушку, распустил хвост и, чтобы произвести впечатление, сказал не подумавши, а потом, опомнившись, решил разыграть таинственность.

– Не знаю, мама, просто он мне понравился, но манеры и поведение все же говорили, что он из благородных, хотя, может, я и ошибаюсь. Знаешь, я еще никогда не видела таких целеустремленных людей, верных слову и своим обязательствам. А еще он красив, и, думаю, дети от него тоже будут красивыми, – в ответ на эту тираду королева фыркнула.

– Смотри, простолюдины мне у трона не нужны, так что умерь свою страсть и поступки обдумывай.

– Мама, перестань, я уже вполне взрослая и вполне могу различить ложь и правду. Он мне хоть и понравился очень, но голову я не потеряла. Дарк, так его звали, – продолжала тем не менее Франческа, – Дарк дир Мушер. Он был самым младшим среди мужчин, не считая брата баронессы, но все его почему-то слушали. Даже граф Ковский, а ты же знаешь, какой у него гонор и какой он скандалист, ни разу не возразил, и ты знаешь, он работал так же, как и все, кто был, выполнял и грязные работы, и тяжелые, я просто поражалась. Это был совсем другой человек, не тот, которого я привыкла видеть. Ты бы повесила графу какой-нибудь орден, он неплохо себя показал.

– Да, я думала об этом, хотела тебя спросить, ну а раз ты тоже за, то графа наградим, – задумчиво проговорила королева, не сводя глаз со своей младшей дочери.

– Баронесса Имилия эну Вотр, племянница начальницы канцелярии, готова была отдать Дарку свой пояс, которого, правда, ей еще год ждать. Втрескалась в парня по уши, даже то, что он простой наемник, ее не останавливало, – усмехнулась Франческа.

– Даже так? – удивилась королева. – А ведь я с ней пообщалась, девочка неглупая, надо ее возвести в ранг фрейлины при наследнице, как думаешь?

Дочь махнула рукой на слова матери, мол, это твое право, а потом продолжила:

– Жаль, конечно, что, по всей вероятности, этот парень погиб. А знаешь, мама, вот его я могла бы привести к тебе на смотрины, – проговорив это, девушка смахнула невольную слезу.

– Ну что ты, девочка моя, будем надеяться, что и с ним все обойдется, нам просто ничего больше не остается, только надеяться. Ладно, радость моя, у меня много работы, – проговорила королева, обнимая и целуя дочь, – иди, вечером поговорим.

Франческа встала и направилась к двери, а королева посмотрела ей вслед и вздохнула.

«Вот и у тебя, дорогая, первые потери, а сколько их еще будет, сколько будет разочарований и слез. Но, может, Спаситель пощадит, и тебя минует такая судьба, – думала королева, глядя вслед своей младшей дочери. – А тут еще этот барон или не барон появился, хотя вроде бы он уже и пропал. Ну пропал так пропал, а если вдруг объявится, проверим, какой он барон».

Когда дочь вышла, Сальва Мистель Ланская из заботливой матери снова превратилась в королеву. Она позвонила в серебряный колокольчик, и в дверь заглянул секретарь.

– Что изволите, ваше величество?

– Вызови ко мне коннетабля и адмирала, – проговорила королева, просматривая донесение тайной службы.

«Ах, как не вовремя эта война, – думала королева. – Тот, кто это затеял с убийством посла, немного просчитался. Чтобы сместить меня, ему вначале надо было бы настроить народ против династии, а потом уже призвать иностранные державы, чтобы скинуть ненавистный режим. А он поспешил, и в результате селяне, подвергшиеся разграблению и уничтожению польмарцами, обозлились на захватчиков. И если сейчас дать им вождя и немного оружия да пообещать после войны помощь и послабление в налогах, под ногами захватчиков будет гореть земля. А тут еще и весна, пусть и ее конец, но до урожая еще далеко, а солдат надо кормить. Конечно, нам тоже тяжело будет, но пшемам еще хуже. Значит, несколько лет засухи и неурожая так подкосили экономику страны, что королю польмарцев Кадошу гардар Стадору, чтобы удержать власть, надо было направить гнев народа куда угодно, а тут подвернулись мы. Благо, война между нами давно назревала».