Выслушав командира отряда, все потихоньку разошлись по своим комнатам. Дарк перед сном еще зашел в конюшню, скормил своему новому коню морковку и тоже отправился спать.
Дороги пусть и были еще не до конца подсохшими, но по ним уже можно было нормально передвигаться. Зима здесь, на юге, в этом году была малоснежная, и дороги раскисли совсем немного. День выдался солнечный. Карету, в которой находились малолетняя баронесса, ее брат и тридцатилетняя служанка, сопровождали еще пятеро гвардейцев баронства. Так что охранников было почти два десятка, если считать еще и кучера, у которого на козлах тоже торчала рукоятка меча.
Старшие охранных отрядов посовещались и решили передвигаться от одного постоялого двора до следующего. Так было и спокойней и комфортабельней, спать в палатках на земле еще было и холодно, и некомфортно. Из рассказа гвардейцев баронства выяснилось, что у родителей баронессы был конфликт за лес с соседним бароном эну Саливаном. Барон этот в этих местах появился всего несколько лет назад, оказавшись дальним родственником предыдущих баронов Саливанов, умерших и не оставивших прямых наследников. Поговаривали, что он не гнушался и на дорогах разбойничать там, где жил до этого, но подтверждения этим разговорам не было, и все свелось на досужие вымыслы недоброжелателей.
Конфликт произошел, когда сервы Саливана были застигнуты за вырубкой леса, и барон Вотр предъявил претензии. Саливан, вместо того чтобы извиниться и забрать своих людей, взъярился и стал размахивать какими-то бумагами, утверждая, что половина леса принадлежит ему. Барон Вотр подал иск к барону Саливану на имя герцога, и должно было состояться слушание дела, но тут он вместе женой и пятеркой дружинников внезапно пропадает, возвращаясь с бала по случаю дня рождения сына герцога. Приехавшие чиновники в течение двух дней вынесли вердикт, что на барона Вотра напали дикие звери и все, кто с ним был, были ими сожраны.
Через несколько дней Имилию попытались отравить, лишь случайность помешала произойти еще одному несчастью. Служанке очень уж хотелось попробовать сдобные рогалики, которые она несла на ужин девочке, она и съела один. Нашли ее лежащей на полу с разбросанными вокруг тела рогаликами, разбитым кувшином с фруктовым взваром и пеной изо рта. В это же время пропал помощник повара, его через несколько дней случайно нашел пастух овец в овраге с перерезанным горлом.
После этого управляющий замком и начальник гвардейцев замка решили отправить детей в столицу, к родной тетке, служащей начальником канцелярии у королевы. Девочка была не на шутку испугана пропажей родителей. В происшествие со служанкой, вернее, попыткой отравления ее не посвящали, сказали, что служанка оступилась, упала и, ударившись головой, умерла. Но и эта смерть только добавила страха бедному ребенку.
Баронесса Имилия на всех стоянках или остановках всегда оказывалась рядом с Дарком: иногда просто молча сидела рядом, а изредка задавала простые вопросы. На постоялых дворах всегда садилась за стол, за которым сидел Дарк. Ее служанка поначалу начала давать советы, что, мол, не пристало баронессе сидеть за столом с простым наемником, но Имилия ее грубо оборвала:
– Я сама разберусь, что мне пристало, а что нет! Попрошу тебя мне не указывать, а то я могу тебя просто тут оставить, если будешь надоедать мне нравоучениями.
Служанка побледнела и замолчала, в дальнейшем она только отвечала на вопросы баронессы или ее брата.
Дарка тоже иногда раздражала назойливость баронессы, но сказать он об этом не мог, только и того, что думал: «Медом ей тут намазано, что ли?» Просто по младости лет он не понимал, что это – первая влюбленность девочки. А окружающие все понимали, но молчали и лишь усмехались.
Двигались они неспеша и на одном из постоялых дворов столкнулись со столичными чиновниками и сопровождающими их королевскими гвардейцами. Чиновники, как потом выяснилось, проводили проверки принадлежащих короне провинций, городов и руководства оных, но были срочно отозваны в столицу. Состав проверяющих был очень разнообразным: от убеленных сединами важных господ до молодых ровесников Дарка, скорее всего, слуг или учеников. Была среди них даже одна очень симпатичная девушка, которая сразу же очень понравилась Дарку. От них Дарк и остальные, сопровождающие баронессу, узнали о начале военных действий между королевствами Кармина и Польма. В тот же вечер за ужином было принято решение обратиться к комиссии проверяющих, обрисовав им ситуацию с баронессой, чтобы они разрешили двигаться вместе с ними.
Уже третий день их караван двигался в сторону столицы. Узнав о начавшейся войне, все спешили оказаться как можно дальше от боевых действий и войск агрессора. Но тракт только через день должен был сделать поворот и резко уходить от границы в глубь королевства.
Последний день перед поворотом они даже не стали ночевать на постоялом дворе, стоящем у дороги, а, отъехав километра два, разбили лагерь в лесу. Конечно, не будь с ними карет, а также пожилых чиновников и малолетних детей, двигались бы они намного быстрее, но тут изменить уже ничего было нельзя. Остановились, когда почти свечерело, быстро установив палатки и сварив какую-то кашу, поели и, выставив охрану, попадали спать. Командовал всем караваном лейтенант королевских гвардейцев, он же расставлял посты из гвардейцев и людей Джуза.
Дарк сегодня как раз попал в первую стражу, занял свое место в кустах у самой опушки леса и принялся прислушиваться к ночным звукам. Лагерь спал, лишь иногда ночную тишину нарушали вскрик ночной птицы или фырканье лошадей, которых отвели еще дальше в лес. Все это абсолютно не мешало Дарку предаваться мыслям о девушке, которая так запала в душу. Он так и не смог выяснить, кто она такая: у кого не спрашивал, все или отделывались шутками, или просто пожимали плечами. Через пару часов его сменили, и он провалился в сон, лишь только коснулся головой седла, служившего ему подушкой.
На следующий день в неприятности они влетели сами, притом на всем скаку. Почему в этот раз вперед не послали разведку, Дарк не знал, может, потому что все немного расслабились после поворота. Но в месте, где лес подступал почти вплотную к тракту, а дорога делала поворот, они воткнулись в сражение. По всей вероятности, воины Польмы (а это были они, так как имели сюрко с гербом своего королевства) напали на довольно большой купеческий караван. «Ну а почему бы не пограбить, – думали они, – сейчас самое время».
Караван имел неплохую охрану, да и все, кто мог, в караване схватились за оружие, понимая, что пощады не будет, и яростно сопротивлялись. Но напавших было много, некоторые уже принялись грабить караван, а другие добивали десяток сопротивляющихся. Когда отряд баронессы выскочил из-за поворота, оторопели и те, и другие, и ничего не оставалось делать, как принять бой. Вперед, не раздумывая, рванули гвардейцы – поначалу это принесло свои плоды, но по мере втягивания в бой всех воинов Польмы гвардейцы и люди Джуза начали нести потери. Все-таки польмарцев было намного больше.
Дарк вертелся, как вьюн, на своем коне: он первый раз в жизни принимал участие в настоящем бою, и все наставления учителя с первых же минут напрочь вылетели из его головы. Но все-таки старому сержанту удалось вбить в него умения на уровне рефлексов. Вот на него накинулся один из врагов. Яростно визжа, он попытался ударить Дарка мечом, но тот пригнулся до самой гривы и потерял лишь свою шляпу. В ответ просто ткнул мечом навстречу противнику, протыкая его кожаный доспех и его тело. А потом закрутилась круговерть, Дарк даже успел вынуть ноги из стремян, когда конь под ним зашатался и стал заваливаться. Оказавшись на земле, он ударил ближайшего к нему воина Польмы по ноге, почти отрубив ее. Казалось, сознание его разделилось, и он видит все, что происходит вокруг, и еще успевает отражать и наносить удары. Вот упал Ивар, этого здоровяка убили сзади: пока он отражал атаку двух противников, третий воткнул ему меч в спину. Вот Лысый, свалив одного, потом другого, пробился к Джузу, и, став спиной к спине, они принялись отбиваться от нападавших. Дарк оказался впереди всех и почему-то с удивлением увидел рядом с собой невысокого незнакомого парня с боевым топором в руках и еще одного здоровилу, размахивающего почему-то оглоблей, и с рабским ошейником на шее. Битва разбилась на небольшие очаги сопротивления, которые постепенно затухали.
