Света брела по разбитому снарядами городу, полупустым улицам и думала, как ей выкручиваться из этой ситуации. Одели и снарядили её соответственно, поэтому больше всего она напоминала девушку, доставшую немного продуктов и возвращающуюся домой. Несколько раз её проверяли патрули, но маячки были очень хорошо спрятаны, и всё проходило гладко. Говорить она боялась, так как не знала, вшили ей микрофон или нет. Больше всего конечно, одолевали муки совести, ведь через её руки должны будут погибнуть люди, а она мало чего могла сделать. Один маячок она сбросила на дороге, в надежде, что его раздавит машина, после того, как она отойдёт подальше и наблюдающие не поймут, что это было сделано умышленно. На душе сразу стало полегче. Оставалось ещё девять. Ещё один маячок она подкинула в брошенный БТР, возле которого крутились солдаты. Подойдя к ним, Света поинтересовалась, чем они занимаются. Когда те сказали, что снимают последнюю годную запчасть, то и сделала свой выбор.
Уже сутки Света бродила по городу, наступала ночь, сил оставалось мало, ноги сильно устали от постоянного перемещения, ведь мачки отслеживались и она боялась останавливаться.
«А может, это яд действует?» Думала она.
Повернув в очередной раз на новую улицу, её окликнули военные. Вид у неё был истощенный и уставший, поэтому её пожалели и позвали к себе трое бойцов, стоявших рядом с бочкой, в которой горел огонь. Подойдя к бочке и протянув руки к огню, Света неожиданно получила горячую кружку с чаем. Пробежав взглядом по добрым и улыбающимся лицам солдат, Света заплакала.
- Ну, ты чего!? Пожалел её мужчина в возрасте. – Всё это рано или поздно кончится и всё наладится. Пока он её обнимал, девушка почувствовала бедром планшет и опустив взгляд ниже, убедилась в этом. Жестом она показала на него, потом как будто пишет на бумажке что-то. Солдат её понял и достал небольшой листик с ручкой.
У меня в крови яд. Меня заставили раскидать маячки и вернуться, иначе я умру. Меня могут подслушивать. Помогите!
Быстро написав текст, Света передала бумажку солдату и стала наблюдать за его реакцией. Реакция последовала. Глаза у него округлились, но он быстро взял себя в руки, и отозвав в сторону своих молодых товарищей, о чём-то начал с ними переговариваться. Потом они отошли ещё дальше и начали вести радио переговоры. Сколько прошло времени Света не знала, чай она давно выпила и просто сидела на ящике и смотрела в одну точку. Она очень устала морально и физически, она грустила по маме, по ребёнку. Ей было откровенно страшно, ведь сейчас она сама себя отдала в руки неизвестных ей людей.
Когда ей на плечо опустилась рука, только тогда она подняла голову и увидела вокруг себя целое столпотворение. Рядом крутились люди с аппаратурой и что-то докладывали. Через минуту с ней заговорили. Как оказалось, никакой прослушки на ней нет, может из-за большого расстояния. Все маячки у неё забрали и куда-то унесли. Главное, что её посадили в машину и начали выяснять все обстоятельства дела, не давя, тихо и спокойно. Пока Света рассказывала, её успели покормить и несколько раз напоить кофе, просто от усталости она практически засыпала, а разомлев от еды так и вовсе. Как смогла, она указала местоположение их лагеря и обрисовала систему подготовки с численностью этого объекта. Когда она уже просто засыпала во время разговора, её отвезли в какую-то квартиру и уложили спать.
Утром её снова взяли в оборот, но уже не так активно. Сделали забор анализов, но пообещать ничего не смогли, толковых лабораторий с хорошими специалистами тут не было, мера была чисто на будущее, если она снова нагрянет к ним с визитом, а у них получится выявить токсин. При упоминания отравы, Света начала проситься обратно. Препятствовать ей не стали, указали место, в котором в случае чего будет находится средство связи именно для неё. Им она сможет воспользоваться, если снова понесёт маячки или что-то подобное, вызвав нужных людей. Для легенды Свете рассказали, где она сбросила свои подарки и отправили в обратный путь.
Добиралась она почти сутки, коридор, который ей указали, оказался в зоне боевых действий, и петляла она прилично, но дошла. Связавшись по рации, лежащей в тайнике, дождалась машину, которая и доставила её на базу.
К слову сказать под конец ей уже реально поплохело и довезли её в почти безсознательном состоянии. Очнулась Света в маленькой палате с капельницей в руке. Рядом сидела медсестра, которая сразу доложила о том, что пациент пришёл в сознание. Конечно же никто её не поздравлял с успешно выполненным заданием, Светлана вообще боялась, что её выходку с маячками раскрыли и дальше будет что-то страшное, но обошлось. Расспросили, дали отлежаться один день и снова в строй, только теперь у неё в желудке была капсула с сюрпризом. Много в маленький цилиндрик не влезло, но даже так это давало небольшой шанс обрести свободу. Нужно было только снова оказаться один на один с контролёром. К сожалению, такой шанс не желал выпадать, её отправляли на разные задания в основном с большой группой солдат или наёмников. То, в чём её заставляли участвовать, оставило на девушке сильный отпечаток, который навсегда останется в её памяти. А делать их заставляли то, что называется выселение и устрашение проживающих жителей Окраины с их территорий. По крайней мере Света это понимала, в отличии от остальных. Людей как только не пугали. Устанавливали динамики со звуками стрельбы и разрывами снарядов, недалеко от населённых пунктов, вследствие чего беженцы уходили толпами. Особо усидчивых не чурались обстреливать из миномётов и стрелкового оружия. Это был какой-то ужас. В некоторых населённых пунктах были вообще только женщины. В других доставали попрятавшихся по подвалам. Иногда солдаты просто кидали гранаты в погреб и даже не проверяли, был ли там кто-то или нет. Для чего и для кого они выгоняли людей с их насиженных мест она не знала, но сердце кровью обливалось, когда такое творилось своими же войсками со своими гражданами. Однажды она достала ребёнка из погреба в который закинули гранату, Света просто проходила мимо и услышала детский плач. Ребёнок выжил чудом, мать закрыла его своим телом и он не пострадал, если можно так сказать. Контузия и панические атаки при виде любой гранаты, даже висящей на разгрузке солдата вводили ребёнка в оцепенение и истерику. Вся балаклава у Светы была мокрая от слёз в тот день. Она рыдала молча, желая только поскорее расправиться с этими упырями в человеческом обличии.
Руководство как подслушало её мысли, либо у них был грамотный психолог, который наблюдал за состоянием всех бойцов. В один из дней её, и ещё десятерых бойцов погрузили в транспорт и отправили в очень дальний рейд. Почему дальний? Просто добирались они до места почти двое суток, чего не было ещё ни разу. Когда всех построили и поставили боевую задачу, Света совсем удивилась. Им не выдали ни то, что оружия, а вообще никакого снаряжения. А когда сказали идти один километр прямо и пребывать в одном месте несколько часов, запоминать свои ощущения и возвращаться, то и вовсе подумала, что их отправляют по заминированной территории, настолько дебильным было задание. Успокаивало только то, что позади шёл контролёр с автоматом, и то не сильно. Хоть Светлана и шла в середине колонны, но под ноги она смотрела со всей тщательностью, что впрочем, не пригодилось, до места они добрались без происшествий, а вот потом начали происходить интересные вещи. Тот, кто хоть раз влипал в паутину лицом, знает это ощущение, вот и тут произошло так же, только по всему телу. Границу почувствовали все, начали трогать лицо, озираться и переживать. Через небольшой промежуток времени сразу нескольким бойцам стало плохо. Контролёр вывел их из зоны действия непонятно чего и продолжил наблюдать за остальными. Ещё тройка бойцов отвалилась минут через десять. Света сидела с колотящимся сердцем и не находила себе места. То, что происходила какая-то хрень, она понимала, но что за хрень и как она повлияет на её здоровье, было неведомо и это просто пугало. В итоге, когда их осталось лишь трое, а времени прошло больше двух часов, эксперимент над ними прекратили, чему девушка была очень рада. По возвращении в транспорт дозиметром их не проверяли и вообще охрана как-то странно себя вела, все были напряжены до предела и это чувствовалось прям конкретно.
