Местная криминальная хроника не заинтересовала, и я переключил на земной инфоканал «Говорит Москва».

На нём шёл очередной выпуск общественного обсуждения участия России в мегапроектах планируемых СФЧ. На экране возникли двое спорящих, из подстрочных данных стало ясно, что между собой спор ведут профессор философии А. И. Антонов и директор синдиката Космоатом В. С. Белухин. Оба спорщика были одеты по последней земной моде — их костюмы были очень похожи на спортивные моего времени, но с белыми поло, под наполовину расстёгнутыми олимпийками. На мой взгляд, сформированный вкусами двадцать первого века, выглядело очень смешно.

Послушав различные доводы о том что полезнее и выгоднее для Российской конгломерации и СФЧ — орбитальный лифт на Земле или Земное орбитальное мега-кольцо, я убавил звук и задумался.

«На Марсе и Земле всё по-другому, никаких тебе корпораций-квазигосударств, а счастливая достойная жизнь, не то, что здесь, на фронтире цивилизации. Хорошо это или плохо? Насколько тамошние реалии отличаются от медиа-картинки? Много-ли там подводных камней, о которых не говорят?»

Шла к концу четвёртая неделя нашего пребывания на станции, ремонт Рычагова был почти завершён, радиацию дезактивировали, пробоины в отсеках залатали, поставили новый вспомогательный реактор, термоядерный двигатель полностью вытащили и заменили повреждённую секцию внешнего оборудования.

Конструкция корабля позволяла вытаскивать термоядерный двигатель, как своего рода картридж, проводить ремонтные работы и вставлять обратно или полностью заменять. По последним сообщениям, дело шло к тому, чтобы начать монтаж двигателя в корпус Рычагова. Авила находилась на корабле, лично контролируя важную операцию, а я, с частью экипажа, продолжал прохлаждаться на кольце.

«Кстати, скоро с Валентом и Германиком на обед пойдём.»

И мы пошли, после того как я ещё час провалялся с пивом на диване, вполуха слушая яростный спор, транслируемый с Земли.

В последние дни голова у меня была забита серьёзными, никак не решаемыми проблемами. Во-первых, после появления моих директив об изменении в регистрации активов, подчинённые Тита в этих организациях, осознали, что он жив. Ко мне посыпались различные доклады и просьбы принять то, или иное решение. Естественно, я был ни в зуб ногой в этих вопросах и приходилось или уходить от ответов или импровизировать.

Во-вторых, Никитины тоже узнали, что Тит жив, и, судя по всему, это поставило семью в непростое положение — только что разрешённые расклады опять менялись. Соответственно, от них стали приходить запросы, на которые я вообще не понимал, что отвечать и поэтому пока отмалчивался.Было ясно, что просто так это не пройдёт. Однако придумать что-либо лучшее, чем просто молчать, пока не получалось.

В общем, загруженный этими сложностями, я шёл обедать в компании членов экипажа Рычагова — дока Валента и милеса Германика Шредера. Брат Шредера погиб при взрыве реактора, а Германика Авила определила мне в охранники. Нам оставалось пройти ещё пару блоков, когда от пси пришло ощущение лёгкой тревоги.

/ Ψ: Предупреждение, подозрительная активность./

Я начал оглядываться, пытаясь понять, в чём дело, но ничего не заметил. Только я хотел сказать сопровождающему меня милесу, о происходящем, как пси обрисовала красным несколько силуэтов.

— Герман, — начал я, но события было уже не остановить.

Идущие навстречу двое роботов откуда-то выхватили карманные иглеры. Германик среагировал первым и бросился вперёд, доставая свой гражданский иглер с нелетальными инсуннерами уменьшенной мощности. Легально на станции можно было владеть только такими, да и то, требовалось подтвердить контракт и квалификацию охранника — мне даже пришлось заключить с Германиком Шредером договор на охрану.

Немного растерявшись, я, тем не менее, попытался уйти с линии стрельбы, и прыгнул в сторону, намереваясь спрятаться за ближайшей колонной. Колонна отгораживала нижнюю открытую террасу ближайшего блока, где располагалась одна из местных кофеен. Краем глаза я увидел, как голова сидевшего за ближайшим столиком, и начавшего было вставать человека в чиновничьем моно, взорвалась от попадания демолитора:

«У них боевое оружие!»

Я упал на террасу и смог закатиться за колонну. Рядом прозвучало ещё два хлопка от попадания игл в какие-то препятствия. Слышались панические крики и шум, люди разбегались в разные стороны.

Скрывшись за колонной и тяжело дыша, я выставил перед собой руку — по кисти медленно потёк поток наномашин, формируя в руках иглер. Затем оглядевшись, и видя, как Германик короткими очередями расстреливает бегущих к нему нескольких роботов, я перекатом, ну или почти перекатом, ушёл вглубь террасы, пытаясь скрыться под стоявшими там столиками кафе. Практически одновременно с моим манёвром, по столешницам прошла очередь демолиторов, слегка раскачивая их маленькими взрывами — но любые иглы хороши только при попадании в цель…

Не помня себя от страха, заполз за очередную колонну, вжуххх и боевой стим пробежал по венам, смывая ненужные эмоции — всё-таки пси удобная штука, сама управляет некоторыми вопросами не требуя вмешательства.

Отвернулся от колонны, хотел было опереться на неё спиной, и, в этот момент, увидел робота с иглером — его оружие почти уткнулось мне в лицо. Новому противнику ещё оставалось чуть-чуть довернуть ствол для выстрела, но в моей руке уже был зажат сформировавшийся иглер.

Не рассуждая, я нажал на спуск. Мой несостоявшийся убийца упал, покрывшись искрами разрядов.

/ Ψ: ИМΠ 44./

Я встал на ноги и, выглянув из-за колонны, увидел, что Германик, расправившийся с первыми нападавшими, тоже озираетсявокруг. Он ободряюще мне улыбнулся, а затем тут же упал, поражённый демолитором. Сразу следом, тот, кто в него выстрелил, засадил очередь игл по мне, не экономя. Я только и успел, что отшатнуться, апотом, не теряя времени, сразу выглянул обратно. И выпустил во врага короткую очередь в три иглы, до отсечки.

Снова спрятался, и опятьиглы с глухим стуком прошлись по колонне.

/ Ψ: ИМΠ 41./

«Так не пойдёт, надо что-то делать», — думал я, опять пытаясь отстреливаться.

/ Ψ: ИМΠ 38./

«Иглы-же кончатся!»

/ Ψ: ИМΠ 35./

Я попытался несколько раз сменить позицию, однако стрелок умело отсекал меня, и не давал выйти:

«Сколько их там? А если обойдут? Или гранату кинут?»

/ Ψ: ИМΠ 32./

/ Ψ: ИМΠ 29./

/ Ψ: ИМΠ 26./

Я присел, и осторожно высунулся для стрельбы снизу, в надежде, что смогу его подловить. Выстрелил, но когда жал наспуск, то уже понял, что не попадаю — враг перепрыгивал через декоративное заграждение, разделяющее виа и террасу, по перилам пробежали искры электрических разрядов от попадания моих импульсеров.

/ Ψ: ИМΠ 23./

Противник скрылся за перевёрнутыми столами: «Эх, мне бы тот пулемёт с Норге!»

/ Ψ: ИМΠ 20./

Я хотел было спрятаться, но передумал и изменил траекторию своего движения, перекатившись за рядом расположенный стол. Передо мной оказалось тело ранее убитого нападавшего, и я укрылся за ним.

/ Ψ: ИМΠ 17./

Мне удалось сохранить относительное преимущество, теперь я наблюдал за возможными укрытиями, а враг прятался:

«Есть шанс его подстрелить, когда высунется!»

Я встал на одно колено и внимательно следил за возможными укрытиями.

И робот высунулся. Мои иглы накрыли его руку и сферический шлем искрами разрядов, а его демолитор взорвался в ноге.

Нога подломилась — и я упал. Вновь знакомый огонь по венам, коктейль из ревитала и чего-то там ещё, на этот раз строго по рецепту пси, а не самолечение, как в прошлый…

Быстро перегруппировавшись, я снова привстал, высматривая врагов, никого не было, виа перед блоком была завалена телами — причастными и непричастными. Тяжело дыша, я внимательно обшаривал стволом иглера пространство перед собой:

«Как бестолково всё вышло… Шредер убит, а где док? Не видно!»